Автор этого очерка - Нина Федоровна Рыжих - жена А. Н. Рыжиха. Она работает над рукописью книги о научной и общественной жизни профессора Рыжиха. Мы печатаем отрывки из этой рукописи.
История советской хирургии знает немало ярких имен. Однако далеко не каждому даже талантливому медику удается возглавить собственное направление в хирургии, создать школу, клинику. Чтобы стать во главе научного коллектива, нужны не только знания и мастерство оператора, но, и талант организатора, исключительная энергия. Всеми этими человеческими и врачебными чертами обладал Александр Наумович Рыжих. Ученик А. В. Вишневского, он в мирные годы и в пору Великой Отечественной войны показал себя отличным общим хирургом-практиком, вместе с тем склонным к научной разработке малоисследованных разделов хирургии. После войны эта черта - научная пытливость - привела А. Н. Рыжих к работе в таком малоизученном отделе хирургии, как проктология. Можно без оговорок считать, что отечественная проктология, наука о лечении болезней толстой и прямой кишок, была создана Александром Наумовичем и его коллективом. Любимое детище Александра Наумовича - проктологическая лаборатория с клиникой, строительством которой он занимался буквально до последних дней своей жизни, стала ныне всесоюзным центром нового, самостоятельно развивающегося направления хирургии.
Академик АМН СССР А. А. ВИШНЕВСКИЙ.
На медицинский факультет Казанского университета выпускника Самарской гимназии Сашу Рыжиха приняли осенью 1917 года. А когда в 1922-м он окончил учение, то получил на руки один из самых первых советских врачебных дипломов.
Годы учения в Казани Рыжих всегда вспоминал с добрым чувством. Через много лет, когда мы побывали в городе его юности, муж подвел меня к великолепной университетской колоннаде и, глядя на фронтон, сказал почти нежно «Вот отсюда мы все и пошли» «Мы все» - казанское студенческое землячество, с которым Александр Наумович до самой смерти поддерживал дружеские отношения.
Из тех, кто слушал университетский курс хирургии и даже работал в больнице у известного профессора-хирурга Александра Васильевича Вишневского (впоследствии академика), стать его учениками удалось далеко не всем. Учеником становился лишь тот, кто вместе с мастерством перенимал жизненные принципы учителя. А принципы эти были не из легких. Среднего роста, с могучей короткой шеей и столь же могучими руками, А. В. Вишневский всем своим обликом утверждал труд, утверждал необходимость для врача-целителя напряженных умственных и физических усилий. Этот хирург к 45 годам, когда студент Рыжих впервые услыхал его лекции, успел серьезно потрудиться не только в оперативной хирургии, но и, как анатом, физиолог, анестезиолог. В Париже изучал он урологию, занимался совсем еще молодой отраслью медицины - нейрохирургией.
«Хирург не должен лениться», - часто повторял Александр Васильевич и строго следил, чтобы ученики соблюдали эту его первую заповедь.
Они очень хорошо подошли друг к другу-только, что окончивший факультет клинический ординатор Рыжих и знаменитый профессор Вишневский. Схожими оказались и их энергия, и напористые характеры и тот жизнерадостный, оптимистический заряд, который оба несли к постели больного. Вскоре Рыжих стал ассистентом клиники. К его обязанностям прибавились обучение студентов, исследовательская работа.
В те годы клиника Вишневского разрабатывала методику местного обезболивания. Необходимо было теоретически обосновать преимущества этого метода перед общим наркозом. Чрезвычайно важный раздел указанной проблемы - печень и наркоз - профессор Вишневский поручил разработать Рыжиху. Сложная и кропотливая работа, связанная с целым рядом экспериментальных исследований и гистологических обработок, целиком поглотила молодого исследователя.
Ученик Александра Васильевича, он через всю жизнь пронес научные идеи и нравственные заветы учителя. И когда сорок лет спустя после Казани Рыжих, директор столичной клиники, учил санитарок и медсестер, как осторожно переносить только, что прооперированного на каталку, когда он требовал, чтобы обезболивание больного было абсолютным, а постель в послеоперационной палате заранее согрета, в его распоряжениях явственно слышался гуманистический принцип - подлинное человеколюбие, которому учил своих сотрудников А. В. Вишневский.
В Казани Рыжих оставался до 1931 года. В хирургических журналах у него к этому времени появилось уже пятнадцать научных работ, позади осталась длительная научная командировка в лучшие клиники Германии и Франции. И вдруг странное с первого взгляда решение ехать в небольшой городок Калининской области Кимры на должность главного врача районной больницы.
Как, и учитель, он стремился проверить на самостоятельной работе полученные знания, выработать в себе еще большую ответственность за больного, отточить свое хирургическое мастерство. А там. с новым клиническим и научным багажом вернуться в клинику, к своему учителю и наставнику.
В 1934 году, когда в Москву переехал из Казани профессор А. В. Вишневский, приехал в столицу и А. Н. Рыжих. Через день - операции в МОНИКИ, в качестве ассистента А. В. Вишневского. Это, чтобы не забыть уроков учителя. В остальное время - работа в Институте рентгенологии и радиологии в качестве старшего научного сотрудника, а затем заведующего хирургической клиникой. Клиника была совсем маленькой. Вдобавок в институте она играла сугубо подсобную роль специалисты-рентгенологи диагностировали, а хирурги, оперируя, выясняли, точно ли поставлен диагноз. Но Рыжих даже это «тихое местечко» постарался превратить в центр самостоятельной хирургической мысли. «Здесь научный институт, здесь надо заниматься наукой», - услышал от него молодой врач П. В. Скалдин (ныне доктор медицинских наук), переступив порог клиники в 1936 году.
Рыжих и в столице оставался самим собой - оперировал шесть дней в неделю, шумел в отделении и неизменно выхаживал самых тяжелых больных. Но за этой жизнью, так сказать, на виду скрывалось еще одно малоприметное для окружающих бытие покончив с дневными обязанностями, хирург погружался в лабораторные эксперименты или дома в своем импровизированном кабинете садился читать научную литературу. На упорные расспросы о докторской диссертации («Ведь столько лет упущено!») отвечал «От меня это не уйдет. Диссертация нужна не сама по себе и не на тему «к вопросу о вопросе». Работа нужна такая, которую действительно ждут врачи и больные». Такую подлинно необходимую диссертацию он готовил исподволь, не торопясь. Защита состоялась весной 1937 года. Диссертант представил на соискание труд «Действие лучей рентгена на иммунобиологическую реакцию тканей при воспалении»
В 1938 году вместе с товарищем по Казанскому университету хирургом Л. Г. Фишманом он выпустил монографию, в которой были подняты проблемы, весьма далекие от тех, что составляли суть только, что защищенной диссертации. Собиралась и писалась «Гнойная инфекция кисти» никак не меньше четырех лет, то есть все время, что Рыжих прожил в Москве.
Миллионы больных во всем мире обращаются к хирургам с гнойниками на руках, на пальцах. В основном это люди физического труда. По статистике 1929 года (которой пользовался в свое время Рыжих), нагноительные процессы пальцев и кисти наблюдались в среднем у 1,5 процента жителей Москвы, то есть у 15 из каждой тысячи. Но у рабочих прядильно-ткацкой промышленности процент таких больных был выше в четыре раза, у полиграфистов - вдвое, а у металлистов - даже в восемь раз! Достаточно сказать, что только смертность от осложненных панарициев и флегмон колебалась в те годы от 4 до 22 процентов!
Монография, однако, оказалась долгожительницей не только благодаря «выигрышной теме». Она, и в научном отношении опиралась на самые передовые взгляды своего времени. В этой монографии Рыжих снова вернулся к идеям А. В. Вишневского, который установил, что рана неизбежно нарушает нервное регулирование всего пострадавшего участка. Боль и другие исходящие из раны рефлексы нарушают ее питание, а это в конечном счете мешает ее заживлению. Как разорвать порочный круг? Вишневский предложил обкалывать рану новокаином, блокировать источник вредоносных рефлексов. Такая блокада прерывает нервную проводимость, не допускает, чтобы поток болевых раздражителей из раны попадал в центральную нервную систему. Но у блокады есть и другое действие новокаин - слабый местный раздражитель, он способен переводить сильный раздражитель - воспалительный процесс - в фазу более благоприятную, новокаин ведет к заживлению раны.
Идея Вишневского получила подтверждение в клинике, ее проверили на карбункулах лица, на маститах и даже на воспалительных заболеваниях внутренних органов. Противники новокаиновой блокады, однако, утверждали, что при гнойных заболеваниях кисти и пальцев открытая казанским профессором закономерность не подтверждается. Александр Васильевич поручал выяснить этот вопрос нескольким своим ученикам, но неудачно. Рука - рабочий орган человека - некоторое время оставалась, как бы вне «закона Вишневского». Рыжих оказался упорнее других. Он проделал огромное количество физиологических и клинических экспериментов, детальнейшим образом исследовал анатомию кисти и доказал при гнойно-воспалительных заболеваниях этого органа новокаиновая блокада вполне может стать замечательным помощником хирурга и больного. В его операционной новый метод снизил количество хирургических неудач в десятки раз. Поныне живет в операционных страны идея А. В. Вишневского, не умирает, служит людям и практическое руководство его ученика, построенное на убедительно доказанной научной теории.
Война, которая стала великой проверкой всех сторон нашей жизни, всех судеб, показала, что уход в «малую хирургию», который в предвоенные годы совершил в своей врачебной судьбе профессор Рыжих, был нужен и важен.
В автобиографии Рыжиха читаем:
«В июле 1941 года добровольно пошел на фронт ведущим хирургом фронтового эвакогоспиталя. На фронте занимал должности ведущего хирурга госпиталя, старшего инспектора-хирурга фронтового эвакопункта № 148, помощника главного хирурга 3-го Украинского фронта. Наконец, с октября 1944 года исполнял обязанности главного хирурга 3-го Украинского фронта. Был награжден орденом «Красной Звезды», орденом «Отечественной войны» II степени и медалями. В феврале 1945 года при осаде города Будапешта был тяжело ранен авиабомбой. Лежал два месяца в штабном госпитале и затем был эвакуирован в Москву»
Через много лет после войны бывший комиссар эвакогоспиталя № 2549, старший политрук Василий Семенович Маркелов рассказывал:
«Несмотря на его постоянную требовательность и непримиримость к мелочам, Александр Наумович пользовался среди врачей огромным авторитетом и уважением. Медики были ему благодарны за те знания, которыми он охотно делился. Многие только благодаря ему освоили основы госпитальной хирургии. А уж, как раненые любили своего крикливого и шумливого профессора! Его обхода палат все ждали с особенным нетерпением. Он для каждого бойца находил нужное успокоительное и подбадривающее слово. А ведь в госпитале слово-то же лекарство. Александр Наумович был очень энергичным, смелым хирургом и человеком»
В середине 1942 года Главное санитарное управление Красной Армии приняло важное решение. Началась организация сети специальных госпиталей для легкораненых (ГАР). Роль таких госпиталей на переломе войны была огромна. От ГАР ждали, чтобы в кратчайший срок они возвратили в строй тысячи и тысячи солдат. Профессору Рыжиху медико-санитарное командование фронта поручило научное и организационное руководство сетью ГАР. Для такой работы требовался человек в высшей степени энергичный, образованный. К тому же каждый пятый, а то, и четвертый легкораненый страдал от повреждения кисти.
Помощник главного хирурга 3-го Украинского фронта по ГАР в постоянных разъездах он учит, анализирует данные о лечении, оперирует. Чем дальше на Запад уходит победоносная армия, тем все больше возрастает значение ГАР. Надо сберечь кадры войны, кадры фронта. Лечить наилучшим образом и скорее, как можно скорее - таков приказ командования.
Речь шла о единой для всех ГАР системе лечения, единой по своим принципам, методам, последствиям. Рыжих создал такую систему.
Передо мной один из документов - «Программа фронтовой научно-практической конференции», которая открылась 11 августа 1944 года в недавно только освобожденной Одессе. На программе значится «Действующая армия», и тем не менее по охвату проблем, по числу докладов это был самый настоящий научномедицинский конгресс. Сообщения делали хирурги, терапевты, рентгенологи, патологоанатомы. Заседание 15 августа целиком посвящено лечению легкораненых. С часовым докладом выступил помощник главного хирурга фронта по ГАР Рыжих. Как бы ни была сложна фронтовая ситуация, он не прекращал собирать материалы о лечении раненых в руку. Это было нужно и для сегодняшнего дня, и для будущих поколений военных медиков. Иногда после тяжелого ранения его самого эвакуировали в тыл, то, по словам очевидца, «среди личных вещей профессора значительную часть занимали всякие папки, испещренные записями общие и школьные тетради в перемежку с рентгеновскими снимками и фотографиями раненых и излеченных кистей». Книга «Огнестрельные ранения кисти» дописывалась уже в Москве. Шел 1946 год. Профессор Рыжих стоял на пороге своего пятидесятилетия.
Не кто иной, как Александр Васильевич Вишневский, подал Рыжиху мысль начать все сначала, освоить самому и заново разработать у нас в стране тот раздел хирургии, который занимается болезнями прямой и толстой кишок - проктологию.
А Рыжих? Почему на пороге пятидесятилетия согласился он на такой резкий поворот своей судьбы? Его снова ждала «малая хирургия», да вдобавок еще и наименее эстетичный ее раздел.
В небольшом хирургическом отделении больницы № 18 проктологические больные заняли сначала лишь десять коек. Постепенно Рыжих «отбил» для своих пациентов еще 25 коек, а потом, и 50.
В 1956 году вышла в свет фундаментальная монография профессора Рыжиха «Хирургия прямой кишки». Те, кто скептически относился к проктологии, смогли взять в руки том, где автор, изучив состояние 15 тысяч больных, провозгласил принципиально новые для нашей страны методы хирургического лечения наиболее распространенных проктологических болезней, таких, как хронический парапроктит и анальные трещины. Пятнадцать тысяч исцеленных - это уже кое-что говорило о возможностях проктологии.
Конец 50-х годов совпал с окончательной победой молодой науки. Руководители здравоохранения столицы приняли решение открыть специальное проктологическое отделение на 102 койки в 67-й больнице. Переезд состоялся в январе 1960 года.
Помню, с, какой страстью готовился Рыжих к этой дате! Подбирал и учил молодых хирургов, муштровал медицинских сестер (даже возил их на целый рабочий день в клинику А. А. Вишневского набираться опыта). Чтобы врачам и больным было удобнее в новом типовом здании, Рыжих перепланировал все помещения. После работы вместе со всем своим штатом выезжал на бесконечные субботники убирать, мыть, украшать первый подлинный очаг отечественной проктологии. Да, и украшать! Рыжих добился, чтобы в коридорах отделения постелили ковровые дорожки, повесили красивые, под цвет стен занавеси на окнах, поставили цветы, водрузили аквариумы с экзотическими рыбками!
Переезд превратился в настоящий праздник. И, может быть, самым радостным в этом торжестве было то, что вслед за Рыжихом в новую больницу перешел почти весь штат хирургического отделения восемнадцатой больницы. Перешли те самые врачи и медсестры, на которых так часто обрушивался гнев заведующего. Они были вольны в своем выборе и выбрали все-таки этого одержимого Рыжиха с его проктологией - тяжелой, неблагодарной хирургией «второго сорта»
Проктологическая клиника в районе Хорошевского шоссе превратилась во всесоюзную школу. Тут обучались десятки будущих проктологов из Ленинграда, Новгорода, Мурманска, Горького, Махачкалы, Львова, Тбилиси, Хабаровска. Рождается всесоюзная проктологическая служба - служба, которой методологически, научно, а порой и административно руководит профессор Рыжих.
Так обстояли дела «домашние». Но в 60-х годах советская проктология стала известна своими успехами не только дома, она вышла на мировой простор. После издания в Советском Союзе «Атласа». Рыжиху писали из Лондона крупнейшие специалисты этой области хирургии Локарт-Мум-мери и Габриэль. Советского исследователя приглашали на международный конгресс проктологов в Риме. Профессор Бен-сод поместил в журнале «Французский архив болезней пищеварительного тракта» (1969 год, сентябрь, № 9) рецензию на «Атлас», оценив это издание следующим образом «Речь идет о великолепном труде, который по достоинству займет место в библиотеке любого хирурга, интересующегося проктологией, а также проктологов, которые найдут в нем прекрасные схемы и ряд практических указаний, весьма ценных для врача»
Признанием профессор Рыжих не обделен и у себя на родине. 20 мая 1967 года на открытом ученом совете клиники семидесятилетнего юбиляра чествуют его коллеги, видные ученые страны, друзья, излеченные им пациенты. Читают дружеские стихи Виктор Ардов, поет для своего старого друга Иван Семенович Козловский. И в ответ, как всегда, бодрый голос Рыжиха «Я заканчиваю свое ответное слово переполненный волнением и чувством благодарности ко всем присутствующим. преисполненный энергии и надежды на будущее!»
14 марта 1968 года. «Строю новейшую 9-этажную клинику на 220 мест с поликлиникой и современными лабораториями. Хочу, чтобы эта клиника была самым красивым и комфортабельным лечебным учреждением Европы. Мне уже выделили на ее оснащение около 200 тысяч рублей в валюте (проектная стоимость 2 500 тысяч рублей). Хлопот много - мне помогают семь человек из моих сотрудников.
«Атлас» будет печататься на русском и английском языках, тираж 20 тысяч, из коих 8 тысяч пойдет на продажу за границу.» (из письма профессору Н. А. Шерсгенникову).
Издание «Атласа», стройка, конференции. Трудно поверить, что это пишет человек, которому остается жить всего лишь полтора года, человек, отлично осведомленный о том, что дни его сочтены. В семьдесят ему пришлось перенести большую операцию. Он отнесся к этому «предупреждению» довольно пренебрежительно. Летом 1968 года вместе со своими сотрудниками выезжал на пароходе по есенинским местам. По дороге много пел, шутил, читал стихи. В те же годы по делам все более разрастающейся всесоюзной проктологической службы несколько раз ездил в Ленинград, Новгород, Львов.
Весной 1969 года Александру Наумовичу стало хуже. Его перевезли в клинику. Порядок жизни при этом остался тот же. Профессору, лежавшему в палате в качестве пациента, врачи докладывали о состоянии других пациентов, о проблемах строительных, научных, издательских. А вечерами в палату прямо со стройки приходили прорабы, инженеры, бригадиры строительных и отделочных бригад. Возникали летучие совещания. Рыжих убеждал, просил, торопил. Присутствовали и врачи, которые получали от директора приказы - в помощь строителям связаться с таким-то главком, поехать на такой-то склад.
После второй операции надежд на выздоровление уже не оставалось. Больной и сам понимал дни его сочтены. Но всем навещавшим он продолжал говорить, что чувствует себя лучше и вскоре надеется оставить надоевшую больничную койку.
Умер Александр Наумович Рыжих в клинике 28 октября 1969 года на семьдесят втором году жизни. Похоронили его в Москве, на Ваганьковском кладбище.
А. Н. Рыжих не придумал и не открыл проктологию. Болезни прямой и толстой кишок известны медикам давно и столь же давно хирурги пытаются лечить их. В 1776 году врач Пиллор в Руане предпринял первую попытку спасти ракового больного с непроходимостью прямой кишки. За следующих шесть десятилетий было проделано почти тридцать операций такого рода. Первое иссечение кишечных свищей тоже относится к XVIII веку. В Лувре хранится обоюдоострый нож с тупой пуговкой на конце, с помощью которого дворцовому цирюльнику Франсуа Феликсу удалось освободить от страданий престарелого Людовика XIV. Этот первый серьезный успех проктологии был оценен поистине по-королевски венценосный пациент пожаловал своему спасителю замок и назначил годовое жалованье в 40 тысяч франков.
К середине XX столетия проктология, как самостоятельная отрасль хирургии существует уже во многих странах Европы, Америки и даже Австралии. В больницах открылись специализированные проктологические отделения. Особой славой пользуется старейший проктологический госпиталь св. Марка в Лондоне, а в США, где существует 12 клиник, возникла даже Международная проктологическая академия.
Рыжих не придумал проктологию, но он дал ей жизнь на нашей земле. Простое копирование? Нет. Ведь на прямой кишке оперировали многие крупнейшие русские хирурги и в том числе Герцен, Федоров, Холдин, Брайцев, Гальперн (Днепропетровск), Гесси, Напалков. Оперировали они не хуже Рыжиха и тем не менее именно Рыжих создал советскую проктологию. Почему? Потому, что он не удовлетворился результатами своих предшественников. Он разработал совершенно новые, сугубо проктологические методики, предложил приемы, которых они не знали.
По существу, все лечение воспалительных и гнойных проктологических заболеваний в Советском Союзе построено на идеях, рекомендациях и разработках профессора Рыжиха. Его большой вклад именно в этот раздел хирургии, вероятно, связан с тем, что прошлая научная деятельность Александра Наумовича была связана именно с воспалительными реакциями организма. Разработав операции по поводу прямокишечных свищей, геморроя и трещин, Рыжих обратился к еще более сложным разделам проктологии, таким, как рак прямой кишки, язвенные колиты.
...Когда в июне 1962 года в Москве проходил Международный противораковый конгресс, делегаты, кроме прочих документов, получили богато иллюстрированный, с переводом на три языка проспект о лечении в СССР рака кишечника. Среди фотографий, схем и рентгенограмм гости Москвы обнаружили в альбоме карту Советского Союза с намеченными на ней городами, в которых существует проктологическая служба. Таких городов насчитывалось тогда около тридцати. Все руководители этих местных проктологических отделений получили специальные знания на четырехмесячных курсах в клинике, которой заведовал профессор Рыжих.
Строительство новой проктологической лаборатории с клиникой началось в 1966 году. Но первый бой Рыжих выдержал еще раньше, когда решался вопрос о том, где именно строить - рядом с больницей № 67, где находилась старая клиника, или в другом районе города.
«Я должен каждый день, каждый час знать, что творится на строительной площадке! Я буду лечить и строить одновременно»
И добился своего. Следующую атаку профессор обрушил на проектантов. В конце концов от первоначального типового проекта остались только общие очертания и количество коечных мест - 220. Все остальное Рыжих перепланировал, переиначил. Александр Наумович собирал у себя дома совещания, на которых будущие хирурги и терапевты - заведующие отделениями растолковывали инженерам, какое помещение им необходимо для того, чтобы наилучшим образом лечить проктологических больных.
Архитекторы «стонали» от рыжиховских требований. Они говорили, что до сих пор ничего подобного им ни видеть, ни проектировать не приходилось. «В этом нет ничего удивительного, - отвечал директор, - мы с вами строим самую удобную для больного, самую функциональную, разумную, самую лучшую в Европе клинику. Вы должны гордиться этим и поменьше спорить». И архитекторы сдавались. Чтобы сделать коридоры и палаты веселее, он добывал цветной пластик и плитки. И торопил, торопил строителей, отделочников, своих учеников, участвовавших в строительной горячке.
«Зачем вы так подгоняете нас? - не понимали прорабы и инженеры. - Ведь и так этакий домину построили вам за три года»
«А надо скорей, - бросал Рыжих. - У меня мало времени»
Времени оставалось действительно в обрез. Но, как подлинный стайер, бегун на длинные дистанции, он вышел на последнюю финишную прямую в хорошем темпе, задыхаясь, но не теряя веры в победу.
