Новую идею предлагает Марк Краснов, биохимик из Стэнфордского университета (США). В 2009 году по совету своей дочери, которая тогда была ещё школьницей, а теперь работает ветеринаром-неврологом, Краснов обратил внимание на мелких приматов с Мадагаскара — мышиных лемуров. Они гораздо ближе к человеку, чем мыши, продолжительность жизни — до 14—15 лет, всеядны, хорошо содержатся в неволе. Их недуги во многом похожи на наши: в старости у некоторых развиваются признаки болезни Альцгеймера как на уровне клеток и тканей, так и в поведении. У лемуров бывают аритмии сердца, несвойственные грызунам (отмечено, как и у человека, девять вариантов этого расстройства сердечного ритма). Доктор Краснов и его коллеги создали почти полный атлас клеток лемура, их найдено около 750 типов. Расшифрован геном одного из видов лемуров.
Примет ли биомедицинское сообщество этих новичков в лабораторной фауне, пока неясно. Важный аргумент против — нестандартизованность лемуров. Мыши и крысы используются в опытах с XVII века, эти грызуны давно клонированы, размножены линии, одинаковые по генному составу (более 8000 групп), и экспериментатор может быть уверен, что результаты, полученные в его лаборатории на одной особи, будут верны и для других мышей той же генетической линии, содержащейся у его коллег по всему миру. При всех преимуществах мышиных лемуров, чтобы стать общепризнанным модельным животным, им придётся пройти длинный путь. Ещё один довод против приёма лемуров в лабораторную практику — симпатичная внешность этих большеглазых умных зверьков. Мыши и крысы мало кому нравятся, и то бывает их жалко.
Во всяком случае, пока Краснов с коллегами создали экспериментальную группу из 350 мышиных лемуров в национальном парке Раномафана на юго-востоке Мадагаскара. Живут они практически на воле. Каждый получил электронную метку для личной идентификации, чтобы можно было следить за его судьбой, поведением, питанием и здоровьем. И, возможно, после углублённого знакомства проводить на нём какие-то опыты.
