Я написала в Петербург и попросила отпуск за свой счёт. Заведующий отделением был, вероятно, не слишком доволен, но не стал возражать. Родственные связи важнее всего, это общепринято, что значительно упростило дело.
На самом деле я не уверена, что в моём пребывании в Москве есть хоть какой-то смысл. Анжеле не только не предъявили обвинений — у неё даже не взяли подписку о невыезде. Поэтому самым разумным было бы собрать вещи и уехать, благо ни о каком спектакле больше речи не идёт.
Собачки, конечно, милые, и будет жаль, если они пострадают ни за что. Но Анжела решительно собирается играть чеховскую Душечку: «Мы защищаем редких, ценных собак!». Пришлось волей-неволей принимать участие.
Юрий знакомит нас со своим адвокатом. Адвокат тощий и какой-то встрёпанный. Может, конечно, он от природы такой возбуждённый, а может, профессия влияет.
Моё появление адвокат воспринимает с энтузиазмом, но версию о трахеостомии — довольно вяло.
— Ваше выступление произведёт большой эффект в суде! Присяжные и так будут симпатизировать собачкам, а тут ещё вы расскажете, что видите своими глазами, какие они добрые и невинные. Эффект нейрочтения признан официальной наукой, нас не смогут обвинить в шарлатанстве. С другой стороны, чтецы — это редкость, присяжным будет любопытно...
