В известном каталоге «Вольная русская печать в Российской публичной библиотеке», вышедшем в Петрограде в 1920 году, зафиксирована одна любопытнейшая книга «№ 2882. Путевые чудесные приключения барона Мюнхгаузена. (Переведено с английского языка]. Лондон, 1800. Изд. Трюбнера и К°.»
В этой библиографической записи все странно. Во-первых, Трюбнер основал свое издательство в Лондоне приблизительно на пол столетия позже; во-вторых, если это тот самый Николай Трюбнер, который издавал «Полярную звезду», и много произведений А. И. Герцена и его сподвижников, то, естественно, возникает вопрос зачем ему понадобился Мюнхгаузен? Ведь Трюбнер случайных книг на русском языке не издавал. К тому же приключения знаменитого «короля лжецов». Мюнхгаузена в России были издавна известны в различных изданиях и переводах; впервые они появились еще в конце XVII века под названием «Не любо, не слушай, а врать не мешай»
В течение десятилетия теснейшего сотрудничества А. И. Герцена с Трюбнером (1855 - 1864) последним издано около 40 книг и сборников на русском языке. Из них 14 - книги самого Герцена, в частности такие знаменитые произведения, как «Былое и думы», «Крещеная собственность», «С того берега», сборник (совместно с Н. П. Огаревым) «За пять лет», политические и социальные статьи Искандера и Н. Огарева. Именно Трюбнер издал в Лондоне известный сборник «Русская потаенная литература XIX столетия», в который вошли многие запрещенные в России стихотворения А. С. Пушкина, К. Ф. Рылеева, В. К. Кюхельбекера, именно в его издательстве вышла книга с самой трэги-ческой судьбой - «Путешествие из Петербурга в Москву». А. Н. Радищева. Каждую роль сыграл Николай Трюбнер в распространении изданий Вольной русской типографии, созданной А. И. Герценом с его помощью «Полярная звезда», «Колокол», и другие произведения рольного печатного станка проникали в различные города Западной Европы и России.
Сам А. И. Герцен высоко ценил бескорыстную помощь лондонского издателя. В предисловии к сборнику «Десятилетие Вольной русской типографии в Лондоне» (1863 г.) он писал «Трюбнер вообще принес большую пользу русской пропаганде. Имя его не должно быть забыто в «Сборнике русской типографии». Сверх вторых изданий «Полярной звезды», и всех наших книг Н. Трюбнер предпринял сам целый ряд изданий на русском языке стихотворения Н. Огарева, записки Екатерины II, кн. Дашковой, записки Лопухина, кн. Щербатова и Радищева и пр.).
Как видим, «общество», в которое попал Мюнхгаузен, не совсем обычное. В чем же дело?
Экземпляр книги, хранящийся в фонде «Вольной печати». Государственной публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина, рассеял все недоумения. Прежде всего в указанном выше каталоге - опечатка книга вышла не в 1800-м, а в 1860 году. Значит, это «тот самый». Трюбнер. Что же касается мотивов ее издания в Лондоне, то, и они становятся вполне ясны после знакомства с книгой. Напечатана она очень тщательно, в виде маленького томика (формат 10х6 см), что, впрочем, являлось нормой для «вольных» книг, предназначенных к тайному ввозу в Российскую империю; в книжке масса тонко выполненных иллюстраций, а на фронтисписе - портрет самого Мюнхгаузена.
Предисловие написано в форме обращения «К русским детям». Вот, что, в частности, пишет автор предисловия:
«Книга Мюнхгаузена заставляет смеяться, как хохот и гримаса умного фигляра. Но не в этом цель ее. Всмотритесь глубже и вы увидите, что она вызывает на вопросы и под видом юмора дает горькие уроки. Она осмеивает чудесное, представляя его в карикатуре; она ложью разрушает ложь, а это очень важно в вашем (детском. - А. Б.] воспитании. Вы, конечно, помните то время, когда вы засыпали в колыбели под говор или песню няньки, когда вас пугали ночными привидениями или заставляли верить всякому вздору. С этого начинается несчастное воспитание каждого из нас. Прежде чем мы принимаем чистые и верные понятия, нас окружает мир ложных верований. Он заслоняет от нас, как темная пелена, лицевую сторону жизни и природы; он приучает нас к нравственному бессилию и рабству. Вера в чудесное есть признак невежества и страха. Совсем иначе работает ум; он постоянно допытывается положительного факта, наблюдает, сравнивает и анализирует. Умственное развитие верней и успешней. Оно вытесняет веру, как твердое металлическое тело вытесняет жидкое. Кто, например, из нас не верил искренне в ту басню, что Иисус Навин остановил солнце или Моисей раздвинул палкой воды Красного моря и перешел через него, как по сухой земле? В 10 или 12 лет мы принимаем эти вымыслы за истины, да еще божественные. Есть миллионы людей, которые с этой верой умирают. Чем раньше мы начинаем думать и понимать действительные вещи, тем скорее освобождение от слепой веры. Вера в чудесное необычайно вредит нам.
Но гораздо больше вредит нам вера тем, что ее употребляют, как пугало, как орудие обмана. Тираны, попы, монахи, политики морочат нас адом, страшным судом, чертями и ангелами, как морочили нас няньки привидениями. Они знают, что чем мы глупей, тем больше будем верить на слово, а это очень выгодно для них. Пользуясь нашей простотой, они стараются одурачить нас на каждом шагу они, например, выдают за несомненную истину, что царя посылает бог, как будто он так зол и безрассуден, чтобы определить в правители народа такого тигра, каким был Иван Грозный, или такого идиота, как Петр III; они уверяют нас, что наши труды, состояние, способности принадлежат им, как полным хозяевам и потому богатеют, и наслаждаются за счет нашей бедности, слез и страданий; мы постоянно желаем мира и просим свободы, а они сеют между нами раздор и неволю; мы рвемся из старых цепей, а они куют нам новые. И все это делается под тем мерзким предлогом, как будто б они наши отцы и покровители. Чтобы держать нас в темноте и обмане, они запрещают свободно мыслить, говорить и писать, уверяя, что свобода мысли и совести опасна для народа.
Порассудите над всем этим и вы убедитесь, что ложь опутывает нас со всех сторон, как свивальники малых детей. Вот почему, дети, надо больше думать своим, а не чужим умом. Конечно, такая работа нелегка, но труда бояться нечего, когда плоды его хороши. К сожалению, школа, учитель, большая часть отцов и матерей поступают с вами - совершенно обратно. Они приказывают, а не убеждают; они заставляют верить, а не размышлять, они воспитывают будущие машины, но не будущих людей и граждан. Трудно выразить, каких слез и мучений нам стоит эта горькая ошибка.
Повторяю, рассказы Мюнхгаузена отучают от веры в чудесное. И если они дадут вам этот плод, результат их будет самый полезный. Не забудьте, что вы только начинаете свою жизнь; наше поколение, верно, умрет с цепями на руках, и с бессмысленным ропотом в груди, но перед вами светлое будущее, свобода ваших братьев.
Любите народ - выше и святее этого чувства нет ничего на земле. К. М.»
В словах этого предисловия отчетливо звучит герценовский пафос. Во многих произведениях, опубликованных в «Колоколе», и «Полярной звезде», А. И. Герцен гневно бичевал политику царского правительства в области народного образования; «душевредительство» - так называл он ее. В предисловии к приключениям Мюнхгаузена есть прямые переклички с мыслями Герцена. Говоря о Николае I, Герцен писал «Знаток своего дела, он с 1831 года начал воевать с детьми; он понял, что в ребяческом возрасте надобно вытравлять все человеческое, чтобы сделать верноподданных по образу и подобию своему». Еще более отчетливо видна эта перекличка при сравнении предисловия со следующим местом из книги А. И. Герцена «С того берега» «Воспитание нас обманывает прежде, нежели мы в состоянии понимать, уверяет в невозможном детей, отрезывает им свободное и прямое отношение к предмету (подчеркнуто нами, ср. с предисловием. - А. Б.). Забитые и одураченные, приученные к авторитету и указке, мы выходим с летами на волю, каждый своими силами добирается до истины, борясь, ошибаясь»
Итак, «Мюнхгаузен». Трюбнера - чрезвычайно остроумная литературная мистификация. Автор «перевода» умело и очень органично вплетает в ткань подлинных приключений Мюнхгаузена такие комментарии, детали и добавления, которые превращают книжку в пропагандистский, взрывчатый снаряд, направленный против самодержавия.
Вот еще примеры. Мюнхгаузен прибывает в Россию. Первое его впечатление - «дырявые крыши изб в деревнях, бедность, печальные песни горемыки-крестьянина» «Да, - подумал я, - царская власть не хуже морового поветрия проходит по народу». В последней фразе - прямое заимствование у А. И. Герцена, который называл время царствовамия Николая I «моровой полосой»
Затем Мюнхгаузен приезжает в Петербург. «Не стану обременять вас, - пишет он, - описанием великолепного города, а повторю стихи русского поэта:
Город пышный, город бедный, Дух неволи, стройный вид, Свод небес зелено-бледный *, Скука, холодит гранит.
Отрывок из стихотворения А. С. Пушкина, обращенного к Олениной в 1828 году. в устах барона Мюнхгаузена?! Хотя Мюнхгаузен и был реальным историческим лицом и даже действительно бывал в России (несколько лет служил в русской армии), но происходило это в начале XVIII века, то есть примерно за век до появления пушкинских стихов. Но вернемся к «Мюнхгаузену». Трюбнера. Процитировав стихи, «барон» комментирует их «В этой прекрасной строфе заключается вся физиономия казарменной столицы и мне больше нечего прибавить к ней»
Досталось от Мюнхгаузена и второй тогдашней столице - Москве. Он всюду видит здесь следы рабства, чванства, везде «униженный слуга и заносчивый барин». И затем продолжает «Общество в Москве самое обворожительное. По приезде сюда я должен был сделать две непременные вежливости - во-первых, поцеловать неумытую руку у митрополита и, во-вторых, явиться с визитом к губернатору. Обязанность первого состоит в том, чтоб просить бога о благоденствии древней столицы, а обязанность второго - разорять ее взятками. И духовный бог никак не может сладить со светским - воровство здесь с незапамятных времен продолжается»
Включен в лондонское «вольное» издание и известный рассказ Мюнхгаузена о путешествии по Ледовитому океану, во время которого он расправился с целой армией белых медведей, притворившись одним из них.
Корабль был загружен ветчиной и мехами. Вернувшись в Лондон, Мюнхгаузен разослал ветчину своим друзьям. А меха? «С мехами я распорядился еще лучше я послал их русской императрице, которая оделась сама и одела весь двор. Она написала мне собственной рукой очень лестное письмо, приглашая через посланника разделить часть ее постели и трона». Но гордый барон отклонил просьбу, потому, что «никогда не завидовал царскому достоинству» «Получив отказ, ее величество (имеется в виду, конечно, Екатерина II. - А. Б.) занемогло от любви и вскоре скончалось. Князь Долгорукий потом рассказывал, что главной причиной ее смерти был паралич сердца, горевшего ко мне самой пламенной любовью». Как можно убедиться и в этом рассказе лондонский «переводчик» пользуется любым поводом для дискредитации престижа монарха.
Нет, не случайно появились в Лондоне в 1860 году «Путевые чудесные приключения барона Мюнхгаузена». Скорее всего они вышли из окружения А. И. Герцена, сплотившего вокруг себя молодую революционную эмиграцию.
Вполне естественно возникает немаловажный вопрос кто же именно был автором лондонской переработки приключений Мюнхгаузена? Ответа на этот вопрос пока нет. Вспомним, что предисловие подписано лишь инициалами (если, конечно, это инициалы подлинных имени и фамилии) «К. М.» Наиболее авторитетный источник - «Словарь псевдонимов». И. Ф. Масанова - криптоним «К. М.» не раскрывает.
Не дают ответа и другие источники - мемуары современников, письма А. И. Герцена, литература по истории «Вольной типографии» в Лондоне, и т. д. Как свидетельствуют именные указатели к полному тексту «Колокола», и «Полярной звезды», составленные и изданные в последние годы, среди сотрудников этих изданий также не было человека, который бы так подписывался.
Надо надеяться, что дальнейшие поиски герценоведов смогут раскрыть и эту тайну. Во всяком случае, уже и сейчас лондонское издание приключений барона Мюнхгаузена позволяет внести еще один штрих в славную историю «вольной печати», созданной Герценом.
