Оглядываясь назад, можно уверенно утверждать, что каждая из выдающихся работ Альберта Эйнштейна 1905 года заслуживала Нобелевской премии по физике. Завершив в 1915 году создание общей теории относительности (ОТО), Эйнштейн добавил к прежним ещё одно достижение, не имевшее себе равных в истории науки со времён Исаака Ньютона, — практически в одиночку построил новую теорию тяготения, определившую наше современное представление о Вселенной. Авторитет автора ОТО в научной среде вырос чрезвычайно. Первое экспериментальное подтверждение справедливости новой теории получил сам Эйнштейн, выведя в 1915 году из своей теории точные значения аномального смещения орбиты Меркурия, известные астрономам с давних пор, но не находившие объяснения в теории Ньютона. В 1919 году теория относительности получила новое подтверждение благодаря астрономическим наблюдениям английских учёных во главе с Артуром Эддингтоном во время солнечного затмения в Южном полушарии. Новость попала на страницы газет, Эйнштейн стал мировой знаменитостью, ничуть не желая этого. В послевоенной Европе, только начавшей приходить в себя от ужасов Первой мировой войны, весть о теории, перевернувшей основы физики, стала символом возрождения к мирной жизни. Но вместе со славой у Эйнштейна объявились и враги. Отнюдь не все коллеги сразу поняли и приняли новую теорию. Сторонники классической физики пытались опровергнуть теорию относительности, а если этого не удавалось сделать, обвиняли Эйнштейна в плагиате и научной недобросовестности. Многим не по душе были его демократические и либеральные взгляды. Не последнюю роль играло и еврейское происхождение автора теории относительности. В Германии в 1920 году началась настоящая травля учёного со стороны антисемитских националистических кругов. Тем не менее в глазах самых выдающихся учёных того времени в мире не было никого, кто заслуживал бы Нобелевской премии по физике больше, чем Эйнштейн.
Однако и в 1920 году, как и в предыдущие десять лет, Нобелевский комитет решил премию Эйнштейну не давать. Исторический казус, который до сих пор не получил, на мой взгляд, убедительного объяснения. Хотя очевидно, что шведские академики, от которых зависело решение о присуждении Нобелевской премии, зачастую не только не понимали значение сделанного Эйнштейном в науке, но разделяли мнения его противников, атаковавших автора теории относительности по причинам, весьма далёким от физики.
Что же было дальше?
В 1921 году авторитет Эйнштейна в научном мире ещё больше укрепился, число его выдвижений на Нобелевскую премию выросло почти вдвое по сравнению с предыдущим годом. Вот как описывает выдвижение Эйнштейна в том году Абрахам Пайс: «В краткой, выдержанной в решительных тонах записке Планк вновь выдвинул кандидатуру Эйнштейна. Того же мнения придерживались Хааз и Варбург. ОТО упоминалась в письмах В. Далленбаха (Баден), Эддингтона (Кембридж), Г. Яффе и Э. Маркса (Лейпциг), Г. Нордстрёма (Гельсингфорс), Ч. Уолкотта (Вашингтон) и О. Винера (Лейпциг). Ж. Адамар (Париж) предлагал кандидатуры либо Эйнштейна, либо Перрена. Т. Лиман (Гарвард) писал о вкладе Эйнштейна в математическую физику. По словам Эддингтона, „Эйнштейн так же возвышается над современниками, как когда-то Ньютон”».
Чтобы обезопасить себя от обвинений в предвзятости, Нобелевский комитет поручил двум своим членам — Альвару Гульстранду и Сванту Аррениусу — подготовить специальные доклады: по теории относительности и теории фотоэффекта соответственно. Аррениус остался верен себе: по его оценке, Эйнштейн, как и год назад, не заслуживает Нобелевской премии. Во-первых, премию за достижения в квантовой физике уже дали в 1918 году Максу Планку. Во-вторых, вклад Эйнштейна в фотоэффект был чисто теоретическим, а премию, в соответствии с желанием Нобеля, лучше давать экспериментаторам. После такого доклада вопрос о Нобелевской премии Эйнштейну за квантовую физику даже не ставился. Правда, оставалась ещё теория относительности, где всё зависело от доклада Гульстранда...
