Данное ожидает от нас не пассивного
участия,
но ревнивого искания того, что должно
быть.
Мы - не наблюдатели, а участники
бытия.
Наше поведение - труд.
А. А. Ухтомский. "Доминанта как фактор поведения"
Человек всю жизнь развивается, впитывая в себя новую информацию. В этом смысле "...любой человек - это история телосложений, физиологии и поведения, история, которая начинается в момент зачатия и кончается только после смерти", - пишет известный американский генетик Ричард Левонтин в книге "Человеческая индивидуальность: наследственность и среда" (в русском переводе работа вышла в 1993 году). Правда, большинство людей развивается в строго ограниченных рамках своей среды, следуя по стопам родителей. Тот же автор приводит результаты проведенных в США исследований, показавших, что у конторских служащих ("белых воротничков") 71% сыновей пошли по стопам отцов, а 62% сыновей рабочих ("синих воротничков") остались в этой же категории. В 1952 году 83% американских деловых руководителей - сыновья бизнесменов или высококвалифицированных работников.
Конечно, дело здесь не столько в наследственно-генетических качествах, сколько в семейных традициях и возможностях ( в том числе - материальных), обеспечивающих определенные "стартовые позиции". Далеко не каждый решается их бросить и отправиться в "открытое плавание". Может быть, кому-то из этих людей суждено было стать героем, путешественником, открывателем новых истин, а они так и прожили жизнь "белым" или "синим воротничком"... Ситуация резко меняется в периоды высокой социальной мобильности - во время войн, революций и других резких изменений в жизни общества. И тогда бывший крестьянин или рабочий оказывается талантливым маршалом, крупным ученым.
Но есть люди, которые и в спокойное время предпочитают сами строить свою жизнь. Такая жизнь, может быть, не всегда благополучна (и уж точно не размерена), но интересна и полна событиями.
В этой статье я хочу рассказать о двух замечательных людях, родившихся в последней четверти XIX века на "противоположных полюсах" русского общества. Один - среди бедных крестьян, другой - в княжеской семье. Разными, очень непростыми путями пришли они в один и тот же университет, Петербургский, пережили революцию, один (бывший крестьянин) уехал, а другой (бывший князь) остался в России. Оба посвятили жизнь изучению человека, оба много сделали, их книги читаются и переиздаются десятилетия спустя после смерти, хотя научная литература обычно быстро стареет... Это крупнейший социолог ХХ века Питирим Александрович Сорокин и замечательный физиолог Алексей Алексеевич Ухтомский.
История жизни Питирима Сорокина, рассказанная им самим в книге "Дальняя дорога", поспорит с любым детективным романом. Он родился в крестьянской семье, "на севере Руси в Яренском уезде Вологодской губернии среди народа коми". Первым жизненным впечатлением мальчика стала смерть матери. После этого отец, хороший ремесленник, начал пить. Мальчику было 11 лет, когда они с 14-летним братом ушли из дома и начали жизнь бродячих ремесленников. Несколько лет переходили из деревни в деревню, выполняя "малярные и декоративные работы в церквях". Много лет спустя, оглядываясь на этот период своей жизни с позиций социолога, Сорокин напишет: "Наша жизнь представляла собой нескончаемый поток встреч и взаимодействия с новыми людьми, новыми ситуациями, новыми обычаями. В этом смысле она была лучшей школой для умственного и нравственного развития... она была несравненно богаче, чем жизнь многих городских детей, ограниченная очень узким опытом, приобретаемым за время перехода от детского сада до института".
Удивительнее всего, что при таком образе жизни и тяжелой работе мальчик умудрялся читать, "...прочел Пушкина, Гоголя, Тургенева, Толстого и Достоевского и кое-что из переводной классики". В школу он поступил случайно: вошел посмотреть, как сдают экзамен, и, удивившись простоте вопросов, сам пошел отвечать и был принят. Учился хорошо, и ему определили стипендию. Теперь бродяжничество и работу можно было бросить. А когда окончил школу, губернские и школьные власти выделили для него еще одну стипендию - для учебы в учительской семинарии в Костроме.
Недоучившись в семинарии (он увлекся идеями социал-революционеров и был арестован), Питирим Сорокин отправляется в Петербург, часть пути едет "зайцем", в качестве оплаты за проезд помогая проводнику. В столице устраивается репетитором "за угол и еду" и поступает на вечерние курсы - 15 верст в одну сторону пешком и столько же обратно (из-за отсутствия денег) шесть раз в неделю! А вспоминает он об этой тяжелой жизни так: "Несмотря на материальные трудности, печали и испытания духа, присущие каждой человеческой жизни, мир казался мне прекрасным для жизни и борьбы за утверждение великих жизненных ценностей... Я, как губка, жадно впитывал бессмертные достижения человеческого гения в науке и технике, философии и изящных искусствах, этике и праве, политике и экономике".
Через несколько лет Сорокин поступает в только что открывшийся Психоневрологический институт, a затем переходит на юридический факультет Петербургского университета, где остается и после окончания, до эмиграции из России в 1922 году. Много лет живет в Соединенных Штатах Америки, преподает в разных университетах (Миннесота, Гарвард), занимается литературной деятельностью, создает Гарвардский исследовательский центр по созидающему альтруизму. Его цель - изучение истоков любви, добра, истинного героизма...
Книгу о прожитой жизни Питирим Александрович Сорокин заканчивает очень короткой главой "Тучи над моей жизнью", которую я привожу почти целиком: "Как и облака в небе, тучи над нашей жизнью сгущаются и рассеиваются, приходят и уходят. Если трагические обстоятельства не разрушают цельность физического, умственного и нравственного облика человека, то они скорее обогащают его, чем наоборот. Изящная и гладкая жизнь, которой не коснулись трагедии, мелка".
Вот и все, что он отнес к разряду "туч" над своей действительно долгой не только годами, но и событиями и такой нелегкой жизнью...
Биография Алексея Алексеевича Ухтомского внешне гораздо беднее событиями и потрясениями. Он родился в 1875 году в селе Вослома Арефимской волости Рыбинского уезда в семье землевладельца Алексея Николаевича Ухтомского, происходившего из старинного княжеского рода, и его жены Антонины Федоровны. С первых лет жизни мальчика воспитывала тетя, сестра отца Анна Николаевна Ухтомская, которую он в автобиографии называет "главною воспитательницей и спутницею". Среднее образование получил в Рыбинской гимназии, а затем в Нижнем Новгороде в кадетском корпусе, который когда-то закончил и его отец. Здесь возникло первое увлечение математикой, ее преподавал И. П. Долбня (впоследствии известный профессор), который оказал на мальчика "очень глубокое воспитывающее влияние".
Следующим этапом его образования становится Московская духовная академия, где он занимается "теорией познания и историческими дисциплинами". И серьезно задумывается о духовной карьере и даже об уходе в монастырь. В 1897 году, учась в академии, делает такую запись: "Мое истинное место - монастырь. Но я не могу себе представить, что придется жить без математики, без науки. Итак, мне надо создать собственную келью - c математикой, с свободой духа и миром".
В 1898 году Ухтомский защищает диссертацию на тему "Космологическое доказательство Бытия Божия", и именно работа над ней ставит "настоятельно на очередь ближайшее изучение физиологии головного мозга, нервной деятельности вообще, а также физиологии поведения". Он образно формулирует свою цель: "анатомия человеческого духа до религии включительно!" Оставив духовную карьеру, Ухтомский в 1900 году поступает на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета "для изучения физиологии и подготовительных к ней дисциплин". Через три года начинает работать под руководством замечательного физиолога Николая Евгеньевича Введенского, еще через год появляется первая научная работа Ухтомского -физиолога, а через семь лет - работа, которую он сам называет главной, поскольку именно она была первой ступенью к развитому позднее учению о доминанте, принесшему ему мировую известность.
После революции Ухтомский никуда не уезжает. Он активно работает: создает основные работы о доминанте и в то же время организует несколько лабораторий по совершенно новой специальности - физиологии труда. А в 1925-1929 годах руководит биологическим отделением Ленинградского университета, в 1934 году создает Физиологический институт при университете и возглавляет его много лет. К классической основе русской физиологии - триаде: Сеченов, Павлов, Введенский - по праву добавляется имя Ухтомского. Физиология для него - один из источников знаний о человеке, наряду с философией, поэзией, религией. К нему как физиологу в полной мере можно отнести слова, сказанные им об Иване Петровиче Павлове: он "был представителем того поколения, которое было чем-то вроде итало-французского ренессанса на русской почве. Освобождение человеческого лица, провозглашение доверия к его натуральным побуждениям, реабилитация страсти и инстинкта, как двигателей "здорового легкомыслия" натурального человека... - вот черты запоздалой у нас эпохи Джордано Бруно и Декарта".
До конца жизни Алексей Алексеевич Ухтомский сохранил облик человека церкви (студенты подозревали, что под одеждой он носит вериги), в делах и поступках оставался, по свидетельству очевидцев, Дон Кихотом, жил и работал в созданной им самим "келье... со свободой духа". Но к нему как-то сами собой (вряд ли он этого добивался) "приходили" чины и звания. Он стал действительным членом Академии наук, лауреатом Ленинской премии, президентом Ленинградско го общества естествоиспытателей и даже (в 1920 году) депутатом Петроградского Совета рабочих депутатов, куда его выдвинули слушатели созданного им рабфака при университете. В речи по поводу этого избрания он, между прочим, сказал: я "... всегда был далек от политической деятельности... Поэтому буду ждать с нетерпением, когда истечет мой срок депутатства, дабы меня заменил более способный и достойный деятель... А пока я буду работать в меру моих сил, как будет позволять моя совесть, и дай Бог, чтобы из нашего начинания было для нашего общего дела только добро".
Алексей Алексеевич Ухтомский воспринимал общественную деятельность как обязанность, которую не очень любил, но как долг свято выполнял. Летом и осенью 1941 года он организовал эвакуацию многих учеников и сотрудников в Елабугу и Саратов, а сам остался в городе, продолжая эксперименты и семинары; уже смертельно больной готовил к печати лекции. 31 августа 1942 года он умер в осажденном Ленинграде... "Место свободной воли человека в мире можно представить себе так, - записал он когда-то, - маленький участок мировой жизни дан в распоряжение человека, так что он может распорядиться в ней подобно тому, как в остальном великом целом распоряжается Бог. При этом человек постоянно убеждается, что Бог распоряжается наилучше; поэтому в своем маленьком участке человек видит себя принужденным постоянно возвращаться на общий путь мировой жизни, в своих распоряжениях видит идеалом Божьи распоряжения... Таким образом, человек постоянно возвращается все-таки к Богу, но он может вернуться к нему лишь свободно..."
Истории двух замечательных людей, прошедшие перед нашим мысленным взором, говорят, прежде всего, о том, что люди с выдающимися способностями (по образному выражению Феодосия Добжанского, "генетически хорошо экипированные") есть во всех слоях общества. Наши герои, начинавшие жизнь на разных полюсах общества, пришли в конце концов в один и тот же университет, а позднее достигли доступных немногим высот человеческого духа. Выбрав разные, хотя и близкие специальности (Ухтомский называл социологию высшей ступенью опыта сравнительно с физиологией человека), они даже и проблемы выбрали сходные: понимание любви и добра с позиций физиологии и социологии. И по основным жизненным принципам очень похожи. Приходится признать, что, не обладая равенством социально-экономического положения, они все-таки имели в России тех лет равенство возможностей.
Конечно, особенно интересно, как достиг этих высот Питирим Сорокин, поднимавшийся "снизу". Это тем более интересно, что, оглядываясь на пройденный путь, он профессионально проанализировал его с позиций социолога. Его, сироту, с раннего детства узнавшего нелегкий труд, воспитала, по его собственным словам, социальная среда, существовавшая в те годы в народе коми. "Общинные мораль и нравы коми основывались на обычаях золотого века, десяти заповедях и взаимопомощи, - пишет Сорокин. - Воспитываясь в такой социальной среде я естественным образом впитал бытующие в ней верования, моральные нормы и нравственные принципы: дух независимости, справедливости, уверенности в себе и взаимопомощи".
У мальчика не было ни родителей, ни других "непосредственных воспитателей", но в окружающей его среде присутствовало, очевидно, то, что Ухтомский называл "строго построенным бытом" и чему придавал очень большое значение в развитии личности. "Если нужно выработать в человеке продуктивное поведение с определенною направленностью действия, - писал он, - это достигается ежеминутным, неусыпным культивированием требующихся доминант". И добавлял: "Если у отдельного человека не хватает для этого сил, это достигается строго построенным бытом". Эти слова Ухтомского - почти точное определение ситуации, через которую прошел Питирим Сорокин в детстве.
Конечно, ребенку-сироте не хватало сил, и ему помогали быт, правила, воспитание - не домашние, а общинные. В каждой деревне, куда приходил маленький бродячий ремесленник, он не только встречал тепло и сочувствие, но и мог посещать школу, пусть один-два дня, только бы учиться. В конце концов его приняли в школу, куда Питирим просто зашел посмотреть на экзамен. И никого не волновало (как в наши дни), где он "прописан", а самое главное, за хорошую учебу стали платить стипендию, что позволило начать систематическое образование. Бесспорно, многое зависело от самого мальчика, видимо, сила воли и настойчивость достались ему по наследству, но и внешние обстоятельства, о которых говорилось, несомненно, сыграли важную, а может быть, и решающую роль...
Обсуждая "мифы о генетическом предопределении", Феодосий Добжанский пишет: "Равенство возможностей необходимо, потому что люди различны. Цель такого равенства не в том, чтобы сделать всех одинаковыми, а в том , чтобы помочь каждому человеку реализовать свои общественно полезные потенции". Он указывает и на некоторые моменты, определяющие успех или неуспех отдельной личности. Первый из них достаточно случаен - соответствие избранной карьеры генетически обусловленным способностям индивида. Но остальное зависит от человека - способность и желание учиться у других людей и извлекать уроки из собственного опыта, а также обращение к богатствам культуры, созданной человечеством. Конечно, культура не наследуется, каждый усваивает ее сам, все зависит от того, что он усваивает. Вспоминая о начале своей жизни в Петербурге, Питирим Сорокин говорит: "Любой большой город накапливает не только пустые и ядовитые псевдоценности, но и огромное богатство универсальных, вечных и бессмертных ценностей мысли и духа... В этом смысле любой большой город дает человеку возможности и для развития, и для деградации, и для облагораживания, и для сведения на нет его созидательных возможностей..."
Почему приехавший из деревни юноша, несмотря на все трудности, твердо встал на путь развития, подъема вверх? Почему еще ребенком он начал чтение с Пушкина и Гоголя, а не с книг-однодневок, которые и тогда существовали? Наверное, он видел это где-то рядом с собой, в том числе и в северных русских деревнях, по которым скитался с братом. Это был первый сигнал к действию, а потом вступало в свои права то, что А. А. Ухтомский назвал доминантой (от латинского dominare - господствовать) и доминантным поведением: выбор цели и активное следование к ней, полагаясь на себя, не ища оправдания своим промахам в неблагоприятных обстоятельствах. "Чтобы пройти сквозь хаос вакханалии бездуховности и не изменить себе", Питирим Сорокин создал для себя "интегральное мировоззрение - целостную систему знаний и убеждений из естественных наук, религии, философии, социологии, психологии, этики, политики, экономики и изящных искусств..." Эту систему, "воссоединившую в одном sammum bonum (от латинского - Высшее благо, Бог. - Л. С.) Верховную Троицу - Правду, Добро и Красоту", он называет "интегральной верой", давшей ему основу "для сохранения собственной цельности". И высказывает надежду, что такая вера, по сути, вера в себя как человека, базирующаяся на знании лучших достижений культуры, "сможет помочь многим, кто потерял себя в царящей в умах и нравственных принципах сумятице нашего времени". Но для этого надо многое знать, надо работать. Конечно, в обществе должны быть созданы условия, помогающие этой работе, но они останутся ничем, если человек не будет делать себя сам. Всю жизнь, шаг за шагом.
Как сказал Пушкин, обращаясь к Поэту - самому себе:
Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.
И совсем необязательно, чтобы это был героический подвиг. Просто - интересная жизнь, использованные возможности, частицы добра и света, которые каждый принесет в мир. Для этого мы живем.
