К. Э. Циолковский
Огромная роль в подготовке первого и всех последующих полетов в космос принадлежит одному из основоположников отечественной космической медицины академику Олегу Георгиевичу Газенко, члену редакционного совета журнала "Наука и жизнь". Редакция попросила Олега Георгиевича рассказать о том, как начиналась работа по подготовке пилотируемых полетов, с какой целью проводятся многочисленные биологические и медицинские эксперименты на орбите, что наиболее важно сегодня в профессии космонавта и что дает нам освоение космоса.
Что влечет человека в космос? Страх или корысть? Любопытство или амбиции? Стремление проверить собственные возможности или суровая необходимость? Желание взглянуть на Землю со стороны или походить по Луне? Всего понемногу...
Мечта о полете к звездам возникла у людей, вероятно, в ту пору, когда они впервые взглянули в ночное небо и вдруг поняли, что туда их манит неодолимая сила. Но прошли тысячи, а может, и сотни тысяч лет, прежде чем эта мечта осуществилась. Так или иначе, но с момента первого успешного полета человека на околоземную орбиту прошло 45 лет. С момента первых стартов аппаратов, способных покинуть земную атмосферу - тонкий, очень тонкий слой весьма неплотного газа, защищающего поверхность Земли от космоса, - чуть больше. Много это или мало? В масштабе всемирной истории - мгновение, в масштабе научных и технических достижений - целая эпоха.
Первые полеты были, конечно, поисковыми, первые результаты - зачастую неожиданными, и здесь, на Земле, мы не знали, как их применить. Но прошло совсем немного лет, и уже построены системы связи, сделавшие доступными для обычного телефона и телевизора почти любую точку планеты. Координаты корабля, самолета, автомобиля, да чего угодно, можно теперь определить из космоса с точностью до нескольких сантиметров.
Космические аппараты могут следить за передвижениями войск и косяков рыбы, за пожарами и ураганами, "умеют" находить полезные ископаемые и оценивать качество посевов. А современная метеорология без космических аппаратов немыслима. Остается только удивляться, как она вообще существовала в докосмическую эру.
Технологические эксперименты со сверхчистыми материалами в космосе перешли в фазу реального производства. Фантастические проекты энергоснабжения Земли из космоса постепенно обретают черты реальности. Космические исследования породили космическую медицину, космическое материаловедение, вызвали к жизни новые направления в астрономии, математике, физике, химии, биологии…
Должен ли человек летать в космос? Может быть, лучше отправлять туда автоматы? Это и дешевле и безопаснее. Да и возможности железных роботов во многих случаях куда внушительнее возможностей человека из плоти и крови. И все же…
Что дали человечеству полеты в космос кроме морального удовлетворения и ответа на вопрос: открыт ли путь к звездам? Много. И в науке, и в технике, и в осмыслении собственных наших возможностей. И только один вопрос остается открытым: одни ли мы во Вселенной?
*
Иногда спрашивают, а зачем нам нужно осваивать космос? Есть ли в этом что-нибудь, кроме романтики?
Если говорить в общефилософском смысле, то, прежде всего, для того, чтобы понять мир, который нас окружает.
До космической эры изучение Вселенной велось только путем наблюдений с Земли. Сейчас межпланетные космические аппараты побывали практически около всех планет Солнечной системы, передали на Землю фотографии и другую ценную научную информацию. С другой стороны, развитие космонавтики создает совершенно уникальные способы исследования самой Земли. Мы смогли посмотреть на нашу планету со стороны, ощутить ее уникальность и, может быть, научимся лучше о ней заботиться.
Благодаря освоению околоземного пространства появились новые технологические возможности. С помощью спутников мы объединили весь мир. Аппараты на геостационарных орбитах обеспечивают связь без проводов. Сеть метеорологических спутников повышает точность прогноза погоды. Дистанционное зондирование Земли, по существу, сводит на нет необходимость посылать на место шпионов, поскольку из космоса и так можно все увидеть и определить, где что скрыто. Можно сделать снимок отдельного дома, автомобиля, даже номера на автомобиле. Спутниковая система получения информации с любой территории имеет такую же сдерживающую силу в отношении глобальных конфликтов, как и атомное оружие.
И конечно же космические исследования позволяют лучше понять человека. В отличие от обычной медицины, которая имеет дело только с больными, космическая медицина изучает здорового человека и его возможности. Еще одна сторона космического влияния - взаимодействие людей. Работа международных экипажей учит взаимопониманию представителей разных традиций, разных культур, разных языков. Мы все - дети одной планеты, и исследование космоса открывает возможность действовать вместе, единой человеческой семьей.
Стремление людей полететь в космос возникло много столетий назад. Можно проследить, как мифы постепенно переходят в научно-фантастические произведения, а те предугадывают реальные научно-технические решения. Первым автором, описавшим космическое путешествие, был Лукиан из Самосаты, города, находившегося на территории нынешней Сирии. Лукиан, грек по национальности, жил в I веке нашей эры и был римским гражданином, а одно время даже римским государственным служащим. Он принадлежал к философской школе киников и относился к существующим порядкам критически. Коррупция, "откаты" - все было уже тогда, ничего нового с тех пор не придумано. Лукиан отправляет своего героя Мениппа в космическое путешествие, чтобы оттуда, из космоса, он мог критиковать земные порядки. Каким образом его герой попал в космос? Во время первого путешествия он воспользовался способом Икара - привязал ремнями к спине крылья орла и коршуна. Но в отличие от Икара Менипп сначала учился летать, тренировался. Когда обрел навыки и силы, смог долететь до Олимпа, и уж потом взмыл вверх, прорвал облака и очутился возле Луны. В другом произведении Лукиан описывает еще один полет в космос, совершенный иным способом. Мощный вихрь, образовавшийся в проливе между Средиземным морем и Атлантическим океаном, затягивает целый морской корабль и уносит его вверх. Что любопытно - герои Лукиана оказались вовлеченными в звездные войны, которые происходили между Солнцем и Венерой.
За этими первыми письменными сочинениями, рассказывающими о путешествиях в космос, последовало множество других. Например, Иоганн Кеплер написал фантастический рассказ о полете на Луну во сне. Как ученый, он понимал, что на крыльях в космос не улетишь, поэтому не стал предлагать никакого технического способа осуществить полет. Его герой попадает в космос с помощью духов, олицетворяющих науки. Кеплер впервые описал происходящее на Луне с точки зрения человека, который находится там, причем многое, например перепады температур в тени и на солнце, описал правильно. Любопытно, что примечания автора, составлявшиеся в течение 10 лет, занимают вдвое больше страниц, чем сам рассказ.
Первым, кто предложил ракету как средство полета в космос, наряду с еще нескольки ми совершенно фантастическими способами, был Сирано де Бержерак. А следующая ключевая фигура конечно же Жюль Верн. На него как на источник вдохновения указывают очень многие ученые и конструкторы, в том числе Вернер фон Браун. Константин Эдуардович Циолковский прямо говорил, что в его увлечении космосом решающую роль сыграли два человека - библиотекарь Николай Федорович Федоров, русский философ-космист, и Жюль Верн. Циолковский сам написал семь научно-фантастических повестей, изложив в них последовательность операций, которые должны предшествовать полету на Марс, например, то, что сначала надо испытать на Земле ракетный двигатель, а потом сделать пробный полет и спуститься на Землю. Он поставил все основные вопросы в области биологических испытаний и предположил, что системы жизнеобеспечения космического экипажа будут строиться на основе биологического круговорота веществ.
Медико-биологические исследования, ориентированные на покорение космического пространства, стали проводить в США в 1948 году. У нас такая программа началась позже, в 1951 году. В тот период было осуществлено довольно много вертикальных запусков с животными на борту: запускают ракету, она поднимается на 100 километров, головная часть отделяется и на парашюте спускается на землю. Американцам не везло - у них плохо раскрывались парашюты, и до 1951 года все головные части разбивались, животные гибли. Суборбитальные запуски проводили и французы, но уже позже: в 1961 году на ракете "Вероника" взлетела крыса Гектор. Никого крупнее крысы эта ракета поднять не могла. Зато это был первый опыт, когда животному во время полета сделали электроэнцефалограмму с помощью вживленных в мозг электродов. Чуть позже, в 1963 году, полетела кошечка Фелицита, которую до полета ошибочно считали котом Феликсом.
Американцы хотели первыми запустить человека в космос и открыто об этом говорили. Но не получилось. И причина их первых неудач - ракеты.
Давайте вспомним - вторая половина 40-х годов XX века, начало "холодной войны". В США существуют бомбардировщики - "летающие крепости", способные нести атомные бомбы, и они вполне могут, перелетев через Канаду и Северный полюс, нанести удар по любой нашей территории. У нас нет ни таких самолетов, ни бомб. Что нам требовалось сделать? Во-первых - атомную бомбу, а во-вторых - средства ее доставки. Поэтому интенсивно, день и ночь, шли работы по созданию межконтинентальных ракет, то есть таких, которые могли бы долететь до Америки. Во время испытаний их запускали с территории европейской части страны в район Камчатки. Удалось сделать мощные ракеты, которые могли поднимать достаточно большой груз. В США о создании подобных ракет не очень заботились - зачем, если есть бомбардировщики?
Запуск первого искусственного спутника Земли и мы и американцы собирались осуществить в Международный геофизический год, который проходил с 1 июля 1957 года по 31 декабря 1958-го, в течение 18 месяцев. Идею запуска спутника активно продвигал Михаил Клавдиевич Тихонравов, один из пионеров ракетостроения. Сначала хотели начинить спутник разными приборами - спектрометрами, рентгеновскими детекторами. Но когда поняли, что сроки подходят, а спутник не готов, сделали более простую модель - шарик с четырьмя усиками-антеннами. Его и запустили 4 октября 1957 года. О том времени я вспоминаю как о времени, когда, бывало, не спал сутками. Через месяц полетел спутник с собакой Лайкой, которая стала первым живым существом, запущенным на орбиту. Потом дошла очередь и до научной аппаратуры. С этих орбитальных полетов, собственно, и начинался настоящий космос.
Американцы в подготовке первых полетов были вынуждены ориентироваться на те маломощные ракеты, которые у них были. Вынести на орбиту большой вес они не могли, приходилось облегчать конструкцию, делать маленькие кабины с тонкими стенками. А чтобы кабина не разрушилась, надо было понижать давление воздуха внутри и либо выдавать космонавтам кислородные маски, либо довольно сильно обогащать воздух кислородом. Повышенное содержание кислорода было на всех аппаратах серий "Джемини" и "Меркурий". Наши ракеты могли поднять гораздо больше груза, 3,5 тонны, поэтому мы имели возможность сохранить в корабле обычный земной воздух, хотя тоже отрабатывали системы с кислородом, и не всегда удачно. Среда, обогащенная кислородом, взрыво- и пожароопасна. Один из первых кандидатов в космонавты, Валентин Бондаренко, погиб в наземной кислородной камере из-за пожара. Американцы потеряли двух астронавтов на старте из-за пожара в кабине, который возник вследствие большого содержания кислорода. На "шаттлах" и на "скайлэбе" была уже нормальная атмосфера.
В дальнейшем американцы обошли нас, создав носитель "Сатурн-5" - ракету на водороде. Мы с этой задачей не справились. У нас была водородная ракета Н1, но она все время взрывалась. Мало того, что сама взрывалась, она еще и разрушала стартовую площадку. А "Сатурн-5" - мощная ракета, которая обеспечивала возможность достижения Луны, это ракета Вернера фон Брауна.
По существу, вся реальная космонавтика началась с него по одной простой причине: он создал не только ракету, способную летать и поднимать большой груз, но и ракетную индустрию. Если говорить о практическом отце современной космонавтики, то это он. Вернер фон Браун происходил из аристократической немецкой семьи, закончил в Берлине французскую гимназию, свободно изъяснялся на разных иностранных языках. Примерно в 16 лет или чуть позже написал первую книгу под названием "Астрономия". В 17 лет окончил музыкальную школу, писал музыку. Он учился в Берлинском политехническом институте, а несколько лекционных курсов прослушал в Швейцарии, в Цюрихе. Кстати, там в 1931 году Вернер фон Браун вместе со студентом-медиком Константином Дженералесом поставили первые биологические опыты, чтобы выяснить, как влияют на мышей перегрузки, которые должны возникать на ракете, летящей к Луне. Они взяли 10 белых мышей, посадили в мешочки, привязали к велосипедному колесу и начали его раскручивать. Этот проект они назвали "Мыши на Луне". Дженералес потом продолжил опыты в Париже и опубликовал их результаты. А фон Браун посвятил себя конструированию ракет и построил ракету "Сатурн", которая доставила американских космонавтов на Луну.
По какому принципу поначалу шел отбор космонавтов в СССР? Поскольку речь шла о том, перенесет человек полет или не перенесет (хотя нам - врачам и физиологам - уже тогда было ясно, что перенесет), и у нас, и в США делали ставку на людей, имевших опыт полетов, перегрузок, то есть на летчиков. Разница была в подходах, которые в течение очень многих лет своеобразно "окрашивали" две линии развития космонавтики. Мы жили в особой системе, и, что бы там ни говорили, все равно решения принимала Старая площадь. Могли отвергнуть хорошего кандидата только потому, что его зовут Герман. В США система другая. Она, например, подразумевает, что командир сам подбирает экипаж.
Первые запуски ракет в нашей стране находились в руках артиллеристов. Но артиллерист запускает снаряд, поэтому это должен быть хороший, гладкий снаряд; выстрелил и смотришь - перелет или недолет. Наши космические аппараты не требовали участия человека в управлении. Можно было посылать собаку, крысу, песок, что хотите, любую полезную нагрузку. Первые американские космические аппараты "Меркурий" и "Джемини" имели системы с ручным управлением, а значит, для полетов требовался не просто летчик, а летчик, имеющий летный опыт. Поэтому американцы отбирали, главным образом, летчиков-испытателей, имевших не менее 1500 летных часов, в возрасте до 40 лет.
У нас при отборе ориентировались на кандидатов 27-29 лет, рассчитывая, что в этом возрасте человек еще не начал терять здоровье. А поскольку кабина корабля сравнительно небольшая - 5 м3, требовался космонавт небольшого роста. Сколько часов он налетал на самолетах, было не столь важно. Отбирали летчиков из провинции. Всего просмотрели около двух тысяч человек, главным образом по документам, затем из них отобрали примерно двести, а из этих двухсот - двадцать. Поначалу о предстоящем космическом полете им ничего не говорили, отбор проводили под предлогом испытаний новой техники. После тщательного медицинского обследования в авиационном госпитале в Сокольниках начались испытания, которые должны были дать ответ на вопрос: насколько у кандидатов в космонавты велики резервные возможности организма, чтобы перенести то, с чем они могут столкнуться. А с чем они могут столкнуться? Например, с разгерметизацией кабины - перепад давления, кислородное голодание. Поэтому проводили испытания в барокамере, с кислородной маской. Далее, при спуске на землю аппарат может разогреться внутри до 40-45 градусов Цельсия, и, чтобы проверить, выдержит космонавт это или нет, его помещали в термокамеру и доводили температуру до 60 градусов. Затем перегрузки - взлет, посадка. На тренировках ребятам давали перегрузки, превышающие те, что могли реально возникнуть. Поначалу шли одиночные полеты, и возникал вопрос: как человек будет переносить одиночество? Его помещали в сурдокамеру на трое суток. Никакой связи с внешним миром, часов нет. Происходит приблизительная оценка, может ли человек просидеть в кабине сутки или несколько суток, есть ли клаустрофобия или нет.
Подобного рода исследования и эксперименты позволяли определить субпредельную устойчивость человека. В США тоже была похожая система испытаний, но чуть более легкие нагрузки, и, кроме того, летчики знали, к чему их готовят.
У нас постоянно шла борьба между военным и гражданским ведомствами. Военно-воздушные силы хотели все держать в своих руках, поэтому давали только военных летчиков, а Сергей Павлович Королев хотел запускать инженеров, и правильно хотел, потому что не летчики развивают космическую технику, а инженеры и конструкторы. Вот их и нужно посылать в космос, чтобы они всю технику пропустили через себя. В результате была достигнута договоренность о том, что командиром будет военный летчик, а бортинженером - гражданский человек. Бортинженер - это другая категория, и возраст постарше, и к выносливости требований поменьше. Уже было ясно, что не нужно так сильно нагружать кандидатов во время тренировок. Окончательный отбор для подготовки и для участия в полете регламентировался специальным "расписанием болезней" - списком свойств и качеств личности, которым должен отвечать кандидат. Если отвечает - значит годен. Динамическое наблюдение за состоянием здоровья, за реакциями позволяло допускать к соответствующей подготовке, а затем и к полетам.
Ну а дальше Мстислав Всеволодович Келдыш добился, чтобы и ученые подключились к полетам. Для них в нашем "расписании" появилась третья графа - "Исследователи". Они, может быть, не очень хорошо видят и слышат, но зато хорошо разбираются в звездах, значит, нужно менять требования, снижать их до разумных пределов. Сейчас мы стоим на пороге того, что пора создавать следующую графу - "Туристы". Королев мечтал о том, чтобы в космос могли летать по профсоюзным путевкам. По существу, мы к этому уже подошли. Сейчас космическому туристу может быть и 60 лет. Кстати, первый американский космонавт Джон Глен в 70 лет полетел второй раз. Романтика первых полетов - это супермены, а сегодня - уровень профсоюзных путевок.
Я должен сказать, что представлять первый полет в космос как "шаг в неведомое" - это романтическое преувеличение. На самом деле объем данных, накопленных в области физиологии человека, медицины, наук о жизни в целом, показывал, что все трудности можно преодолеть, создав соответствующую систему защиты человека. Спрашивается, для чего же тогда делалось так много биологических опытов, предваряющих полеты человека? Чтобы продемонстрировать, что наши прогнозы правильны. Для этого и проводили суборбитальные полеты на ракетах, запускали собак, обезьянок, мышей, крыс. Доказывали, что животные полетели, вернулись, и все с ними в порядке. Хотя, строго говоря, этого можно было и не делать, потому что анализ накопленных сведений давал достаточно надежный прогноз.
Полеты в космос были менее опасны, чем первые полеты на воздушном шаре - тогда люди взлетали в небо, не зная, с чем они столкнутся. И поэтому гибли. А в космосе мы не имеем ни одного случая гибели космонавта по состоянию здоровья. Несчастья происходили, только если отказывала техника. Это как раз говорит о том, что по сравнению с освоением воздушного пространства в освоении космоса была принципиально иная ситуация: отправились в полет тогда, когда достаточно ясно себе представляли, с чем столкнется человек и что нужно сделать для того, чтобы обеспечить его безопасность.
В наземных лабораториях разработаны модели, воспроизводящие физиологические реакции, которые могут возникнуть у людей в условиях полета. Модели эти необычайно просты. Скажем, можно положить человека в постель, голову опустить, а ноги поднять, создав наклон примерно 6-9 градусов, и получить всю гамму физиологических сдвигов, которые возникают в условиях невесомости. Невесомость на Земле - это секунды при полете на параболе Кеплера. Получить ощущение невесомости можно, но исследовать нельзя, потому что это состояние длится 35-40 секунд. А вот эксперимент с лежанием в постели (его называют "бедрест", от английского bed rest - постельный режим) очень близок по результатам к тому, что происходит в условиях полета. Бедрест - слабая форма имитации действия невесомости. Существенно более сильная модель - так называемая водная иммерсия. Когда человека помещают в бассейн или ванну с чуть подсоленной водой температуры тела и он плавает, как в Мертвом море, происходит все то же самое, что в невесомости и даже чуть резче. И такие опыты мы научились ставить. Люди до 50 дней находятся в бассейнах. Если человек выдерживает, то он вполне может месяц летать.
Опыты с бедрестом и водной иммерсией начали проводить, когда зашла речь об увеличении продолжительности полетов. Надо было выяснить, каким образом происходит адаптация к невесомости и насколько тяжело она будет сказываться при возвращении на Землю. Основная проблема - не полет, полет космонавты переносят хорошо. И если они там будут летать годами, ничего с ними не случится, но они потеряют возможность вернуться на Землю. Когда люди, привыкнув к невесомости, потеряв там до полутора килограммов мышц, почти 0,7 литра крови, часть кальция из костей и многое другое, возвращаются обратно, они становятся беззащитными перед силой земного тяготения. Мы же с вами все время, с рождения, учимся подниматься, ходить, мы все время боремся с гравитацией, даже во сне. В космосе этого нет, и возникает феномен разгрузки. Там все легко: чуть-чуть оттолкнулся и поплыл, не затрачивая никаких усилий. А когда человек возвращается, на него наваливается сила земного тяготения, сопротивляться же он разучился.
Очень многое зависит от того, насколько доверительно и сознательно космонавты относятся к тем профилактическим мероприятиям, которые им рекомендовано выполнять на орбите. Основной принцип защиты - не дать отвыкнуть от Земли. То есть человек Земли не должен стать человеком космоса, тогда он может спокойно вернуться домой. Если же космонавт не будет готовиться к возвращению, не будет тренировать мышцы, то у него не хватит сил для преодоления земной гравитации. Может быть, это не так страшно, если все идет по плану и к месту посадки устремляются вертолеты, самоходные устройства, спасатели следят, как аппарат спускается, помогают космонавту выбраться и т.д. Хуже, если произойдет нерасчетный спуск и человек останется один в аварийной ситуации. Ему нужно быстро покинуть кабину, а сил нет. Вот это страшно. Поэтому самое важное - обеспечить такое функциональное состояние космического экипажа, которое бы гарантировало самостоятельные действия после возвращения на Землю. К сожалению, добиться этого удается не всегда, потому что космонавты не полностью выполняют все то, что предписано. Им кажется, что совсем не обязательно заставлять себя каждый день в течение двух часов заниматься на тренажерах. Вот когда завершают второй полет или третий, тогда уже знают, что все-таки это нужно делать для того, чтобы вернуться. А в первом полете чаще всего космонавты сильно отходят от рекомендованной программы и поэтому возвращаются не в самом лучшем состоянии. И мы видим телевизионные картинки, когда космонавтов вынимают и несут на руках. Этого не должно быть. Это огромный недостаток, до сих пор существующий в практике пилотируемых полетов.
Очень важно подчеркнуть, что последовательное увеличение продолжительности полета стало возможным потому, что мы имели хорошую систему текущего контроля состояния здоровья космонавтов. Конечно, это обременительно - человек каждый день должен сообщать, как он себя чувствует, как спал, что съел, сколько выпил. Это стриптиз, если хотите знать. Космонавтов может видеть весь мир, они все время под контролем. Если возникнет неблагоприятная ситуация, опасная для здоровья и жизни, - можно в любое время прекратить полет. Космонавтов можно вернуть на Землю через несколько часов, максимум через сутки, причем именно в тот район, в какой вы хотите. Если не выбирать район посадки, то можно начать спуск сразу, и через полтора часа они приземлятся.
Может возникнуть вопрос: зачем продолжать биологические эксперименты, если уже доказано, что человек способен нормально переносить длительные полеты? Затем, что мы еще мало знаем о внутренних изменениях, которые происходят в организме человека под действием всего комплекса космических факторов. Надо точно знать, что происходит в организме человека, чтобы не допустить развития болезни, страдания, укорочения продолжительности жизни или каких-либо наследственных изменений. Задача состоит не только в том, чтобы человек остался жив, но чтобы не потерял качества своего здоровья во время работы. Чтобы работа космонавта была не хуже любой другой работы на Земле и чтобы риск для здоровья и жизни не превышал разумные пределы.
Риск "демографического отказа" (так деликатно медицинская статистика называет смерть) у космонавтов на сегодня соответствует риску демографических отказов у летчиков вертолетной авиации. А это не самая опасная профессия. Самое опасное - автомобильные гонки и скачки. У космонавтов риск меньше, чем у летчиков-испытателей. До сих пор гибель космонавтов была связана только с техникой, других случаев не было.
Одна из задач биологических экспериментов - изучение возможных отрицательных наследственных эффектов. Классический тест-объект для этих целей - мушка-дрозофила. Двадцать один день - и новое поколение. Мы отправляем дрозофил в полет и смотрим, возникают или нет мутации и каков характер этих мутаций. Другой объект - рыбки-гуппи. Они плавают в космическом аквариуме, успешно размножаются. Но эти опыты не дают возможности сделать окончательные выводы, потому что рыбы и на Земле плавают почти как в невесомости. Более надежный эксперимент - с млекопитающими, крысами. Посадили в космический корабль беременную крысу, она слетала, родила нормальное потомство, значит, беременным летать можно. А что произойдет, если кавалер с дамой встретятся там? Ставится такой опыт: специальные контейнеры, мужская половина - два кавалера и гарем - четыре дамы. По команде с Земли на биоспутнике открывается задвижка, они встречаются, знакомятся, происходит оплодотворение, развиваются плоды, рождаются дети - крысята. Затем этих крысят изучают: как они развиваются, отличаются ли чем-то от тех, что родились на Земле. Приходят к выводу: крыса вполне может пройти в космосе весь цикл размножения.
Много лет тому назад начали большую серию экспериментов с обезьянами, которые дают возможность исследовать механизмы человеческих ошибок, скорость реакции. В полете перед обезьянами - приборные доски, на которых зажигаются лампочки, появляются разные сигналы, а обезьяна должна правильно реагировать, так, как ее учили на Земле. Обезьяны очень сообразительны, любят работать с компьютерами. Но нельзя посылать обезьяну одну, они - животные социальные. Наши обезьянки летают парочками, разделенные перегородкой, через которую можно общаться.
Биологические опыты очень важны для выяснения действия радиации. В космосе радиационный фон слегка повышен по сравнению с земным. Мы можем измерить радиацию в кабине. Но как узнать, действует она так же, как на Земле, или космические условия ее модифицируют? Мы решали эту задачу на биоспутнике и выяснили, что лучевую нагрузку нужно умножать на коэффициент 1,2.
Словом, есть много обстоятельств, которые заставляют использовать в экспериментах самые разные биологические объекты. Мало кто знает, что до американцев вокруг Луны (а их первый полет был вокруг Луны, без высадки) два раза летали наши черепахи. Почему отправили черепаху? Потому что ее не обязательно кормить. Она может полторы недели ничего не есть. Слетала, приземлилась в Индийском океане, ее подхватили, привезли.
Каждый объект исследования дает определенный ответ на какой-то из имеющихся вопросов. Микроорганизмы, одноклеточные водоросли, грибы позволяют изучать одно, многоклеточные организмы - другое.
Считается, что до сих пор, несмотря на все наши катаклизмы, мы занимаем лидирующее положение в том, что касается развития космической техники и космической биологии и медицины. Пока еще это, может быть, и соответствует правде, но быстро будет нами утрачено, поскольку сегодня мы живем тем, что наработали раньше.
После краха нашей лунной программы отечественная космонавтика была сконцентрирована на создании орбитальных станций. Орбитальные станции позволяют совершать длительные полеты, находиться и работать на орбите почти сколь угодно долго. Станция "Мир" работала 15 лет. Благодаря ей мы смогли последовательно увеличивать и продолжительность и эффективность работы, накапливать знания, данные, ставить исследовательские эксперименты. Американцы только один раз в конце своей лунной программы запустили орбитальную станцию "Скайлэб", в 1971 году. А все остальное - короткие полеты. "Шаттлы" летали 7-10 дней, это маловато. В тесное пространство большое количество приборов не возьмешь, людей много, а отдача не очень велика. По идее, "шаттл" - хорошее транспортное средство, предполагалось, что каждый аппарат будет летать 100 раз. Но не получилось.
Нередко возникают споры о том, кто должен заниматься исследованием космоса - человек или автомат. Но на самом деле серьезных противоречий не существует, потому что и тот и другой способ имеют свои определенные границы компетенции. Конечно, для исследования физики пространства, планет, природных условий Венеры, Марса и других небесных тел сначала необходимы автоматы. Но если речь идет об истинном освоении человеком космического пространства, то мы должны научиться там жить и работать, причем вполне комфортно, без каких-либо опасений за состояние своей жизни и здоровья.
С другой стороны, нельзя посылать человека в космос просто для того, чтобы он совершал какие-то технические операции, связанные с обеспечением полета или ремонтом оборудования. Нужно расширять научно-исследовательскую составляющую полетов. Она, к сожалению, пока не очень велика. Техника еще несовершенна, какие-то системы выходят из строя, что-то происходит из-за ошибок экипажа, и немалое время тратится на то, чтобы устранить последствия. Но, кроме того, космонавты - живые люди, им нужно и помыться, и поспать, и почитать, и посмотреть кино или послушать музыку. Сейчас очень важно оптимизировать условия, чтобы больше времени оставалось на творческую часть. Естественно, космонавтами должны быть люди достаточно интеллигентные. Ведь в каждом полете открываются новые страницы познания мира.
На заре космической эры внимание людей привлекала романтическая сторона. Сейчас пришло время рутинной работы, цель которой - дальнейшее развитие космических технологий. Возьмем хотя бы такую драматичную проблему, как нехватка энергии. Основные ресурсы, которые сейчас используются, исчерпаемы. Рано или поздно они закончатся, если не через 40 лет, то через 100. Интенсивно ведутся работы по освоению так называемых альтернативных источников, но приливные волны или ветер мало что дают. Атомные станции - немного опасны. Один из очень важных возможных путей решения энергетической проблемы, над которым сейчас уже начали работать, - создание концентраторов солнечной энергии на орбите и передача энергии на Землю. Солнце-то еще несколько миллиардов лет будет работать. Истощающиеся минеральные ресурсы тоже может обеспечить Луна, она же рядом.
Я глубоко убежден в том, что освоение космоса - один из магистральных путей дальнейшего развития человеческой цивилизации, пусть пока еще не очень ясный для большинства людей. Космос уже сейчас, может быть, незримо, дает нам очень много. Рано или поздно люди это поймут.
См. в номере на ту же тему
Кандидат физико-математических наук В. СУРДИН - Нужно ли человеку лететь на марс?
Доктор физико-математических наук А. ЗАЙЦЕВ - Межзвездные радиопослания.
А. ДУБРОВСКИЙ - "Главное - чтобы костюмчик сидел".
