Бывает, выскочит, завертится смешное словцо. Неказистое, бестолковое. Спросить хочется: «Да как ты выродилось такое, из чего, для какой надобности?». Проскочит в разговоре — всего-то мгновением, а уж всё перевернуло с ног на голову, всех переполошило, как сказали бы на новгородчине — «взбутетенило»… И тотчас откликнулись бы, скажем, вологодские старики: «Вот не к месту сказано! Взбутетеним вас хорошенько, будете знать!». А пермяки развели бы руками да поправили: «Если поколотить кого, так не взбутетенить, а взбубетенить».
Слово-то какое — «взбутетенить», и не слово, нелепица, а какая в нём заключена энергия, сколько воли и чувства! За такое словцо взгляд сразу уцепится.
Вспоминается, как «привязался» критик Николай Полевой к этому слову в «Мёртвых душах» Гоголя. Всего-то раз и проскочило оно, да ещё и в своеобразной авторской форме: «Пойдут переборки, распеканья, взбутетениванья и всякие должностные похлёбки». А критик возьми да и выхвати его. «Мало того, — пишет Полевой, — что автор заставляет нас переслушать поговорочки вроде: “съездить к Сопикову, заехать к Храповицкому”, слова вроде: “тюрюк, фетюк, галантерейный, мышиный жеребёнок, кувшинное рыло, бабёшка, взбутетенить”, он угощает вас даже целыми фразами вроде следующей: “Накаливай! Пришпандорь кнутом вон того; что он корячится, как карамора!”»
В пух и прах разносит критик автора за то, что привносит писатель в художест-венный текст, в авторскую речь — низкие словечки. «Смеяться ли над такими невероятными странностями? — пишет Полевой. — Нет! Смеяться можно над забавными странностями, но видеть человека с дарованием, впадающего в столь жалкие заблуждения, — грустно, нестерпимо грустно».
Но не учёл вдумчивый критик невероятной мощи, заключающейся в коротком, нелепом, но таком ярком, приметном слове. В том числе и благодаря Полевому стало слово «взбутетенить» для молодых литераторов-разночинцев истинно «гоголевским». Хорошо написал об этом Корней Чуковский в статье «Гоголь и Некрасов», которая была опубликована в «Знамени» в 1952 году: «Слово это существовало и раньше, но в “Мёртвых душах” оно впервые вошло в литературный язык, на нём такой явный отпечаток стилистики Гоголя, что вводить его в свой обиход — значило опять-таки цитировать “Мёртвые души”. Именно такой цитатой звучит это слово в некрасовской “Псовой охоте”: Мы-ста тебя взбутетеним дубьём / Вместе с горластым твоим холуём».
И у Гоголя и у Некрасова слово это — «взбутетенить» — имеет значение «побить, поколотить». Однако в диалектах встречаем мы и другое значение — «взбудоражить, всполошить».
В попытке создать «словарь костромизмов» журналист и краевед Зинаида Николаева описала несколько диалектных слов в своей статье в «Костромской народной газете» в феврале прошлого года. Есть там и наше «гоголевское» словечко, да не в гоголевском значении: «Взбутетенить (взбубетенить) — переворошить, взбить, перепутать что-то».
Сколько путаницы с этим словом. Да, как говорится, пoлно путать — пора узлы вязать. Пора разобраться, что к чему.
В своём этимологическом словаре Макс Фасмер ссылается на работу А. И. Соболевского, опубликованную в Русском филологическом вестнике (Варшава). Исследователь считает, что первоначально слово было «взбутенить», а удвоение «те» — усилительное. В словаре Фасмера значение слова указано так: «колотить кого-либо, драть за волосы». В словаре Д. Н. Ушакова — со ссылкой на знакомые нам строки Некрасова — «Взбутетенить — вздуть, отколотить, побить».
В Русском этимологическом словаре А. Е. Аникина, где рассматриваются диалектные значения этого слова, обнаруживаем, что помимо знакомых нам значений «сильно бить, наказывать, колотить» и «взбудоражить» есть ещё и «сильно, громко стучать или звонить», и «мутить воду», и эту самую воду пить в больших количествах, и «тормошить», и «говорить вздор», и даже «проснуться раньше обычного».
Какое многоликое оказалось слово. Но у всех его значений есть некое общее смысловое ядро. Как, скажем, у слова «трепать». Трепать — это и ерошить волосы, и раздражать (трепать нервы), и болтать лишнего, и бить. Трепать — задать трёпку. А взбутетенить?
В сборнике образных слов и иносказаний М. И. Михельсона «Русская мысль и речь. Своё и чужое. Опыт русской фразеологии» мы находим определение: «взбутетенить — (семинарск.) взбучку кому задать» — и тут же, рядом — «сбутетенить (народн.) — взбудоражить, всполошить, произвести брожение».
Вот и отыскался у нашего «взбутетенить» первый родственник — «взбучка». Тоже словцо ёмкое, широкое — от выговора до побоев. А в словаре Аникина находится и родной брат нашего «гоголевского» словца — глагол «бутить» (или «бучить»), имеющий значение «бить, колотить» (но не от сердца, а… по работе, например колотить лён или коноплю на мялке, рыбу глушить) и, с пометкой «укр. диал.», «беспокойно бегать, играть», «буйствовать». Буйствовать, бучить… Бучу устраивать. Переполох, шум, суматоху, даже драку (все эти определения слова «буча» также находим у Аникина).
И только когда есть желание устроить бучу, вовлечь как можно больше участников или заставить кого-то беспокойно забегать, вместо глагола «бутить» появляется экспрессивный, заряженный до предела эмоциями глагол «бутетенить» (или «бубетенить»). Тут никто не отсидится в стороне, достанется всем на орехи.
Интересно, что слово «бутетенить» в Толковом словаре Владимира Даля обнаруживается в статье «бубен». Тоже, оказывается, родственник. Оно и понятно. Чтоб бубен зазвучал, в него нужно бить, колотить, бубенить, бубетенить. Даль пишет: «Бубенить — бить, колотить кого, разглашать, разносить вести», «бутетенить — трезвонить, бить, колотить, сечь».
Так получается, что — вестью или взбучкой, словом или делом — один человек другого выводит из равновесия, лишает покоя. Вот откуда этот заряд тревоги в нелепом слове «взбутетенить». Кажется, сама мелодика его беспокоит, будоражит, булгачит... Впрочем, слово «булгачить» не такое грозное, нет в нём угрозы физической расправы. Ведь произошло оно от тюркского «булга», означавшего «перемешивать, суетиться, сеять смуту».
Только не любят на Руси тех, кто без толку народ булгачит. И взбутетенить могут…
