Самюэль Смайлс, английский писатель (1816-1903)
Жизнь дана нам судьбой. Мы входим в нее, наделенные определенными задатками. Но развить природный дар, построить интересную, насыщенную делами и событиями жизнь - задача, которую каждый решает сам с помощью семьи, школы, друзей. Школа всех уровней, несомненно, очень важный инструмент формирования личности. Она дает не только знания, но и круг общения, часто сохраняющийся до конца дней, закладывает уверенность или неуверенность в себе. Конечно, в любой ситуации можно пробиться, но для этого кроме способностей к математике, физике или другим наукам надо иметь еще и способность к "пробиванию стен", а эти качества далеко не всегда идут рядом.
Представленная здесь фотография сделана в первый послевоенный учебный год для газеты "Известия". Я стала ее персонажем случайно, просто потому, что Соня Кононова, прошедшая войну и награжденная орденами, и я учились у одной замечательной учительницы, Анны Николаевны Ликиной, в 610-й школе в Москве, на Сретенке. Соня была тогда в 11-м классе, готовившем будущих учителей. Мне неслучайно хотелось написать слово "Школа" с большой буквы, именно такой - единственной и очень важной стала она для нас в те тяжелые годы...
Как бы мы ни переделывали школу, ни переписывали учебники, толку не будет (по аналогии со знаменитым квартетом из басни Крылова), даже наоборот: ведь любые перемены требуют от учащихся привыкания, которое всегда проходит болезненно. Ситуация меняется, когда в школе появляется Личность, Учитель, воздействующий на детей не только строгостью или лаской, а, говоря словами Ромена Роллана, "всем своим существом". "Есть люди, - пишет он, - которые излучают вокруг себя какое-то умиротворение - так действуют их жесты, взгляды, безмолвное прикосновение их ясной души". Именно таким человеком была Анна Николаевна Ликина, озарившая наше детство светом добра, согревшая наши души в нелегкие годы.
Мне всегда были особенно близки учителя литературы: Мария Николаевна Пастухова, Владимир Александрович Померанцев, Варвара Илиодоровна Бимбирекова; год за годом они вводили нас в удивительный мир русской литературы... В 5-м классе Мария Николаевна поставила мне за год четверку по русскому, хотя "арифметически" натягивалась пятерка. На мою обиду (это была моя единственная четверка; а другой девочке Мария Николаевна при тех же отметках поставила 5) она сказала: "Ты можешь лучше, постарайся". И оказалась права: отметки давно забылись, а этот урок я вспоминаю до сих пор и стараюсь.
В 10-м классе на весенние каникулы Варвара Илиодоровна повезла нас в Ленинград. Мы жили в школе на Невском проспекте около Дворцовой площади, спали в учительской: мы - на полу, а Варвара Илиодоровна - на диване. Что и где мы ели - не помню. Все это пустяки по сравнению с Русским музеем и Эрмитажем, спектаклями в Александринке и Мариинке, мы попали даже в Таврический дворец, на бал для лучших десятиклассников ленинградских школ. И все сумела организовать Варвара Илиодоровна. Наверное, ей далось это нелегко, тем более, что была она далеко не молода и сильно хромала. Да и мы по молодости лет, наверное, не всегда умели выразить благодарность.
Конечно, хорошие учителя есть всегда, есть они и в наши дни. И там, где они появляются, школа озаряется их светом. Один из крупнейших математиков академик Андрей Николаевич Колмогоров в молодости работал школьным учителем и на всю жизнь сохранил интерес к проблемам школы. Его идеями и трудами была создана физико-математическая школа-интернат при МГУ, и он же стал ее постоянным лектором. "Прослеживая биографии известных ученых, - писал академик Колмогоров, - мы почти всегда найдем школьного учителя, обратившего на способного ученика особое внимание, первого научного руководителя, указавшего подходящую тему самостоятельного исследования.., заметим нескольких друзей-сверстников, поддерживавших друг друга в творческих занятиях".
С любовью и благодарностью вспоминал он частную гимназию Е. А. Репмана, в которой когда-то учился. Гимназия была основана группой молодых учителей, многие из которых сами увлекались наукой и одновременно преподавали в университете. Под их влиянием школьники соревновались между собой в изучении не только основного, но и дополнительного материала. Сам Колмогоров кроме математики серьезно увлекался биологией и историей, занимался в семинаре по новгородской истории и продолжал эти занятия, уже учась в университете.
Нашими учителями могут стать не только школьные и институтские педагоги, коллеги по работе, но и авторы хороших книг, написанных, может быть, за десятки и сотни лет до того, как мы появились на свет. Было бы желание учиться!
Хорошо, когда учителями (а не только начальниками) оказываются руководители учреждений, организаций, воинских соединений. К сожалению, это бывает нечасто, и даже небольшие начальники редко спускаются к подчиненным со своего олимпа. Но бывают и исключения.
Есть удивительная книга Н. Остроумова о первом генерал-губернаторе и командующем войсками Туркестанского края Константине Петровиче фон Кауфмане, вышедшая в Ташкенте в 1899 году. Может быть, это единственная книга, написанная школьным учителем о генерале, руководителе большого края. Дело в том, что Н. Остроумов - учитель, а потом директор Ташкентской гимназии, одного из любимых детищ Кауфмана, имел возможность регулярно беседовать с генерал-губернатором о проблемах образования. Возвращаясь домой, он каждый раз записывал беседу, из этих-то записей и получилась книга объемом более 200 страниц.
Похоже, книга больше пылится на библиотечной полке и ее вряд ли читают люди, определяющие сегодня судьбы образования и воспитания новых поколений россиян. А жаль. В ней много полезных, конструктивных идей, которые пригодились бы и в наши дни, особенно там, где по-прежнему остры национальные проблемы. А может быть, они потому и остры до сих пор, что о них не думают на этапе организации образовательного процесса, с самых первых его шагов. Как удивительно говорил об этом сам Кауфман: "Только народное образование способно завоевать край духовно: ни оружие, ни законодательство не могут сделать этого, а школа может..."
В только что покоренном крае генерал-губернатор исходит в своих делах из принципа уважения к местному населению, его привычкам и обычаям. Он заботится не только о распространении русского языка среди местных жителей, но и об изучении русскими местных языков, принимает решение не допускать вмешательства русских инспекторов в работу мусульманских школ, выступает против запрета носить местную одежду в русских школах. Кауфман всячески поддерживает идею совместного воспитания русских и местных детей, предлагая "для устранения вредного в экономическом и политическом отношениях обособления школ мусульманских от русских принять в основание воспитания не религиозные различия, а одни и те же правила, при помощи которых можно было бы детей православных жителей Туркестана и детей мусульман сделать одинаково полезными гражданами России..."
Неся на своих плечах заботу об огромном и сложном крае, генерал-губернатор никогда не отказывает в приеме даже приехавшему из провинции преподавателю начального училища, участливо расспрашивает его о делах училища и личном житье-бытье. Очень часто он сам без всякого предупреждения и ненужной торжественности приезжает в разные учебные заведения: разговаривает с детьми, непременно пробует пищу на кухне и даже проверяет чистоту белья в спальнях.
Кауфман считал необходимым сближение школы и общества. Для этого были организованы регулярные открытые педагогические беседы, о которых заранее оповещала газета "Туркестанские ведомости". В 1879 году в доме генерал-губернатора состоялось открытие Общества вспомоществования бедным учащимся ташкентских учебных заведений. Очень важным Кауфман считал и выбор школьных учебников. Например, говоря об учебнике русской истории, он заметил, что его надо написать так, чтобы входящим в состав России народам захотелось жить в этой стране, несмотря на все ее беды в прошлом и настоящем...
Может быть, потому, что мы учились в послевоенные годы - трудные, но овеянные духом Победы, нам легко прививался патриотизм, гордость за страну. Мы болели ее болями, радовались праздникам. В истории каждой страны есть темные и светлые страницы. Надо понять темные (чтобы они реже повторялись, вообще без них - невозможно) и чаще вспоминать светлые, любить отчизну такой, какая она есть. Как удивительно об этом сказано у Блока: "О, нищая моя страна, что ты для сердца значишь?"
Человек должен адаптироваться к условиям, в которых живет, без этого жизнь давно бы исчезла. В горах он приспосабливается к кислородному голоданию, в пустыне - к жаре, на севере - к холоду. Точно так же в обществе необходима социальная адаптация. Это не приспособленчество, не "колебания вместе с линией" (доносы на друзей, неискренние панегерики властям и т.д.), а приспособление, позволяющее достойно выжить в тех условиях, в которые тебя поставила судьба. За советские 70 лет, как, впрочем, и в любой другой период русской истории, таких людей было очень много, и среди них - наши учителя. Светлая им память.
Эволюция жизни на Земле - путь постепенного развития мозга, высшей нервной деятельности и как результат возникновение сферы разума, окружающей нашу планету, - ноосферы, по Вернадскому и Шардену. Какое же будущее может быть у государства, которое, как у нас сейчас, ценит интеллект и высокие знания ниже простого труда, не требующего квалификации, где выпускники вузов становятся секретарями и продавцами, потому что эта работа в отличие от карьеры учителя, библиотекаря, научного сотрудника хорошо оплачивается и позволяет содержать семью?!
Наша сегодняшняя школа перегружает молодого человека знаниями, но не готовит к жизни. Сокращая программу, очередные реформаторы обычно начинают с предметов, дающих общую культуру, формирующих нравственность, прежде всего - с классической литературы. Вместо того чтобы учить размышлять и жить среди людей, берут за основу чисто механические навыки - систему тестов. Уверяют, что это ориентир на достижения Запада. Не вступая в дискуссию о том, в какой мере нам нужны эти достижения, сошлюсь только на недавно вышедшую книжку "Что должны знать учителя" (Москва, 2001). Это - перевод материалов конференции, собравшей лучших американских педагогов. Никто из них не говорит о тестах без раздражения. Например, Эрнст Бойер, президент фонда Карнеги по развитию образования, пишет: "Меня очень беспокоит засилье тестов. Они опасны тем, что сводят личность учащегося к числам, отражающим не то, кем он является, а его способности делать пометки на бумаге, чего может добиться после некоторой тренировки даже шимпанзе... Существуют не только вербальные способности, есть еще способности пространственные, эстетические, интуитивные, социальные... Неужели эти качества менее важны в жизни, чем способность вспомнить слово или число?.. Как получается, что, используя такие средства оценки, мы пренебрегаем потенциальными возможностями детей?"
Меня, как бабушку двух внуков и физиолога, изучавшего развитие поведенческих реакций у животных, больше всего волнует тот факт, что у детей все меньше остается времени для досуга, для работы над собой, для общения с друзьями. И это в самое важное время жизни, когда формируется личность. А ведь, работая над собой, можно достичь очень многого, даже в тех случаях, когда человеку почему-то не удалось кончить не только институт, но и школу. История знает много замечательных самоучек. Среди них - великий гражданин Америки Бенджамин Франклин (1706-1790), внесенный в список величайших представителей человечества.
Жизнь его сложилась так, что в школе он проучился в общей сложности менее двух лет и уже десятилетним начал помогать отцу в мастерской - отец занимался тогда изготовлением свечей и варкой мыла. Видя, что это занятие мальчику не по душе, отец, не имевший никакого специального образования, зато имевший здравый смысл, использовал очень интересный педагогический прием: он стал брать сына с собой на прогулки, где показывал плотников, каменщиков, токарей и других мастеров за работой, чтобы обнаружить его склонности. В конце концов остановились на печатном деле, учитывая тягу ребенка к чтению. Так 12-летний Бенджамин Франклин стал подмастерьем печатника.
Работа дала мальчику доступ к книгам - от самых простых до открывающих высоты человеческой мысли и через самообразование позволила стать ученым-энциклопедистом, просветителем и активным государственным деятелем в одном лице. Были, конечно, еще удивительное трудолюбие, серьезное отношение к жизни и убеждение в том, что именно "истина, искренность и честность в отношениях между людьми имеют громадное значение для счастья жизни". В молодости он составил для себя перечень добродетелей (воздержание, молчание... - всего 13) и решил научиться им. Так как освоить все сразу было трудно, он решил действовать последовательно, для чего составил специальный график, в котором отмечал, что и когда удалось сделать. Эта идея и график, описанные Франклином в "Автобиографии", могут показаться смешными и наивными, если не знать, каких результатов ему удалось добиться.
В 1835 году выдержки из житейских советов Франклина были изданы в России маленькой, хорошо иллюстрированной книжечкой для детей. Экземпляр, который мне дали в библиотеке, похоже, был зачитан до дыр, а на самодельной обложке детской рукой очень старательно и красиво написано: "Трудолюбие, умеренность и промышленность. Нравоучения для детей. Из сочинений Франклина". Очень полезные нравоучения: "Работай сегодня, потому что ты не знаешь, что тебе может помешать завтра"; "Снимай рукавицы, бери в руки свои инструменты; помни, что кот в перчатках не поймает мышь"; "Если любишь жизнь, не теряй время зря, потому что жизнь состоит из времени".
Достигнув огромных успехов, мировой известности и всеобщего признания, Франклин до конца дней называл себя типографом: не писателем, не ученым, не дипломатом, а только типографом. Именно это написано на его надгробном камне в эпитафии, которую он когда-то во время болезни сочинил:
"Здесь лежит тело
типографа Бенджамина Франклина,
как переплет старой книги,
лишенной своего содержания, своей надписи и позолоты,
в снедь червям;
но сочинение само не пропало,
оно, как он уповает, когда-нибудь
опять в свет покажется
в новом лучшем издании,
исправленное и украшенное
сочинителем".
Конечно, в любой ситуации, имея талант и волю, можно найти себя, но все же хотелось бы, чтобы и общество хоть немного поддерживало материально и морально людей талантливых, умных и просто добросовестных. Недавно в деревне, где мы живем летом, я разговорилась с молодым человеком, приходившим устанавливать электрический счетчик. Он окончил школу и институт в Ташкенте. Сумел поступить в аспирантуру в Петербурге. А потом не выдержал непомерной платы за жилье. Родители перебрались в Россию, в небольшой город Тульской области. Он приехал к ним и начал преподавать в школе с зарплатой 1800 рублей. Согласитесь, что, даже не имея своей семьи (как в его случае), жить с родителями на такие деньги нельзя - стыдно. И он занялся более практичным делом, а ведь имел способности для занятий наукой, да и учителем (судя по тому, с какой любовью он вспоминает школу) был хорошим. Можно, конечно, быть выше и сильнее таких обстоятельств, но иногда трудно.
*
У Дмитрия Сергеевича Лихачева есть очень хорошее выражение: "образование, подчиненное задачам воспитания". В статье "О национальном характере русских" он пишет: "Я мыслю себе XXI век как век развития гуманитарной культуры, доброй и воспитывающей, закладывающей свободу выбора профессии и применения творческих сил. Образование, подчиненное задачам воспитания, разнообразие средних и высших школ, возрождение чувства собственного достоинства.., возрождение репутации человека как чего-то высшего, возрождение совестливости и понятия чести..."
XXI веку уже пять лет. Посмотрим, что получится...
