Молодые люди, живущие в современной России, едва ли способны представить себе те времена, когда споры и разногласия в науке могли послужить поводом не только к большим неприятностям в карьере, но и к физической расправе над неугодными.
Рассказывая о том трагическом для российской науки времени, историки часто цитируют слова Н. И. Вавилова: "Пойдем на костер, будем гореть, но от своих убеждений не откажемся". Это высказывание, ставшее эпиграфом к мрачным страницам в истории биологии, имеет конкретную дату - 15 марта 1939 года и сделано в один из самых критических моментов жизни ученого.
Вначале несколько слов о героях и антигероях этой истории.
Н. И. Вавилов пришел в науку стремительно. Получив образование в Московском сельскохозяйственном институте, он затем стажировался в ведущих научных центрах Западной Европы. В 1921 году Вавилов возглавил Отдел прикладной ботаники и селекции, который в 1924 году перерос под его руководством во Всесоюзный институт прикладной ботаники и новых культур, а в 1930 году - во всемирно известный ВИР (Всесоюзный институт растениеводства) - головное учреждение строящейся Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина (ВАСХНИЛ), президентом которой Вавилов был избран в 1929 году.
К этому времени он уже создал учение об иммунитете растений (1919), сформулировал закон гомологических рядов в наследственной изменчивости (1920), установил очаги формообразования, или центры происхождения культурных растений (1926), обосновал эколого-географические принципы селекции и создания исходного материала для селекции, исколесил полсвета, собирая мировую коллекцию культурных растений. В одном из писем 1930 года Н. И. Вавилов написал: "По подсчету минимальному имею 18 должностей". Вскоре к ним добавилось руководство Лабораторией генетики (ставшей впоследствии институтом) АН СССР, президентство в Географическом обществе СССР, председательство в бесконечных научных комиссиях.
Но любимым детищем для него всегда оставался ВИР - предмет постоянных забот и заслуженной гордости директора. В ВИРе была собрана уникальная мировая коллекция генофонда растений, еще при жизни Вавилова насчитывавшая 250 тысяч образцов, которыми институт щедро обменивался со всеми научными учреждениями и селекционерами мира.
Жизненным и научным антиподом Н. И. Вавилова стал Т. Д. Лысенко - "народный академик" и "босоногий профессор", как именовала его тогдашняя пресса. Сопоставлять эти две фигуры несподручно, но история нашей биологии навсегда связала эти два имени, отделив их знаками "плюс" и "минус".
На вершину власти Трофима Денисовича Лысенко привели честолюбие, неразборчивость в выборе средств при достижении цели, умение интриговать, настоящий фанатизм в насаждении своих "учений", а главное - объективно существовавшая в тоталитарном обществе потребность в такого рода функционерах от науки. Всенародная его слава началась с яровизации - способа предварительной обработки семян холодом в момент их проращивания, который в определенных условиях приводил к выращиванию ветвистых озимых. Это явление было хорошо известно физиологам растений почти за 100 лет до "открытия" Т. Д. Лысенко, но никому не приходило в голову перенести его на огромные просторы нашей родины. Заявка на скорый положительный результат как нельзя лучше импонировала власти, которая не слышала подобных обещаний от "кабинетных ученых", обычно взвешивающих свои решения и отвечающих за свои слова.
Не дожидаясь краха яровизации, в 1933 году Лысенко предложил новый вариант "прорыва", обещавшего разом накормить страну, теперь уже в селекции: он хотел вывести за два с половиной года три новых высокоурожайных сорта пшеницы, то есть по первому поколению гибридов после скрещивания, что было очередным притягательным для власти блефом.
С 1936 года Т. Д. Лысенко возглавил Всесоюзный селекционно-генетический институт в Одессе, который и стал средоточием "передового учения". Впоследствии академик АН УССР, академик АН СССР, академик ВАСХНИЛ, дважды бывший ее президентом, Герой социалистического труда и трижды лауреат Сталинских премий Т. Д. Лысенко предлагал немало экзотических способов изменить Природу. Один из его самых известных перлов - переделка особей путем изменения условий окружающей среды; она предполагала, например, перерождение овса в пшеницу, пшеницы в ячмень, гороха в вику, лещины в граб, а пеночки в кукушку. Эта "теория" очень импонировала Сталину, поскольку предполагала возможность воспитания "нового человека" в условиях новых общественных отношений. В дальнейшем в арсенале учений "народного академика" помимо метода направленного изменения озимых сортов зерновых в наследственно яровые и наоборот, "закона жизни биологического вида", "закона перехода неживого в живое" оказались и чеканка хлопчатника, и летние посадки картофеля, и органо-минеральные смеси удобрений, и квадратно-гнездовые посадки деревьев в борьбе с засухой, и многие другие "панацеи", на деле наносившие непоправимый вред сельскому хозяйству в государственном масштабе.
Сменявшие друг друга идеи и новации Т. Д. Лысенко напрямую были связаны с такими понятиями, как наследственность, изменчивость, видообразование, внутривидовые и межвидовые взаимоотношения, то есть с понятиями новой науки - генетики, перспективность и значение которой лучшие ученые страны прекрасно понимали уже тогда - в 20-30-годы.
Именно поэтому содержанием жизни Н. И. Вавилова во многом стала борьба с агрессивным невежеством лысенковского "учения". Ведь критиканская кампания в биологической науке против "вейсмани стов-морганистов" и "формальных генетиков-мухоловов" сочеталась с претензиями к сельскохозяй ственной науке, руководимой Вавиловым, которая якобы ничего не давала практике земледелия и животноводства. Вавилов-ученый и Вавилов-администратор, находясь под постоянным огнем критики, стал символом принципиальной позиции в науке и последней надеждой ученых на победу в схватке с обскурантизмом. Выступление Н. И. Вавилова на выездном заседании Ленинградского областного бюро Секции научных работников совместно с коллективом ВИРа 15 марта 1939 года, где и прозвучали знаменитые слова "на костер пойдем...", несет на себе отпечаток обреченности, понимания неотвратимой опасности. То, что над Вавиловым и его соратниками уже завис дамоклов меч, понимали и он сам, и сотрудники института.
В 1938 году Т. Д. Лысенко сменил Н. И. Вавилова на посту президента ВАСХНИЛ и начал административное разрушение ВИРа - института, отвечавшего международному уровню научной работы, оснащенного современными лабораториями, прекрасной библиотекой, высокопрофессиональными кадрами.
В декабре 1938 года в ведомстве Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) было заведено агентурное дело за номером 300669, на обложке которого красовалась надпись "Генетика". Среди первых материалов - копия докладной записки "О борьбе реакционных ученых против академика Лысенко Т. Д.", где подводился итог многолетней слежки за Н. И. Вавиловым, а его научная и административная деятельность квалифицировалась как действия, враждебные советской власти.
С 1934 по 1939 год по "политическим" мотивам в институте были арестованы 18 сотрудников. А в 1939 году атмосфера в коллективе накалилась до предела. "Пятая колонна", состоявшая большей частью из вировских аспирантов, во главе с заместителем директора по научной части С. Н. Шунденко (он же офицер НКВД) и заведующим отделом новых культур и интродукции Г. Н. Шлыковым, режиссируемая извне, всячески нагнетала обстановку. Ставка лысенковцев на аспирантуру была беспроигрышной. Вырастив на смену научному работнику старого образца поколение советских функционеров от науки, тоталитарная власть могла легко ими манипулировать.
С середины 30-х годов в ВИР стал наведываться пропагандист марксизма И. И. Презент - правая рука и "искусственный интеллект" Т. Д. Лысенко. Не находя поддержки у основной массы научных сотрудников, он обратил взоры на аспирантов. Презент стал выступать на заседаниях ученого совета, где рассматривались вопросы подготовки кадров. Молодежь, не обладая необходимым жизненным опытом и достаточной профессиональной подготовкой, легко увлекалась красноречием Презента, который мастерски умел извратить содержание любого высказывания и завладеть аудиторией. Романтиков увлекал псевдореволюционный пафос "передового мичуринского учения", прагматиков - возможность легкой карьеры: зачем изучать иностранные языки и "стоять на глобусе", когда достаточно усвоить незамысло ватую лексику "новой агробиологии", и место под солнцем тебе обеспечено?
В начале 1939 года, по свидетельству одной из старейших сотрудниц ВИРа Е. Н. Синской: "Презент почти не выходил из стен института. Его нахальству не было границ. Каждая аспирантская тема, принимавшаяся через ученый совет и утверждавшаяся им, обсуждалась вторично в аспирантском общежитии на особом совещании "преданных" людей с издевками и передергиваниями по отношению к содержанию темы и личности руководителя". На одном из заседаний ученого совета по обсуждению тематики аспирантских работ Презент был настолько беспардонен, что Н. И. Вавилов лишил его слова. В ответ на это Презент провозгласил на весь зал: "Идем, организуем обсуждение в другом месте", - и вся ватага удалилась, громко хлопнув дверью.
Соратники Н. И. Вавилова, а также научная общественность Ленинграда решили предпринять некоторые действия, чтобы остановить разрушение некогда образцового института. На 15 марта 1939 года было назначено собрание сотрудников, на котором предполагалось заслушать доклад директора о работе ВИРа и разобраться в обстоятельствах, мешающих его нормальной деятельности. Синская вспоминает: "Это предложение вызвало большой переполох в лагере воинствующей оппозиции. Они даже попытались сорвать объявление о сессии со стены, но последняя все же состоялась. Продолжалась она два дня - 15 и 17 марта 1939 года". Параллельно с этим собранием, 15-16 марта, проходила конференция аспирантов ВИРа, так что Н. И. Вавилову пришлось заседать с утра до вечера в течение трех дней.
Результаты деятельности Всесоюзного института растениеводства и его директора, о которых говорилось в его докладе, впечатляют и сегодня. Выдающийся ученый, прекрасный организатор, Н. И. Вавилов в тяжелейших условиях разрухи в 20-е годы создал крупнейший в Европе Институт растениеводства, опытные хозяйства, биостанции, питомники, методические лаборатории, государственный банк сортовых культур... На личностях такого масштаба держится земля, но именно их более всего опасается любой диктаторский режим, которому сподручнее работать с "послушными винтиками" отлаженного механизма.
Доклад Вавилова впечатляет масштабами деятельности, но вместе с тем в нем явно сквозит обреченность, беспомощность перед жестокой и беспощадной машиной тоталитарного государства. Судьба Вавилова была предрешена, и он знал об этом лучше, чем кто бы то ни было. Интеллектуальное преимущество Вавилова и его соратников над демагогами из рядов сторонников новой агробиологии разительно очевидно. Но, как это уже было в истории не раз, на костер инквизиции взойдут носители истины.
*
7 июня 1939 года экспедиция Управления делами Совнаркома СССР получила увесистый пакет, в котором находились "докладная записка" И. И. Презента, одобренная личной подписью Т. Д. Лысенко, под названием "Материалы о лженаучных воззрениях в учении о наследственности и изменчивости" и "Выписки из стенографического отчета ВИР (выездная сессия) от 15 марта 1939 года на областном бюро Секции научных работников".
Адресованная председателю Совнаркома СССР В. М. Молотову, "докладная записка" касалась вопроса о целесообразности участия советской делегации в работе VII Международного генетического конгресса в Эдинбурге. (Проведение конгресса первоначально намечалось в 1937 году в Москве, но усилиями лысенковцев этот план был сорван). Оценив появившиеся в зарубежной печати сообщения о ненормальном положении генетики в СССР как "злостные инсинуации", автор доноса продолжал: "Этому хору капиталистических шавок от генетики в последнее время начали подпевать и наши отечественные морганисты. Вавилов в ряде публичных выступлений заявляет, что "мы пойдем на костер", изображая дело так, будто бы в нашей стране возрождены времена Галилея...
...Вавилов в последнее время делает все возможное для того, чтобы изобразить, что в нашей стране происходит гонение на науку. Какое же положение может создаться на конгрессе, если учитывать настроение и поведение Вавилова и его единомышленников? ... Не исключена возможность своеобраз ной политической демонстрации "в защиту науки" против ее "притеснения" в Советской стране. Конгресс может стать средством борьбы против поворота нашей советской науки к практике, к нуждам социалистического производства, средством борьбы против передовой науки".
До последнего момента, пока решался вопрос об участии СССР в работе VII Международного генетического конгресса, Н. И. Вавилов настаивал на делегировании в Эдинбург большой группы советских представителей, не отказывая в праве быть услышанными мировым сообществом ученых своим оппонентам - Т. Д. Лысенко, Н. В. Цицину, Н. И. Нуждину. Но за пределами закрытого "социалистического" общества, сказать им, по-видимому, было нечего. Свое научное ничтожество они, очевидно, прекрасно осознавали. Лысенко и его сподвижники просто манипулировали научными понятиями в угоду режиму, не гнушаясь никакими средствами в борьбе за главенство в советской биологической науке. Препровождая пакет "компромата" со стряпней Презента главе правительства 7 июня 1939 года, официальный глава сельскохозяйственной науки СССР Т. Д. Лысенко приписал от себя: "Считаю, что посылать делегацию на Международный генетический конгресс от Советского Союза не нужно. Если же будет решено послать делегацию, то категорическая просьба меня не включать в ее состав для поездки на конгресс".
A р х и в
Н. И. ВАВИЛОВ: "О СОСТОЯНИИ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ РАБОТЫ И О ПОВЫШЕНИИ КВАЛИФИКАЦИИ НАУЧНЫХ КАДРОВ"
В личном архиве сына Н. И. Вавилова - Ю. Н. Вавилова сохранился полный текст стенографического отчета выездного заседания Ленинградского областного бюро Секции научных работников профсоюза вузов и научно-исследовательских учреждений во Всесоюзном институте растениеводства 15 марта 1939 года, отрывки из которого публикуются ниже. Благодаря этому и сегодня мы можем составить представление о том, что происходило в те бурные и трагические годы, почувствовать удушливую атмосферу политической травли, в которой жили многие выдающиеся современники Николая Ивановича.
...Основные задачи, возложенные на ВИР, относящийся к категории так называемых головных, или общих, институтов, входящих непосредственно в число немногих учреждений, составляющих Сельскохозяйственную академию, следующие: научное обоснование государственных мероприятий в области правильного размещения и выбора культур, сортов, семян и проведение мероприятий растениеводческого порядка; всесторонняя оценка культур не только в смысле количественной характеристики их урожайности, но и ... их качества...
...Наше учреждение охватывает все растениеводство Союза в целом. В настоящее время мы возделываем в производственном масштабе примерно 400 различных культурных растений, и все они, в большей или меньшей степени, курируются нашим коллективом.
Одним из крупнейших мероприятий в области сельского хозяйства на ближайшие годы, согласно указаниям партии и правительства, становится замена маловыгодных, малоурожайных и низкокачественных сортов по всем культурам сортами ценными. Эта чрезвычайно сложная работа требует учета того, что мы возделываем. Поэтому в нашей стране ежегодно десятки тысяч апробантов оценивают состояние полей, посевов и насаждений плодовых культур и учитывают, какие посевы являются ценными, какие - малоценными.
Для удобства распознавания растений в сортовом разрезе мы имеем при нашем институте небольшое компактное учреждение - Гербарий культурной флоры, который, как известно, является единственным в мире, дающим представление о сортовом составе культурных растений в масштабе нашей страны с учетом всех интересующих нас заграничных сортов.
Следующий раздел нашего института - наши методические лаборатории, которые работают в комплексе с отделом растительных ресурсов, но помогают оценивать сорта растений под разными углами зрения - с точки зрения химика, технолога и т. д. Это весьма трудоемкая работа. В зависимости от условий растение меняется, происходят изменения и по годам. Наши лаборатории являются довольно сложными коллективами, по существу, маленькими институтами. Например, биохимическая лаборатория - одно из крупнейших учреждений этого рода в стране.
Важнейшая особенность нашей структуры, вытекающая из "заземления" нашей работы, - это наличие опытных станций в основных земледельческих районах, где происходит вся экспериментальная деятельность нашего коллектива...
...У нас есть три категории опытных учреждений. Основные учреждения, где приходится оценивать то, что мы изучаем. Такая работа ведется в Пушкине, в "Красном Пахаре" около Слуцка, где имеются большие питомники. Здесь, под Ленинградом, вы можете видеть богатейший, единственный в Европе питомник всех северных плодово-ягодных культур, ассортимент которых может у нас произрастать. Далее, крупная станция по изучению полевых культур около Армавира, на Северном Кавказе - "Отрада Кубанская", Майкопская опытная станция, расположенная у подножья Кавказских гор около огромного массива диких плодовых лесов, которые состоят наполовину из диких яблонь и диких груш...
...И, наконец, наша станция около Ташкента, в Тарнау, которая работает над самыми разнообразными среднеазиатскими культурами, виноградом и другими косточковыми плодовыми.
Следующая группа наших учреждений - пионерские станции, открытые в самых труднодоступных местах, где не так давно началось земледелие. В нашей стране за последние годы произошли огромные сдвиги. Все меняется. Еще не так давно (до строительства Хибиногорска и Апатитов) Хибинская станция была, по существу, островом среди огромных необитаемых пространств. Лет пять тому назад мы создали другую такую же станцию, которая имела задачей уже не продвижение земледелия к северу, а освоение огромных пустынных пространств Казахстана. И около Аральского моря, около Челкара, была создана небольшая станция, ведущая работу по освоению пустынных районов. В Каракумах, в Туркмении и подобных районах требуется обеспечить население продовольствием, здесь нужно создать хотя бы небольшие оазисы, где произрастали бы культурные сельскохозяйственные растения.
В Копет-Даге, по границе с Персией, пришлось открыть небольшую станцию в Кара-Кале. Горная Туркмения, Копет-Даг - это родина фисташки. Фисташка, которую мы с вами едим, - не культурное, а дикое растение. Там же мы встречаем дикий инжир, дикий виноград, дикий миндаль, которые по качеству не уступают нашим лучшим культурным сортам. Поэтому при развитии субтропического хозяйства нами была поставлена перед Наркомземом задача оказания помощи в освоении этих огромных диких массивов и в превращении их в культурное хозяйство.
Такое же положение дел мы имеем на Дальнем Востоке...
...Мы с вами находимся здесь, по существу, в своего рода государственном банке, потому что институт обладает огромными ценностями в результате той мобилизации сортов, которую он провел. По одной пшенице у нас около 35 тыс. образцов, собранных во всех странах мира...
Такова наша структура. И этим до некоторой степени определяются задачи института. Коллектив наш большой. Мы представляем собой одно из очень больших учреждений не только в системе Наркомзема, где мы занимаем по масштабам первое место. Наш штат определяется, включая постоянный персонал на опытных станциях и опорных пунктах и рабочий персонал, в 950 человек. Из них одна треть в центре и две трети работают на периферии. Какова квалификация этого штата? 110 кандидатов и 22 доктора биологических, химических и, главным образом, сельскохозяйственных наук и 4 академика. Наш бюджет в настоящее время определяется приблизительно в 7,6 млн. руб.
Я забыл сказать о том, что в нашу систему входит чрезвычайно интересное учреждение.
Это тропический интродукционный питомник в Сухуми, где растения испытываются, апробируются и вводятся в селекцию. Там ведется селекционная работа со всеми основными тропическими растениями, с тунговым деревом, цитрусовыми и другими культурами...
...Об итогах своей работы трудно говорить, особенно директору, который в течение 19 лет занимает эту должность и может быть субъективным и даже ошибаться. Однако некоторые объективные моменты достаточно ясны. Основной работой, которую проделало данное учреждение, мы считаем создание научного растениеводства, разработку заново всего учения о культурных растениях в отношении их видового и сортового состава. Работа подытоживается в виде многотомного издания. Вы видите пять томов "Культурной флоры СССР", которые представляют собой попытку впервые подвести итог всем знаниям о культурных растениях нашей страны, причем с учетом всего интересного, что имеется по интересующим нас культурам за границей. Фактически по таким культурам, как пшеница и ячмень, - это попытка впервые создать описание мировой флоры с учетом сортов и их ценности. Должно выйти 22 тома этого труда...
...Большую роль в деле осуществления этих задач играет наша биохимическая лаборатория, возглавляемая ее основателем профессором Н. Н. Ивановым. Биохимическая лаборатория провела очень большую работу по оценке химического состава всех культур, возделываемых в Союзе, в географическом и сортовом аспекте, и оказала большую помощь в деле познания химических качеств растительного сырья. В настоящее время итоги этой работы подводятся в издании "Биохимия культурных растений", где, по существу, впервые дается химическая оценка всей растительной продукции нашей страны. В частности, в последнее время по указанию соответствующих наркоматов особое внимание было уделено вопросу растительных витаминов, и лаборатории удалось найти чрезвычайно ценные объекты как среди культурных форм, так и среди диких видов.
Наша физиологическая лаборатория, находящаяся в Пушкине, - одна из крупнейших и занята в нашем учреждении прикладными вопросами засухоустойчивости, холодостойкости и зимостойкости. Физиологи чрезвычайно помогли в оценке этих свойств у сортов.
Генетическая и цитологическая лаборатории являются помощниками нашего большого коллектива в освоении селекционерами видовых и сортовых богатств. Генетическая лаборатория, руководимая профессором Карпеченко, - молодое подразделение, работающее над вопросами отдаленной гибридизации. Этот вопрос был поднят Мичуриным, который работал на плодовых. Мы перенесли свой опыт на растения, размножающиеся семенным путем. Лаборатория исключительно оригинально подошла к проблеме и разработала метод преодоления бесплодия у гибридов, применив способ удвоения хромосом. В 1938 году мы особенно прояснили этот вопрос. При помощи как физических, так и химических факторов удается вызвать крупные наследственные изменения. Увеличение числа хромосом имеет большое значение, потому что они, по современным представлениям, являются весьма важными составными частями клетки. Передача по наследству свойств главным образом связана с хромосомами, и, оказывается, в настоящее время имеются хорошие методы, позволяющие очень глубоко воздействовать на изменение количества ядерного вещества, что приводит к увеличению массы и размеров семян.
Я боюсь сейчас углубляться в эту теоретическую область, но скажу, что, изучая эволюцию видов цветковых растений, мы везде находим кратность числа хромосом. Каждый вид характеризуется определенным числом хромосом, и во многих группах растений мы имеем различия по видам, проявляющиеся в повторяющейся кратности числа хромосом для данного вида. Так, одни пшеницы имеют 7, другие - 14, третьи - 21 и т. д. (пар хромосом).
Если мы возьмем розу, то одни виды имеют [хромосомный набор] 14, другие - 21 и т. д. Бесспорный факт, что в эволюции очень многих растений увеличение кратности хромосом имело огромное значение. Надо сказать, что нашей лаборатории удалось искусственно увеличить такого рода кратности, что приводит к интересным новообразованиям, которые подводят к проблеме не только сортообразования, но и образования новых видов. Когда мы это проделываем с бесплодным гибридом, давая ему соответствующую пару, то мы делаем, по существу, чудо, вызывая из совершенно бесплодного гибрида плодовитые формы.
Если вы приедете в Пушкин в этом году, то мы вам буквально покажем чудо с биологической точки зрения. Должен сказать как биолог, что я, по крайней мере до последних лет, такого явления не видел. Берутся совершенно бесплодные гибриды двух разных видов - одного, скажем, австралийского, другого американского, которые в эволюции очень много лет тому назад, когда разделились эти континенты, разошлись. Вы скрещиваете эти совершенно бесплодные растения, не дающие ни одного семени, и, применяя некоторые химикалии, уже можно вызвать удвоение хромосом. Этим самым мы делаем из бесплодного растения плодовитое. Обработали химическим веществом какой-нибудь отводок, и коробочка полна цветов, а рядом совершенно бесплодная ветвь...
...Позвольте кратко остановиться на выполнении плана 1938 года. В настоящее время широко принято соцсоревнование, и мы приняли вызов Одесского института, руководимого академиком Лысенко, и взяли очень большие обязательства, которые вытекают из самого объема и разностороннего охвата нашей работы. Эти обязательства нами выполнены...
...Выполняя государственное задание, которое так выпукло поставлено товарищем Сталиным, о распутывании путаницы в семеноводстве, об обеспечении нашего сельского хозяйства ценными сортами, все наши станции, работающие на земле, были нацелены на то, чтобы лучшие сорта размножить, дать возможно большее количество элиты лучших сортовых семян. Мы взяли на себя очень трудное задание по полевым и техническим культурам и его выполнили...
...Я сам много учился и за границей, и в нашей стране, и сейчас приходится много учиться. (Наш брат, вступивший на путь науки, обречен на вечную учебу.) Поэтому я могу сказать, что условия для аспирантуры в такой системе, как наш институт, совершенно особенные. Мы имеем исключительной квалификации руководящий персонал, о котором я уже говорил, состоящий из людей, знающих свое дело не только в целом, но и конкретно, с учетом культур, мирового опыта и всей литературы.
...Мы помогаем товарищам изучать иностранные языки, потому что нам очень важно знать, что делается в мире. Возьмите вопрос о ракоустойчивых сортах картофеля. Болезни у нас в стране еще нет, но мы уже должны знать, что делается за рубежом, какие иммунные сорта там выводятся...
...Какие основные трудности? Они очень существенны, и помощь в их преодолении крайне важна. Начну с самого ясного для всех. Как ни странно, такой колосс, как ВИР, является нищим миллионером. Мы имеем прекрасное здание, библиотеку, коллекции, которые нельзя оценить даже золотом (такова их стоимость!), и все это находится в порядке. Что было в прошлом, в 1922-1923 годы, когда мне пришлось приступить к делу? Все было в картонках, здание полно моли, в некоторых помещениях просто был ад. С этим мы справились. За последние годы все семена переведены в металл, мы их храним в металлических коробках.
У нас имеются иные ценности - прекрасные станции, особенно в Пушкине. Но в то же время сам рост института, оформление его и его ценностей требуют большого ухода, особенно в таких центрах, как Ленинград и Пушкин. Здесь необходимы большие расходы по приведению в порядок зданий, отопления, электрификации, водоснабжения, а те сокращения, которые в силу необходимости проводятся в соответствии с бюджетом, обычно сугубо болезненно отражаются на жизни такого рода институтов. Дело в том, что в подобных нам учреждениях имеется огромная сумма обязательных расходов, так как нельзя не освещать и не отапливать помещения. И если в нынешнем году мы имеем сокращение смет по всем институтам примерно на 20%, то это чрезвычайно болезненная операция, которая отразится, конечно, прежде всего на научной работе. Вы понимаете, что с воды, топлива, электричества, ремонта крыш и оплаты сторожей я снять средств не могу. В результате ситуация отражается на научном персонале: высококвалифицированный персонал получает за свою исследовательскую работу скудную оплату. Поэтому то сокращение бюджета, которое было проведено в текущем году, исключительно больно коснулось нас, как и других институтов Москвы и Ленинграда. Должен сказать, что это исключительно серьезный вопрос, и я упоминаю о нем не в силу привычки руководителя всегда говорить о финансах. (Я, грешным делом, может быть, более других повинен в этом, потому что, не прекращая исследовательской работы, я, вероятно, больше других занимался финансовыми вопросами). Но положение с бюджетом заставляет бить тревогу, потому что оно касается уже кровеносной системы и нервов института...
...Крупным и специфическим дефектом в нашей обстановке является разноголосица, которая существует сейчас в науке. И этот вопрос гораздо сложнее, чем он кажется некоторым товарищам. Мы - большое учреждение, охватываем громаду науки, вопросы о культурах и их распределении, об их введении в жизнь, о земледельческом освоении территории. Речь сейчас идет не о всей громаде, а о генетике. Но участок стал злободневным, ибо наши концепции очень расширились. Конечно, как всегда в науке, вопрос решит прямой опыт, решат факты. Это длительная операция, особенно в нашем селекционном деле. Для выведения настоящего сорта нужен ряд лет и должен иметься ряд условий. Одно дело - областная или районная работа, и другое дело - работа таких головных учреждений, как наше. Разноголосица у нас здесь получается очень серьезная. Я не могу на ней подробно останавливаться, но скажу, что считается, что существуют две позиции - позиция Одесского института и позиция ВИР. При этом надо сказать, что позиция ВИР - это позиция современной мировой науки, написанной не фашистами, а просто передовыми тружениками. В этом нет никакого сомнения. Посмотрите их труды и вы увидите, что их позиция такая же, как наша, причем она апробирована и советской, и мировой практикой.
Но есть и другая точка зрения, которая, может быть, в некоторых частях покажется очень интересной. Следить за ней нужно, и каждый из нас это делает, но у нас существуют расхождения... И если бы мы собрали здесь аудиторию, состоящую из самых крупных селекционеров (практиков и теоретиков), то я уверен, что они голосовали бы с вашим покорным слугой, а не с Одесским институтом. Это дело очень сложное. Приказом, хотя бы наркома, оно не решается. Пойдем на костер, будем гореть, но от своих убеждений не откажемся. Говорю вам со всей откровенностью, что верил, верю и настаиваю на том, что считаю правильным. И не только верю, потому что вера в науке - это чепуха, но говорю о том, что знаю на основании огромного опыта. Это - факт, и от него отойти так просто, как хотелось бы и занимающим высокий пост, нельзя.
Эти разногласия вызывают большие сложности в нашей работе - чрезвычайно много нарушений дисциплины, которые происходят по линии аспирантуры, по линии дирекции и разлагают учреждение. Это у нас самое больное место на сегодняшний день.
Говорю вам по долгу гражданина и научного работника, который обязан говорить об этом со всей откровенностью: положение таково, что какую бы вы ни взяли иностранную книжку, все они идут поперек учения Одесского института. Значит, эти книжки сжигать прикажете? Не пойдем на это. До последних сил будем следить за передовой мировой дарвиновской наукой, считая себя настоящими дарвинистами, ибо задачи освоения всех мировых ценностей, растительных ресурсов, которые создало человечество, могли быть выполнены только при дарвиновском революционном подходе к этому делу. И те клички, которые тут иногда даются, нужно сначала очень внимательно продумывать.
Полагаем, что все трудности в нашей жизни будут изжиты. Достижения, настойчивая работа, упорный труд в конце концов покажут, что же является правильным. Но сложности у нас имеются. Прежде всего, в вопросе о печатном слове. Благодаря некоторой однобокости позиции получается такое положение, что одна сторона имеет возможность больше печатать, а другая меньше. Это тоже серьезный момент.
Вопрос о печатном слове, материальные трудности и, наконец, та разноголосица, мимо которой пройти, конечно, нельзя, - вот в чем заключаются наши трудности. Но я полагаю, что мы представляем собой сильный коллектив, много работающий, который всецело проникнут горячим желанием работать для советской страны, считает для себя честью, долгом, сутью и смыслом отдать свои знания своей стране, делать большое дело. Думается, что коллектив этот (я вам только кратко, куце смог рассказать о его работе) очень сильный, здоровый, внимательно следящий за всем новым, проверяющий себя постоянно, работает много. Биологическая наука чрезвычайно быстро движется вперед. Мы будем работать над собой и готовы учиться и переучиваться...
...Относительно последнего вопроса: в чем наш спор с Одесским институтом? Боюсь, что это трудно изложить здесь, всегда будет субъективизм. Подчас эти споры касаются небольшого теоретического раздела. Той громады работ, которую приходится выполнять по растениеводству, он, в моем понимании, не охватывает. Спор касается следующего: одна школа, одно вероучение возвращает нас в значительной мере назад, к Ламарку. Был такой почтенный французский зоолог, который опубликовал в 1809 году "Философию зоологии". Он высказал мысль о том, что наследственные изменения идут под влиянием внешних условий в результате упражнений у животных органов, в результате самых различных внешних условий и соответственно этим внешним условиям меняется наследственность. Некоторые селекционеры того времени держались этой точки зрения. Этой точки зрения, может быть, с некоторыми изменениями держится академик Лысенко.
Мы держимся другой точки зрения. Мы полагаем, что нужно различать наследственные изменения от ненаследуемых изменений. Мы полагаем, что если мы будем сильно удобрять растение, то мы получим крупные, мощные семена, но это не значит, что его наследственная природа изменилась, да еще и существенно. От среды зависит многое, индивидуальные изменения могут быть огромными. Принципиально можно предположить, что под влиянием внешних условий и наследственность будет меняться. Как показал огромный опыт, здесь дело очень сложное. Было время до Вейсмана, когда думали, что если обрубать мышам хвосты, то выведешь породу бесхвостых мышей. Точный эксперимент показал, что это не так. Это большой, крупный раздел, над которым столетия работала наука, которая в итоге пришла к тому, что нужно различать наследуемую и ненаследуемую изменчивость. Это - одно из существенных наших различий.
Практически из этого глубокого расхождения большой беды, по счастью, не происходит, потому что и академик Лысенко, и все мы (кстати сказать, очень много таких, кто работал в генетике, нас довольно большая армия) думаем, что раз ты выводишь селекционные сорта, то еще в первой репродукции их нужно выращивать получше, побольше количеством, получше качеством, потому что нам известно, что даже самый замечательный сорт, если он запален (если был суховей и пр.), может очень пострадать, а нам нужно получить доброкачественные семена. И, учитывая существующие различия, мы (обе школы) сходимся на том, что элиту нужно выращивать в хороших условиях. Во всяком случае на первом этапе мы будем одинаково говорить, что надо улучшить агротехнику, получить возможно большие урожаи. Академик Лысенко предполагает, что он будет таким образом выводить сорта. Мы пока таких сортов не видели.
С места: И вы не выводите!
Н. И. Вавилов: Я думаю, что для того, чтобы выводить сорта, нужно иметь прежде всего материал. Тот коллектив, который мы здесь имеем, можно сказать, фанатически при всех трудностях мобилизовал все, что имеется в советской стране и на земле, с той целью, чтобы прежде всего иметь то, из чего можно выбрать ценное. Это первая глава первой части и основа основ практической селекции - правильно и разумно подобрать исходный материал. Это первое, что мы ответим. Второе. Если ты хочешь выбрать из этого материала, выбери из него самое лучшее. Существуют очень ценные и хорошие сорта. Сирийская пшеница идет у нас на первом месте. Она без всякой селекции, простым сортоиспытанием и сортоизучением пошла в колхозы. Американские сорта кукурузы (Минезота 13 и Минезота 23), выведенные еще индейцами, настолько хороши, что их нужно только выбрать, почистить, провести отбор, скрещивание 3:1 на основе единственной проверенной теории - менделизма - во всем ее развитии. Это современная генетическая теория. У академика Лысенко здесь возникает сомнение, он чрезвычайно мало работал в этой последней области (по яровизации он работал давно). Думаю, что и сам он изменится. Законы Менделя проверены в тысячах экспериментов. Много голов, умов работало по этому вопросу. Мы здесь расходимся. Он думает, что нет тех закономерностей, которые установила мировая наука.
Еще одно новейшее расхождение: академик Лысенко считает, что сложную гибридизацию можно заменить гораздо более простым приемом - прививкой (привить на картофель помидор, на один вид картофеля - другой, на восприимчивый сорт - иммунный) и сорт от прививки изменится. Мы в это абсолютно не верим, и пока нам этого не докажут, не можем верить. Опытов делали тысячи. Я сам, будучи магистрантом, подводил итоги мировой науки и, сдавая магистерский экзамен, держал его по прививкам, влиянию подвоя на привой. Но думать, что половая гибридизация равносильна прививке, мы не можем. Есть четырехтысячелетний опыт, культурный опыт финикийцев: культурные сорта прививали на дикие сорта. Если бы можно было прививкой достичь результата, то получилась бы масса гибридов.
Далее, внутрисортовое скрещивание. Академик Лысенко полагает, что, для того чтобы улучшить пшеницу, ячмень, надо сделать перекрестное опыление. Ячмень, горох являются самоопыляющимися, у них опыление происходит внутри собственного цветка. Академик Лысенко, опираясь на опыты Дарвина, которые указывали на то, что у многих растений перекрестное опыление действует благоприятно, полагает, что, для того чтобы улучшить сорта, нужно самоопылители переделать на перекрестное опыление, и делает это. Мы думаем, что вопрос сложнее. Эволюция, в которую мы веруем полностью, шла очень разносторонне: она приводила к тому, что очень многие организмы стали раздельнополыми, разнодомными, например конопля.
В сторону усиления перекрестного опыления шла эволюция, но она шла и в сторону бесполых. На свете имеются бесполые, которые размножаются девственно. Возьмите апельсины и лимоны. Эти растения довольно живучи, и они размножаются девственным путем: у них что семена, что ветка - одно и то же, у них ответвлений нет. Даже [существуют] такие курьезы, что будто бы есть цветки у лимона и апельсина и апогамно можно превратить бесполых в перекрестные опылители. В этом большой нужды нет.
Из яровых сортов Лютесценс 62, из озимых - Украинка (которая занимает десятки миллионов гектаров), как показали опыты самой Одессы, не реагируют на это перекрестное опыление, которое ничего здесь не дает. А у некоторых культур, как, например, у томатов (это вообще сорта нечистые), есть переход от перекрестных опылителей к самоопылителям, и у них перекрестные опылители дают большой эффект. По гречихе здесь тоже получается большой эффект. Мы говорим так: где выходит - делайте, а где не выходит - не делайте. Но мы не считаем, что это такой замечательный метод, который решает вопросы гибридизации.
Вот вам ряд наших серьезных дискуссий. Тут сидит доктор Карпеченко, которому эти дискуссии тоже в печенку влезли, может быть, он меня дополнит.
[М. Д.] Мартынов: Выходит, что вы исходите из неизменности природы данного растения?
Н. И. Вавилов: Тут хотят сделать из нас кого-то другого. В полемике все возможно. Мы же знаем, что Энгельс назвал Ньютона ни более ни менее как "индуктивным ослом" в своей "Диалектике природы". У нас "Диалектику природы" переводили с рукописи, и этот момент у нас имеется, а сам Энгельс, наверное, вычеркнул бы эту фразу. Ньютон остался Ньютоном - человеком, на памятнике которому в Кембридже написано, что он ум человеческий превзошел. Но в полемике Энгельс дал ему название "индуктивного осла". Таким образом, в ходе полемики не только ньютонов ослами делают, но и нам досталось.
Генетика - это прежде всего физиологическая наука, и ее основная задача состоит в том, чтобы переделывать организмы. Для этого она и существует, оформившись как наука. В ходе исследований она доказывает, что не так просто изменить наследственную природу, как многим казалось. Были попытки сломать природу: пытались ее сломать и не сломали. Оказалось сложнее. Клебс - один из великих физиологов последнего времени, который очень много работал над переделкой организма (его работы классические), пришел к тому, что одно дело - крупнейшие индивидуальные изменения и другое дело - наследственные. Вот замечательное письмо Клебса, которое нужно было бы знать. К сожалению, в нашей полемике мы плохо знаем историю. Таких консерваторов, которые думали бы, что гены неизменны, нет. Вопрос есть об изменяемости исключительно. Есть мой приятель - один из крупнейших генетиков, доктор Мёллер, он сделал классическую работу, одну из крупнейших мировых работ, которая показала, что путем рентгенолучей можно очень резко изменить наследственную природу, и он вызвал наследственную мутацию, мутацию наследуемых изменений. В 1927 году это было одним из крупнейших открытий. Один из советских генетиков написал о нем: "Две страницы, которые потрясли мир", "нашли способ радикально изменять природу наследственную". Этот Мёллер тоже является "индуктивным ослом", оказывается, и он стоит за неизменность генов. Он в экспериментальной работе показал, что практически (без рентгена) есть очень большая устойчивость.
Должен вам сказать, что современная генетика, которую я обязан читать (я избран председателем Международного конгресса генетиков, но не знаю, буду на нем или нет), стоит твердо на основе изменчивости организмов, наследственной изменчивости, она вся устремлена на то, чтобы управлять этой изменчивостью. Над этим работают и делают замечательные вещи. Клочки этих фактов я вам кратко изложил. Мы уже подходим к таким крупным вещам, которые 5-10 лет тому назад казались совершенно невероятными, - к проблеме видоизменения...
*
В мае 1939 года последовало беспрецедентное событие, запечатленное в протоколе № 7 заседания Президиума ВАСХНИЛ от 23.05.39, который гласил: "Представленный отчет о работе ВИРа за 1938 г. считать неудовлетворительным". А докладная записка в Совнарком СССР о достижениях научно-исследовательских учреждений ВАСХНИЛ за 1929-1938 годы, составленная лысенковским руководством академии в начале 1939 года, не содержала ни единого упоминания имени Н. И. Вавилова, хотя сплошь и рядом приводился перечень научно-практических достижений руководимого им института.
Н. И. Вавилов был арестован 6 августа 1940 года на Украине в научной экспедиции, объявлен изменником Родины и обвинен по ряду пунктов 58-й статьи УК РСФСР. 26 января 1943 года он скончался в больнице саратовской тюрьмы от истощения. Похоронен в Саратове в братской могиле, точное место захоронения неизвестно.
Т. Д. Лысенко в 1940 году стал директором Института генетики АН СССР, возглавил окончательный разгром генетики на сессии ВАСХНИЛ в августе 1948 года, второй раз был избран президентом ВАСХНИЛ в 1961 году и умер 20 ноября 1976 года в собственной постели. Похоронен на Кунцевском кладбище Москвы.
