С 22 июня почти до самого конца лета установилась жара. В июле в заповеднике и соседних районах возникали пожары разной силы, которые удавалось локализовать. Но 10 августа пожар достиг границы заповедника, и если бы не самоотверженный — нет, героический! — труд его сотрудников и всех, кто помогал справиться с огнём, то заповедник сгорел бы полностью (подобное в этих местах случалось, о чём ниже). К 29 августа пожар ликвидировали. Но огнём была в той или иной степени охвачена примерно половина заповедной территории. И что же теперь? Какой же это заповедник, если половина его — гарь?
Как ни парадоксально прозвучит, но пожар сделал Керженский заповедник истинной «лабораторией» природы. И это не шаблонная фраза, а едва ли не лучшая его характеристика. Чтобы понять причины происходящего, заглянем в прошлое. Причём в весьма отдалённое, лет на 150 назад.
В России прошли «Великие реформы». Коммерсанты-лесопромышленники стали рубить лес, порой не оставляя ни одного дерева. Коснулось это и Заволжья, в том числе преобладающих здесь сосняков. Как итог, к началу XX века в этих местах были широко распространены сосновые молодняки. И это при засушливой погоде, вероятно, с предшествовавшими малоснежными зимами, и при полном отсутствии бобров (есть лишь обрывочные сведения об их обитании в некоторых местах Заволжья) в результате и привело в начале 1920-х годов к первым масштабным лесным пожарам. Спустя пятьдесят лет всё повторилось, причём с большей силой. Люди старшего поколения помнят 1972 год: нет дождей, жара, пожары — очень похоже на 2010-й...
