Ошибки, ошибки, ошибки… Мне часто задают о них вопросы школьники, студенты и друзья. С интересной порцией разнообразных языковых огрехов и причиной их появления я хочу и вас познакомить. Ведь даже отрицая норму, ошибки всё равно имеют с ней какую-то связь! Сегодня у нас — некоторые трудности глагольного словоизменения…
Как-то раз меня спросил один мой хороший знакомый, почему от «ехать» мы образуем повелительное наклонение «поезжай(те)».
Да, у этого слова с императивом исторически сложились непростые отношения. Лингвисты настоятельно рекомендуют использовать формы типа «езжай», «поезжай» и даже «не езди», которые происходят от других глаголов (езжать и ездить). Попробую порассуждать, почему это так.
Посмотрим на общую логику образования императива: обычно он строится на базе основы третьего лица множе-ственного числа настоящего времени («зна-ют» → «зна-й», «пиш-ут» → «пиш-и», «захот-ят» → «захот-и» и пр.). Ударение (и связанное с его местом окончание) зависит от формы первого лица единственного числа: если там оно стоит на окончании, то и в повелительном наклонении будет на нём же. Например, мы имеем «помог-ý» → «помог-и́», но «лéз-у» → «лез-ь».
По такой схеме от «ехать» получилось бы «ед-ь», «ед-ь-те», потому что ударение в первом лице единственного числа настоящего времени (в «я-форме») падает на основу — «е́ду». Однако эти вроде бы правильные с точки зрения чистой грамматики словоформы не понравились по ряду причин части лингвистов (думаю, их сочли неблагозвучными или диалектно-просторечными), и их не рекомендуется использовать.
А вот распространённое и просторечное «ехай» — абсолютно неверный императив. Образован он по модели глагола «давать», согласно которой повелительное наклонение формируется не по общей схеме, а путём прибавления окончания «й» к основе инфинитива («узнава-ть» → «узнава-й», «встава-ть» → «встава-й» и пр.). Но «ехать» к этому классу глаголов не принадлежит — налицо смешение различных порядков и моделей словоизменения.
Ещё одной моей знакомой всегда хотелось узнать, как появилась форма «не трожь!», которую иногда в шутку используют.
Это действительно интересная словоформа. По логике вещей, которую мы уже обсудили, «трож-ь» должно было произойти от формы третьего лица множественного числа настоящего времени «тро́ж-ут» или, что несколько менее вероятно, «тро́ж-ат».
Чтобы представить, каким путём это самое «не трожь» могло возникнуть, пойдём издалека и обратимся для начала… к украинскому языку. В нём есть глагол «могти́» («мочь»), который при спряжении в настоящем времени везде даёт, в отличие от русского, чередование «г/ж»: мо́жу, мо́жеш, мо́же, мо́жемо, мо́жете, мо́жуть.
Я намеренно выделил две важные для нас сейчас словоформы. В них наблюдается уже известное нам выравнивание основ, в современном русском литературном языке отсутствующее. Украинское уподобление первого лица единственного числа и третьего лица множественного числа всем остальным формам настоящего времени можно назвать новообразованием. Русский же литературный язык в этом случае сохранил исторически обусловленные позиции «г» и «ж». Однако существуют ещё и диалекты, где образование форм слов может строиться иначе.
Вероятно, в каких-то русских говорах некоторые глаголы типа «мочь» стали спрягаться похожим на украинский образом, а потом по аналогии эта схема словоизменения перекинулась и на глагол «трогать». Так возникли нетипичные для литературного языка словоформы: тро́ж-у, тро́ж-ешь… тро́ж-ут, а уж от последней вполне закономерно образовался императив «тро́ж-ь(те)».
Кстати, моя бабушка (родом из Калужской области) до сих пор говорит «бежи́», а не «беги́». Эта необычная словоформа появилась, видимо, от «бежу́», «бежа́т», которые, в свою очередь, возникли в простонародной среде, чтобы устранить разноспрягаемость глагола «бежать». То есть похожее уподобление форм в русских диалектах — вполне реальное языковое явление.
Таким образом, «не трожь» — результат сложных взаимоотношений глагола «трогать» с подвергшимися выравниванию основ словами типа «мочь» в русских диалектах и далее в просторечии.
Однажды я беседовал с моей китайской коллегой, преподавательницей русского языка как иностранного в Синьцзяне, и речь зашла о выражении «зри в корень». Мы задумались, а какой будет инфинитив — «зрить» или «зреть»? Конечно, правилен второй вариант.
По своему опыту скажу, что и некоторые русскоязычные испытывают трудности при употреблении инфинитива устаревшего глагола «зреть», означающего «видеть». Так откуда колебания?
Прежде всего бросается в глаза тот простой факт, что слово редкое и устаревшее, высокого стиля, по происхождению древнерусское, хотя, пожалуй, гораздо чаще и активнее употреблялось в старо- и церковнославянском языках. Иными словами, глагол «зреть» обычный носитель русского языка использует в речи нечасто, поэтому лингвисты относят подобные слова и выражения к пассивному словарному запасу. А ведь именно на периферии нашего лексикона и возникают различные трудности. То есть на колебание «зреть/зрить» оказывают влияние особенности употребления, в том числе и стилистические.
Далее, логично будет обратить внимание на слово само по себе: попробуем проспрягать глагол «зреть». И мы сразу увидим такое: зрю, зришь, зрит, зрим, зрите, зрят (но — зрел, зрела, зрело, зрели). Формы настоящего времени выглядят очень интересно. У вас не возникает желания так подравнять основу, чтобы инфинитив редкого глагола был «зрить», а не «зреть» (как, на деле, правильно)? Вот и ещё один фактор, уже грамматический: система словоизменения также воздействует на отдельные формы слова.
А ещё обратим внимание на словообразование: вокруг глагола «зреть» мы наблюдаем и такие лексемы, как «воззриться», «зритель», «зрительный», «взирать». Скорее всего, они (особенно второе и третье слово, как довольно распространeнные, частотные) влияют на «зреть», подвигая нас произносить его как «зрить».
Наконец, есть и ещё менее очевидный фактор: обычно слово «зреть» означает в нашей речи «наливаться соком, вырастать» или «становиться готовым к чему-либо». А «зреть» как «видеть», конечно, менее употребительно. Знаете, как такая ситуация называется? Омоформи́ей, то есть совпадением слов лишь в одной или нескольких формах. Проверяем: «зреть I» спрягается как зрею, зреешь; зрел, а «зреть II» — зрю, зришь; зрел. Омоформия наблюдается и в прошедшем времени, отчего иногда, кстати, возникает желание использовать не только неправильный инфинитив «зрить», но и неверные формы «зрил», «зрила» и т. п. Так происходит оттого, что носители языка нередко стремятся избегать подобных «совпадательных» явлений.
В литературной, правильной речи различение омоформ вроде «зреть» и «зрел» берёт на себя Его величество контекст, а ошибка в образовании обсуждаемого инфинитива порождается вполне естественным стремлением к разграничению слов с разными значениями.
Отмечу, что попытки объяснить наши ошибки нередко проливают свет на устройство и глубинные механизмы языковой системы, помогая нам лучше понять, как она работает и почему правильное действительно правильно.
