Во второй половине января 1898 года в Екатеринбурге проходил VII съезд уральских горнопромышленников. Одной из «изюминок» съезда был вопрос об участии уральских заводов в очередной Всемирной выставке, которая должна была состояться в Париже в 1900 году. Мероприятие престижнейшее и по значимости и по рубежности: грань веков как-никак. Сколько мистических прогнозов инициирует всегда эта грань! Для промышленника, купца такая выставка как первый бал для Наташи Ростовой. Но на Урале к будущей выставке отнеслись без энтузиазма. Из нескольких десятков частных горных округов только три — Кыштымский, Нижне-Тагильский и Лысьвенский — изъявили желание послать в Париж свои изделия. Почему? Финансовые и организационные трудности. Казённым же заводам сделаны некоторые послабления, да они были и менее свободными в выборе modus vivendi. И всё же… О том, каким оказалось одно из этих «всё же», я и расскажу.
Ещё летом 1897 года управляющий Кабинетом Её Императорского Величества барон В. Б. Фридерикс спросил управляющего Императорской Екатеринбургской гранильной фабрикой В. В. Мостовенко, что тот предполагает делать на фабрике для парижской выставки. Василий Васильевич, вероятно, уже думал об этом, и уверенно ответил министру императорского двора и уделов: только не вазы, которые уже всем «набили оскомину». Сказав так, Мостовенко был прав. Вазы, какой бы красоты, формы и размеров они ни были, стали тривиальными, «приелись». Европа была «наводнена» вазами...
