Англичанин Джонс, приезжавший в 20-х годах в Россию с миссией помощи голодающим Поволжья, увозил из Уфы молодую, красивую Елизавету Петровну Зиберт, ставшую его женой, Элли Джонс.
В 1925-м, когда в Америку приезжал Маяковский, его друг Давид Бурлюк попросил Элли, к тому времени уже незамужнюю, быть при Владимире Владимировиче переводчицей.
Она не только прекрасно выполнила эту миссию... Они полюбили друг друга. И Маяковский покидал Америку, зная, что у него будет ребенок. Свою дочь, существование которой тогда сохранялось в строжайшей тайне, ему удалось увидеть лишь дважды, во время нелегальных свиданий с Элли Джонс и двухлетней Элен во Франции.
...В столетний юбилей Маяковского Владимира Владимировича (1893-1930) его внебрачная дочь госпожа Элен Патриция Томпсон приехала в Москву. Здесь она представлялась как Елена Владимировна.
19 июня 1993 госпожа Томпсон с сыном и группой сопровождавших ее лиц пришла на Новодевичье, на могилу Маяковского.
За происходившим я наблюдал, стоя несколько поодаль. Положены цветы, о чем-то разговаривают с помощью переводчика. И вдруг вижу...
Елена Владимировна нагнулась, рукой сделала справа от памятника лунку, достала из сумочки пакетик и высыпала в ту лунку его содержимое.
Это была горсточка пепла от праха Элли Джонс.
Дочь Маяковского выполнила волю своей матери.
ОДИН - НА ДВОИХНа Даниловском кладбище у купцов Третьяковых был семейный некрополь - за ажурной решеткой, под ажурным балдахином.
Там у Павла Михайловича Третьякова был свой памятник, у его брата, Сергея Михайловича Третьякова, - свой. А иначе и быть не могло, ведь Сергей Михайлович умер на шесть лет раньше брата и как-никак был московским городским головой.
В 1948 году останки Третьяковых перезахоронили на Новодевичье. С Даниловского взяли только памятник Павлу Михайловичу Третьякову, сделанный по проекту художника И. Остроухова.
Странно очень. Неужели решили, что на двоих братьев и одного памятника достаточно?
Правда, у них тогда уже был «памятник» и тоже один на двоих. Но вечный: Третьяковская галерея. Собрав уникальную коллекцию живописи и подарив ее Москве, братья Третьяковы обессмертили свое имя.
На памятнике, ставшем на Новодевичьем «семейным», надписи: на лицевой стороне - Третьяков Павел Михайлович (1832-1898) и Третьякова Вера Николаевна, его жена, урожденная Мамонтова (1844-1899), сбоку слева - Боткина Александра Павловна (1867-1959), их дочь, сбоку справа - Третьяков Сергей Михайлович (1834-1892).
Так и осталась загадкой эта история с одним памятником на двоих.
РОДСТВЕННЫЕ УЗЫПоэт Александр Блок покоится в Петербурге, в некрополе «Литераторские мостки», но родственные узы связывают его и с Новодевичьим.
В одной из могил здесь похоронены:
его тетка - Кублицкая Софья Андреевна (1857-1919), сестра матери поэта, дочка известного ботаника академика Бекетова,
брат его отчима - Кублицкий Адам Феликсович (1855-1932), тайный советник, сенатор, профессор, а в советское время сотрудник Госплана РСФСР,
и их дети - Кублицкий Андрей Адамович (1886-1960) и Кублицкий Феликс Адамович (1884-1970).
В другой могиле лежит сестра жены Блока, дочь Д. И. Менделеева, Трирогова Ольга Дмитриевна (1868-1950), которая слыла знатоком охотничьих собак.
И неподалеку, в третьей родственной могиле, ее дочь - Трирогова Наталия Алексеевна (1894-1951) - племянница жены поэта.
А бывал ли Александр Блок на Новодевичьем, на могиле своей тетки, когда приезжал в Москву? Установить пока не удалось.
«ЛУЧШЕЕ ИЗ СОВРЕМЕННЫХ СООРУЖЕНИЙ МОСКВЫ»Предлагаются три вопроса. Под каждым из них пять вариантов ответа. Выберите правильный.
1. Архитектор Казанского вокзала?
Жолтовский, Иофан, Фомин, Щуко, Щусев.
2. Архитектор Мавзолея Ленина?
Жолтовский, Иофан, Фомин, Щуко, Щусев.
3. Архитектор гостиницы «Москва»?
Жолтовский, Иофан, Фомин, Щуко, Щусев.
Правильные ответы:
1. Щусев 2. Щусев 3. Щусев.
Согласитесь, что такое авторство делает излишним перечисление званий, степеней, наград, которыми был отмечен выдающийся зодчий XX века академик Щусев Алексей Викторович (1873-1949).
Первый раз академиком архитектуры он стал еще в дореволюционное время, второй раз - при советской власти и был к тому же избран и в «большую» академию - Академию наук СССР.
У любого мастера есть, естественно, самое любимое свое творение. Оно и специалистами, как правило, признается самым совершенным из всего того, что сделано им.
Но в числе названных здесь архитектурных памятников, хотя все они и признаны выдающимися сооружениями эпохи, такового - самого любимого Щусевым - нет.
А его «самое, самое» - это храм Покрова в Замоскворечье.
Построен он в 1908-1912 годах для Марфо-Мариинской обители, которую великая княгиня Елизавета Федоровна основала в память своего мужа, великого князя Сергея Александровича, генерал-губернатора Москвы, убитого эсером Каляевым.
Если вам не довелось видеть это произведение искусства, овеянное поэзией новгородско-псковского зодчества, и вы пожелаете восполнить пробел, поезжайте по адресу: Большая Ордынка, 34 (станция метро «Третьяковская»).
Доверьтесь авторитету художника Нестерова, который писал: «Храм Покрова - лучшее из современных сооружений Москвы...»
«Я СЛУШАЛ ЕГО, ЗАЧАРОВАННЫЙ,и не только потому, что меня ошеломила его необычайная память, но и потому, что я никогда не видал такого мастерства исторической живописи».
Согласитесь, такая похвала, да еще из уст Корнея Ивановича Чуковского, говорит о многом.
Адресована она историку Евгению Викторовичу Тарле (1874-1955), с которым Чуковский познакомился в один из июльских дней 1910 года на даче у писателя Владимира Галактионовича Короленко.
«...не прошло получаса, - вспоминает Чуковский, - как я был окончательно пленен и им самим, и его разговором, и его прямо-таки сверхъестественной памятью. Когда Владимир Галактионович, который с давнего времени интересовался пугачевским восстанием, задал ему какой-то вопрос, относившийся к тем временам, Тарле, отвечая ему, воспроизвел наизусть и письма, и указы Екатерины Второй, и отрывки из мемуаров Державина, и какие-то еще неизвестные архивные данные о Михельсоне, о Хлопуше, о яицких казаках...
Заговорили о Наполеоне Третьем, и Тарле без всякой натуги воспроизвел наизусть одну из антинаполеоновских речей Жюля Фавра, потом продекламировал длиннейшее стихотворение Виктора Гюго.., потом привел в дословном переводе большие отрывки из записок герцога де Персиньи...»
В 1930 году Тарле, к тому времени уже известного ученого, академика, арестовывает ОГПУ как члена «контрреволюционной группы историков», возглавляемой академиком С. Ф. Платоновым. По сфабрикованному делу выходило, что «платоновцы» ставили своей целью свержение власти и образование монархического правительства, в котором Тарле должен был стать министром иностранных дел.
После года, проведенного в тюрьме, и нескольких лет ссылки Тарле вернулся к научной работе. И вскоре его имя как автора монографии «Наполеон» становится весьма популярным.
Его восстанавливают в звании академика, он выпускает еще несколько фундаментальных трудов, которые отличает богатство фактического материала, глубина исследований, блестящий литературный стиль. Тремя Сталинскими премиями отмечена его научная деятельность.
Мало известным остается тот факт, что именно по предложению Тарле во время Парада Победы на Красной площади марш сводных полков фронтов завершала колонна солдат, которые несли 200 опущенных знамен разгромленных немецко-фашистских войск и бросали их к подножию Мавзолея.
ЗНАМЕНИТ - ОЧЕНЬ, А ИЗВЕСТЕН - МАЛО«Кто построил Эйфелеву башню?» Спросите любого, и он наверняка скажет - Эйфель. Ничего в этом удивительного нет, ведь в самом вопросе уже содержится ответ.
А поинтересуйтесь, кто автор Останкинской телевизионной башни?
И хотя эта одна из самых высоких в мире башен (533 метра) стоит у нас, в Москве, да к тому же по историческим меркам построена совсем недавно, уверен, вопрос об ее авторстве придется задавать очень и очень многим (исключая, понятно, узких специалистов), прежде чем услышим верный ответ: Никитин.
Да, это Никитин Николай Васильевич (1907-1973), выдающийся ученый в области строитель ных конструкций, доктор технических наук, отмеченный Ленинской и Государственной премиями.
На его созидательном счету еще и такие уникальные сооружения:
высотные здания в Москве (они стоят на фундаментах его конструкции),
Московский университет на Ленинских горах (он главный его конструктор),
монумент «Родина-мать» на Мамаевом кургане (это его конструкция),
Центральный стадион им. В. И. Ленина в Лужниках (его конструкция)...
Авторитет Никитина был так велик, что японцы предложили ему построить Токийскую телевизионную башню высотой... 4 километра! Полезная площадь этого супергиганта позволила бы поселить в нем целый город с полумиллионным населением.
Идея увлекла Никитина, и он уже приступил к проектированию, но после того, как заказчик «опомнился» и стал снижать высоту, доведя ее постепенно до 550 метров, Никитину стало неинтересно и он прекратил работу...
На могиле Никитина стоит скромная мраморная стела, спроектированная его друзьями, сделавшими на ней надпись всего из двух слов:
ИНЖЕНЕР Н. В. НИКИТИН
И за этой простотой - подлинное величие.
НАДГРОБИЕ ИЗ ГЛУБИНЫ ВЕКОВТакое надгробие стоит на могиле Хлебникова Велимира(Виктора Владимировича) (1885-1922), поэта, прозаика, драматурга.
К столетию человека, называвшего себя «будетлянином» (вместо нерусского слова «футурист»), Председателем Земного Шара (он организовал утопическое общество «Председатели Земного Шара» и был одним из таковых), издали книгу «Мир Велимира Хлебникова», в которой собраны статьи и исследования о нем за время 1911-1998.
Рассказ об этой книге в «Известиях» начинался так:
«Что знает «нормальный» читатель о Велимире Хлебникове? Только то, что был он каким-то странным, неуравновешенным. Что сочинял заумные стихи, рукописи которых таскал за собой по степи в наволочке от подушки. Что многие его тексты читаются как слева направо, так и справа налево. Что был он «Председателем Земного Шара», будетлянином, считал, что свобода приходит нагая. Что знал тайные законы грядущего и составлял загадочные «доски судьбы». Для читателя нормального, без кавычек, добавлю несколько высказываний о Хлебникове:
«...считаю долгом черным по белому напечатать от своего имени и, не сомневаюсь, от имени моих друзей, поэтов Асеева, Бурлюка, Крученых, Пастернака, что считали его и считаем одним из наших поэтических учителей и великолепнейшим и честнейшим рыцарем в нашей поэтической борьбе». 1922. В. Маяковский.
И он же о Хлебникове: «Колумб новых поэтических материков».
В. Б. Шкловский: «...он Ломоносов сегодняшней русской литературы».
Полагаю, достаточно.
А что касается «свободы нагишом», то, думаю, не следовало так «завлекательно» использовать строчки, полные глубокого смысла:
Свобода приходит нагая,
Бросая на сердце цветы,
И мы, с нею в ногу шагая,
Беседуем с небом на ты.
... Знакомый Велимира Хлебникова художник Митурич Петр Васильевич (1887-1956) был и сам убежденный «будетлянин» - провозвестник нового всеобъемлющего «чувства мира». И, желая помочь своему кумиру, изнуренному бездомной и голодной жизнью, Митурич увозит его из Москвы к своей семье в деревню Санталово Новгородской губернии. Но благополучная жизнь оказалась для Хлебникова недолгой. Он заболел и вскоре умер. Похоронили его на погосте деревни Ручьи.
В 1960 году останки Хлебникова перенесли на Новодевичье.
Тогда в живых уже не было и Митурича, женой которого через несколько лет после смерти поэта стала его сестра художница Хлебникова Вера Владимировна (1890-1941). Теперь и их прах и прах Хлебниковой Екатерины Николаевны (1860-1936), матери Велимира и Веры, находится в одной могиле с поэтом.
И увидите вы там удивительное надгробие: на черной мраморной стеле лежит... натуральная скифская баба.
Эту находку, возраст которой около 2500 лет (!!), ученые-археологи подарили для памятника Хлебникову как символ многовекового бессмертия его имени.
СВОЙ РОБИНЗОН КРУЗОКак-то раз показывал Новодевичье своей внучке Катеньке и ее подружкам по университету. Понятно, очень старался, чтобы интересно им было, даже «заготовил» концовку экскурсии - подвел их к нише, где похоронен...
Робинзон Крузо Николай Николаевич (1887-1974).
И не ошибся - слушали они меня здесь с неподдельным интересом. А рассказал я им вот что.
Робинзон Крузо, о приключениях которого поведал миру английский писатель Даниель Дефо, и наш Робинзон в родстве не состояли, они - однофамильцы, но не просто однофамильцы...
История эта насчитывает более ста тридцати лет.
Крестьянский паренек Николай Фокин, мечтавший о путешествиях, убегает из родной деревни, добирается до Архангельска и нанимается там юнгой на торговое судно.
В одном из плаваний в Индийском океане капитан заметил остров, не обозначенный на карте. Приказал спустить на воду шлюпку и разведать, что же там. Когда гребцы преодолели уже примерно половину расстояния, штормовые волны перевернули шлюпку и все оказались в воде. Некоторые вплавь добрались до судна, а юнга Фокин и один из матросов доплыли до острова - клочка необитаемой суши.
Только через трое суток погода позволила послать за ними шлюпку.
В память об этом приключении капитан приказал «переименовать» Фокина в Робинзона Крузо, о чем была сделана запись в бортовом журнале, а юнге выдан документ с новой фамилией. И в родное село Фокин вернулся уже Робинзоном Крузо.
Эту необычную фамилию унаследовали и все его дети. В их числе и Николай Николаевич, который стал певцом, солистом Большого театра.
ЧУДОМ УЦЕЛЕВШИЙАдмирал Колчак, трезво оценив, чем может кончиться его попытка вырваться из окружения Красной армии, обратился к своим сподвижникам: «Желающие могут остаться со мной и разделить участь до конца, остальным предоставляю полную свободу действия».
В числе тех, кто воспользовался этой свободой, был и поручик Иванов Авид Абрамович (1896-1979).
Он участвовал в Первой мировой войне, за ратный подвиг получил орден Св. Анны, был ранен, а после возвращения в строй попал в армию Колчака и стал одним из его адъютантов.
Понимая, что при такой биографии обретенная свобода открывает дорогу только в чекистские застенки, Иванов добирается до Харбина, а потом скрывается в сибирской глуши, работает там на факториях, приисках. И только спустя десять лет рискует перебраться с семьей в Москву. Теперь он сотрудник академического Института физики Земли, но большую часть времени все-таки проводит в экспедициях. Покой ему только снился.
Когда чудом уцелевший адъютант белого адмирала умер, его уже ждало... Новодевичье - там покоилась его жена Иванова Надежда Лазаревна (1900-1945), пианистка, дочь сибирского золотопромышленника Рубинштейна.
