А. С. Пушкин.
Почти пятьдесят послевоенных лет история пушкинских мест на Псковщине была неразрывно связана с именем Семена Степановича Гейченко (1903-1993). При нем восстановлены разрушенные во время войны Михайловское и Святогорский монастырь, воссозданы усадьбы в Тригорском и Петровском, открыт музей "Водяная мельница в Бугрово". Статья Семена Степановича "Здесь все поэзия, все диво", опубликованная в журнале "Наука и жизнь" (см. № 5, 1982 г.), резко увеличила число паломников в Пушкиногорье. В прошлом году исполнилось 100 лет со дня рождения легендарного хранителя заповедника. Предлагаемая вниманию читателей публикация - дань памяти человеку, влюбленному в свое дело.
В мае 1945 года Семен Степанович Гейченко (1903-1993), старший научный сотрудник Института литературы АН СССР, был назначен директором Пушкинского заповедника (ныне - Государственный мемориальный историко-литературный и природно-ландшафтный музей-заповедник А. С. Пушкина "Михайловское"). Позже он напишет: "Бог мне ниспослал жизнь интересную, хотя порой и весьма тяжкую, но уж таков наш век, перевернувший русский мир вверх дном". Пушкинский заповедник возглавил человек, за плечами которого были работа хранителя в дворцах и парках родного Петергофа, создание мемориальных музеев-квартир А. А. Блока и Н. А. Некрасова в Ленинграде, "Пенатов" И. Е. Репина в Куоккале, дома-музея Ф. М. Достоевского в Старой Руссе. Были в его жизни и сталинские лагеря, и штрафной батальон на Волховском фронте, инвалидность на всю жизнь - потеря на фронте левой руки. Новое место работы, хорошо знакомое Гейченко еще с довоенных лет, предстало перед ним разоренным и искалеченным. Вместо пушкинских усадеб, памятных мест - пепелище. О том, как выглядело Михайловское после освобождения, Семен Степанович рассказал в своей книге "Пушкиногорье": "По дорогам и памятным аллеям ни пройти ни проехать. Всюду завалы, воронки, разная вражья дрянь. Вместо деревень - ряд печных труб. На "границе владений дедовских" - вздыбленные, подорванные фашистские танки и пушки. Вдоль берега Сороти - развороченные бетонные колпаки немецких дотов. И всюду, всюду, всюду - ряды колючей проволоки, всюду таблички: "Заминировано", "Осторожно", "Прохода нет".
Людей мало. Солдаты-саперы разминируют пушкинские поля, луга, рощи и нивы. Изредка раздаются гулкие взрывы.
В садах Михайловского, в бывших фашистских блиндажах и бункерах лагерем встали возвратившиеся на свои пепелища жители деревень. Они разбирали немецкие блиндажи и тащили к себе бревна, чтобы строить взамен сгоревших изб новые. На большой поляне у въезда в Михайловское расположились войска, которым было поручено в ближайшие месяцы очистить пушкинскую землю от взрывчатки".
Пушкинской меморией оставался лишь окрестный пейзаж - больной, израненный, надруганный. Предстояло восстановить Михайловское, родовое гнездо Пушкиных, с домом-музеем, барскими флигелями, парком, садом, прудами. Заново вернуть этому уголку живое дыхание поэтического слова, пушкинского стиха, рожденного и ограненного красотой русской природы, ее "подвижными картинами". Вспоминая эти трудные послевоенные годы, Семен Степанович признавался, что задача, стоявшая перед ним, была необычайно сложной: "Я мечтал о возрождении красоты!" Свою мечту постепенно, в течение полувека он претворял в жизнь.
Уже к 1949 году, к 150-летней годовщине со дня рождения А. С. Пушкина, были восстановлены и открыты для посетителей господская банька ("домик няни") и дом-музей поэта в Михайловском. Параллельно восстанавливался архитектурный ансамбль Святогорского монастыря. К 1958 году пушкинское Михайловское приобрело внешний облик, соответствующий тому, что запечатлен землемером И. С. Ивановым в 1837 году и известен по литографии 1838 года. В усадьбе вновь каждую весну зацветали сады, в парке, в своих старых обжитых гнездах, галдели пушкинские зуи - серые цапли, а за околицей, на старой ганнибаловской ели, каждое лето жили аисты, оглашавшие всю округу барабанной дробью клювов.
Только мир Пушкина не ограничивался лишь Михайловским. Были еще и "дом Лариных" в Тригорском, городища Воронич и Савкино, усадьба прадеда поэта А. П. Ганнибала - Петровское. Все эти "объекты" подлежали обязательному восстановлению, причем в ближайшие десятилетия. А сделать это было не просто. Прежде всего, необходимо было убедить официальные инстанции в непреходящей ценности, духовном богатстве старых дворянских усадеб, в том, что в них не только процветало "барство дикое", но в них же воспитывали Пушкина, Языкова, Баратынского, Блока... На помощь себе Семен Степанович всегда призывал общественное мнение, подключая к своему голосу еще хор голосов из числа известных писателей, поэтов, архитекторов, скульпторов, художников, пушкинистов. Гейченко был убежден, что для полного раскрытия и понимания творчества Пушкина михайловского периода необходимо по возможности полностью воссоздать все, виденное здесь поэтом.
Практически с первых послевоенных лет в Пушкинском заповеднике сложилась добрая традиция - открывать новые музейные объекты в памятные пушкинские дни. В году их было три: дни рождения и смерти поэта, а также 9 (21) августа - приезд Пушкина в ссылку. Так, в августе 1962 года состоялось открытие дома-музея в усадьбе друзей поэта Осиповых-Вульф в Тригорском, в 1977 году - дома-музея предков поэта Ганнибалов в Петровском. В 1979 году открыта экспозиция в господской баньке тригорского парка, расссказывающая о счастливом времени, проведенном Пушкиным в обществе друзей - поэта Н. М. Языкова и А. Н. Вульфа. В июне 1986 года состоялось открытие музея-усадьбы мельника и водяной мельницы в деревне Бугрово. Каждый из музейных объектов имел свою индивидуальную экспозицию, но все вместе они были объединены одной большой темой - "Пушкин в Михайловском".
"Михайловское! - писал С. С. Гейченко. - Это дом Пушкина, его крепость, его уголок земли, где все говорит нам о его жизни, думах, чаяниях, надеждах. Все, все, все: и цветы, и деревья, и травы, и камни, и тропинки, и лужайки. И все они рассказывают сказки и песни о своем роде-племени… Когда люди уходят, остаются вещи. Безмолвные свидетели радостей и горестей своих бывших хозяев, они продолжают жить особой, таинственной жизнью. Нет неодушевленных вещей, есть неодушевленные люди". И это был один из основополагающих принципов в работе С. С. Гейченко. У всего сущего есть "душа и чувство", это надо понимать, чувствовать и ценить. Такого же отношения ко всему сущему он требовал от каждого работающего в музее и от приходящего паломника. Слово "паломник" ему нравилось больше, чем турист или экскурсант. Оно четче передавало мысль, что к Пушкину надо приходить на поклонение, прикасаться к его поэзии как к святому источнику, очищающему человеческие сердца и души. Характерной чертой всех музеев Пушкинского заповедника, которую отмечали тысячи посетителей, было ощущение присутствия поэта, самого хозяина, как бы ненадолго оставившего свой кабинет.
Как хранитель заповедника, С. С. Гейченко обладал даром чутко слушать дыхание этого места, чувствовать изнутри, чем оно живет. Поэтому он жил в усадьбе в старом деревенском доме, отказавшись от более комфортабельных условий. Для него это было жизненной необходимостью, иначе "я сразу же стану глух, нем, слеп, немощен…". Директор просыпался вместе с усадьбой, видел ее пробуждающейся, бодрствующей, отходящей ко сну. Перед его глазами одни краски дня сменялись другими, одни звуки поглощались или, наоборот, усиливались другими. День начинался со звонкой побудки петуха, с пения иволги. Вечерняя тишина нарушалась кряканьем возвращающихся с пруда уток, пением соловья в густых зарослях жасмина и сирени. Было время, когда ночной сторож в усадьбе звонил в колокол, отбивая вечернюю и утреннюю зорю. Звон вырывался за околицу, стлался над рекой Соротью, озерами и затухал в михайловских рощах. Все это и еще многое другое было тем, из чего складывалась жизнь пушкинской усадьбы.
Говоря о работе музейщика, С. С. Гейченко подчеркивал: "Наш святой долг - сберечь и передать нашим потомкам память не только о том, что создано и завоевано нами, но и о том, что происходило задолго до нашего рождения. Память о великих преобразованиях и страшных войнах, о людях, что принесли Отчизне славу, и о поэтах, эту славу воспевших. В том бессмертном поэтическом созвучии пушкинская нота - самая чистая и звонкая. В ней - душа народа, в ней "русский дух", в ней "животворящая святыня" памяти". Сам Семен Степанович был неутомимым пропагандистом духовного содержания музея-заповедника, творчества А. С. Пушкина. Среди посетителей Пушкинского заповедника не было человека, который не знал бы имени Гейченко, ставшего живой легендой для многих поколений. В книгах впечатлений, находящихся в музее, сохранились десятки тысяч добрых, благодарных пожеланий в адрес Семена Степановича, признаний его личного таланта. Сам он получал тысячи писем от разных людей - знакомых и незнакомых. Они открывали перед ним свои больные души, просили советов, признавались в любви, задавали вопросы о творчестве и биографии Пушкина. Для каждого С. С. Гейченко находил время ответить, объяснить, поддержать хотя бы несколькими строчками; всегда находились нужное слово, нужная интонация и частица добросердечия души. Характеру Гейченко была категорически чужда такая черта, как душевное равнодушие. О чем бы ни говорил Семен Степанович - о творчестве поэта, о белках, живущих на ганнибаловских елях, о людях, о вещах, - он не просто вел рассказ. Он заповедовал, наставлял, заклинал, умолял, воспитывал, убеждал, настаивал. Многие из тех, кому посчастливилось встречаться и беседовать с С. С. Гейченко, становились навсегда друзьями Пушкинского заповедника, его "ревнителями и печальниками", заступниками и доброхотами.
Разговор с сотрудниками музея-заповедника Семен Степанович часто начинал обращением: "Дети мои!" И оно свидетельствовало о том, что музей-заповедник был для него одним большим домом, все мы - сотрудники - единой музейной семьей, которой предстояло продолжить дело его жизни, воплотить в реальность многие мечты и замыслы. Семен Степанович думал о расширении территориальных границ музея-заповедника. Восстановленные усадьбы - Михайловское, Тригорское, Петровское, Святогорский монастырь, городища Воронич и Савкино - далеко не полный перечень мест, где довелось побывать Пушкину в свою михайловскую ссылку. Многое еще необходимо было сделать.
О планах на будущее поведала его записка, хранящаяся в музейном архиве. Сегодня замыслы С. С. Гейченко становятся реальностью. Выстроен в поселке Пушкинские Горы научно-культурный центр, о строительстве которого начинал хлопотать еще он сам. Расширилась территория Пушкинского заповедника, включившая в себя усадьбу Воскресенское, принадлежавшую двоюродному деду поэта Исааку Ганнибалу; усадьбу Голубово, куда уехала, выйдя замуж, Евпраксия Николаевна Вульф; старинное псковское село и городище Велье; озеро Белогуль с его островом Буяном. Во время подготовки к 200-летию со дня рождения А. С. Пушкина в заповеднике проведены большие реставрационно-восстановительные работы, в основу которых легли планы развития музея, намеченные С. С. Гейченко.
Заслуги главного хранителя Пушкиногорья были оценены по достоинству. Ему первому среди музейных работников присвоено звание Героя Социалистического Труда. Он дважды лауреат Государственной премии: в 1988 году - за книгу "Завет внуку" и в 2001 году (посмертно) - за вклад в развитие лучших музейных традиций.
Сегодня в музее-заповеднике наряду с пушкинскими датами отмечают дни памяти Семена Степановича: день рождения - 14 февраля, день именин - 15 февраля. Ежегодно 2 августа на городище Воронич, близ Тригорского, на месте его упокоения служат панихиду. В 2003 году на торжества в связи со 100-летием со дня его рождения в заповедник съехалось много гостей - музейные работники, близкие друзья, помощники заповедника, музыканты, артисты. В научно-культурном центре установили мраморный бюст С. С. Гейченко (скульптор А. А. Кубасов), открыли выставку "Пушкинский заповедник и его Хранитель" из фондов музея-заповедника и частной коллекции Т. С. Гейченко. Выставки, посвященные юбилею Хранителя Пушкинского заповедника, в течение года прошли в Москве, Санкт-Петербурге, Минске.
Рассказывая о творчестве Пушкина, С. С. Гейченко сравнивал его поэзию со "святой обителью, храмом". Поэт обращался к душе человека с призывом "творить добро повсеместно!" И сам Семен Степанович о себе однажды сказал: "Тому завету Пушкина я следую всю свою жизнь".
*
Книги о Пушкинском заповеднике, написанные С. С. Гейченко: Пушкинский заповедник. - Л.: Худож. лит., 1967; У лукоморья. - Л.: Лениздат, 1986; Пушкиногорье. - М.: Молодая гвардия, 1981; Сердце оставлю вам. - М.: Правда, 1983; Музей-заповедник Александра Сергеевича Пушкина: Фотопутеводитель. - М.: Планета, 1986; Завет внуку. - М.: Детская лит., 1986; Под пологом леса. - М.: Детская лит., 1987; В садах Тригорского // Научно-популярный сборник "Михайловская пушкиниана", вып. 5. - М., 1998; А у нас, в Михайловском, или Домашняя история Пушкинского заповедника в письмах. - Псков: Сельцо Михайловское, 2002.
