Дело было этой весной, в начале мая. Я охотился с фотоаппаратом в родных краях — в окрестностях деревни Денисово в Рязанской области — и часто ходил к реке. В первый же день наткнулся на берегу на пару ужей, сплетённых в клубок под кустиком ивы. Моё чрезмерное любопытство им не понравилось, и, немного пошипев, одна змея поползла в воду. Через некоторое время за ней последовала и другая, абсолютно точно копируя маршрут первой и на суше, и на воде. Что заставило её не отступать от сородича ни на сантиметр ни влево, ни вправо? Возможно, первой уползла самка, а за ней — самец, ориентируясь на запах, а может, ужи просто пользуются проложенной сетью троп, которые есть у большинства животных…
На следующий день я встретил на берегу паренька. Довольный, он нёс жирного полутораметрового ужа, держа в одной руке голову, а в другой хвост. Я бы побоялся ловить такого исполина.
— Тебе он для чего? — спрашиваю.
— Да так просто. Поймал ради интереса, — улыбнулся паренёк и тут же на моих глазах выпустил ужа в воду.
— Неужели не страшно? Ужи ведь тоже кусаются, хотя и не ядовитые.
— Ага, этот тоже меня чуть не цапнул.
Змея тем временем поплыла на небольшой островок, чтобы спрятаться там в засохшей прошлогодней траве.
Вскоре я привык к тому, что, если идти вдоль кромки воды, непременно встретишь отдыхающего на солнце чёрного с «жёлтыми ушами» ужа. Я пытался найти объяснение такой резкой вспышке численности этих рептилий. Все источники наперебой твердят, что основная добыча ужей — лягушки. Последних вроде бы всегда было достаточно: и прудовых, и травяных, и остромордых — на любой вкус и цвет. Каких-то серьёзных изменений вокруг тоже не произошло: ни пруда, ни болота, ни чего-либо в этом роде не появилось. Единственное, за что можно было зацепиться, это заброшенные поля с одной стороны реки и культивированные — с другой. Видимо, посев зерновых отразился на численности мышевидных грызунов, чья популяция резко возросла. Я заметил, что берега Суровки, примыкающие к возделываемым полям, прямо-таки изрыты норами грызунов и выглядят словно швейцарский сыр с дырками. Если немного посидеть, затаившись, даже среди бела дня можно наблюдать за полёвками, которых выдаёт характерный шорох.
Однажды я встретил трёх разных по размеру ужей, которые отдыхали на кочке. Я взял веточку и тихонько пошуршал ею в стороне, подражая мышке, копающейся в подстилке. Самый маленький уж, сантиметров тридцать в длину, не больше, мгновенно встрепенулся. Я повторил манёвр, и он почти бесшумно, но очень быстро, пополз на звук. Будь на месте веточки мышка, она наверняка стала бы добычей этого молодого, но ловкого ужа. Кстати, крупные змеи на шорох не повелись. Только когда я стал шуршать громко, они начали настороженно поднимать головы, а потом снова расслаблялись в лучах солнца…
На возросшее число грызунов отреагировали не только ужи, но и канюки и ушастые совы. Если в голодные годы эти птицы откладывали по два-три яйца, то теперь в гнёздах красовалось по пять—семь яиц. И если раньше из вылупившихся птенцов выживал всего один, то теперь все птенцы развивались почти равномерно и без потерь.
Выходит, кормовая база в этот год улучшилась в разы. И те, кто раньше промышлял грызунами лишь изредка, с удовольствием внесли изменения в свой рацион. Действительно, поймать мышь ужу куда сложнее, чем лягушку. Но если мышей много, то и шансы на удачную охоту увеличиваются. Вот и получается: много мышей — много ужей.
***
Обыкновенный уж (Natrix natrix) — неядовитая змея из семейства ужеобразных. Внешне обыкновенные ужи отличаются от других змей «жёлтыми ушами»: ярко выраженными отметинами на голове, чаще жёлтыми, но иногда белыми или оранжевыми. В редких случаях отметины могут быть слабо заметными или отсутствовать. Самки по размеру больше самцов, иногда достигают 2,5 м, но чаще всего — не больше метра. Ужи отлично плавают, под водой могут находиться более получаса. Но главное — они не опасны и не агрессивны, при виде человека спасаются бегством.
