Писатель, в прошлом летчик, Анатолий Маркович Маркуша работает над книгой «Бессмертный флагман», посвященной великому советскому летчику Валерию Павловичу Чкалову. Предлагаем читателям отрывок из этой биографической повести. Повесть выходит в издательстве «Молодая гвардия»
1 24 июля 1936 года Валерий Павлович Чкалов, Георгий Филиппович Байдуков и Александр Васильевич Беляков были удостоены высокого звания Героев Советского Союза. За плечами летчиков был грандиозный арктический перелет Москва - Петропавловск на Камчатке - остров Удд (переименованный вскоре в остров Чкалов).
В их честь был дан прием в Кремле, их приветствовали тысячи, сотни тысяч людей, их засыпали телеграммами, письмами, мальчишки охотились за героями - хоть взглянуть!
И в эти дни пьянящей радости, подлинного ликования Чкалов, выступая перед руководителями партии и правительства, просил, как награду, разрешить его экипажу новый полет - через полюс.
Именно так он просил разрешить новый полет, как награду, потому, что был убежден «Нас не трое, а тысячи, которые могут выполнить любой маршрут», тысячи рядовых пилотов, готовых принять любое бремя ответственности перед своей страной, перед своим народом.
В августе 1936 года специальным решением ЦК ВКП(б) Чкалов Валерий Павлович был принят в члены Коммунистической партии.
Художник М. А. Шнейдер писал его портрет. Приходилось позировать в меховой летной одежде дома. Жарко, утомительно. По Чкалов не роптал и не потому, что так уж хотел быть «увековеченным», он уважал чужой труд и отчетливо понимал это необходимо художнику.
Чтобы скрасить утомительные сеансы, Валерий Павлович включал «музыкальное сопровождение» - заводил патефон и в комнате снова и снова звучали голоса Козловского, Шаляпина.
Чкалов был вообще чуток к искусству и свел в тот год знакомство и дружбу с Иваном Михайловичем Москвиным, Василием Ивановичем Качаловым, Михаилом Михайловичем Тархановым, Михаилом Михайловичем Климовым, Алексеем Николаевичем Толстым; Чкалов охотно встречался и со многими другими актерами, литераторами, художниками.
Талант тянуло к талантам.
Чкалову приходилось теперь много выступать в заводских клубах, на многолюдных собраниях, в воинских частях, перед студентами, перед детворой. Он очень уставал от этих встреч, по не отказывался, понимал народ хочет видеть, народ хочет знать своих героев.
Все, кто слышал Чкалова, единодушно утверждают Валерий Павлович был наделен врожденным ораторским даром, он выступал свободно, без шпаргалок, говорил легко и образно, воодушевлялся сам и воодушевлял аудиторию. Он был агитатором в самом лучшем и значительном смысле этого понятия.
В то лето Чкалов особенно сблизился с И. А. Менделевичем, работавшим над скульптурой Валерия Павловича, которой волею судеб суждено было стать первым и лучшим памятником летчику.
И. А. Менделевич в своих воспоминаниях оставил такую запись:
«Особенно характерно было его лицо, как бы созданное для лепки скульптурное по объему и по форме.
Все в нем было выразительно лоб, светлые, мягкие волосы, сильный нос, ярко очерченные губы и упрямый подбородок.
Отдельно надо сказать о глазах казалось, что они видят все далеко вокруг. Построение глаза и орбиты очень напоминало могучий глаз сильной птицы. Эти любопытные, полные жизни глаза с преждевременными морщинками вокруг пристально изучали человека»
Художник очень верно схватил главное в лице Чкалова, очень точно описал его внешность. Пожалуй, к этому наброску следует добавить лишь одну существенную деталь - его зоркие, любопытные глаза бывали гневными и даже яростными.
Однажды Ф. И. Панферов, посетивший Чкалова в Василёве на отдыхе, задал ему, прямо сказать, не слишком глубокомысленный вопрос, что он, Валерий Павлович, собирается делать дальше? В интонации писателя отчетливо улавливается подтекст не пора ли, мол, кончать с испытаниями, не пришло ли время поберечь себя?
Чкалов ответил одним словом «Летать!» Остальное досказали его глаза, сделавшиеся совершенно бешеными. Досказали столь выразительно, что далеко не робкий человек Ф. И. Панферов смутился.
Ни почести, ни слава, ни дальние планы не могли оторвать Валерия Павловича от главного дела его жизни - от обыденной, ежедневной работы' летчика-испытателя.
Официального разрешения на новый арктический перелет долго не было. Тем не менее «АНТ-25ь исподволь готовили поставили на машину новый двигатель, ввели кое-какие конструктивные усовершенствования, сделали доработки, заменили часть приборов и оборудования.
Экипаж - Чкалов, Байдуков, Беляков - занимался своим основным делом летчики испытывали самолеты, штурман преподавал в академии, а в «свободное от работы время» они готовились к новому маршруту. Готовились, по выражению самого Валерия Павловича, «контрабандной.
21 мая 1937 года в районе Северного полюса под общим руководством академика Отто Юльевича Шмидта была высажена первая в истории Арктики полюсная экспедиция. Была открыта дрейфующая станция СП-1 - Северный полюс.
И. Д. Папанин, Е. К. Федоров, Э. Т. Кренкель, П. П. Ширшов заступили на годичную полярную вахту.
Только теперь экипаж «АНТ-25» по-настоящему понял и оценил, чем была вызвана так беспокоившая Чкалова и его товарищей неопределенность. Дрейфующая станция в районе полюса по замыслу руководства должна была стать опорной точкой их перелета в США.
СП - это еще одна радиостанция на пути через белое безмолвие Ледовитого океана, это люди, способные прийти на помощь в случае вынужденной посадки на лед. Это пусть и не очень значительное, но все же повышение безопасности сверхдальнего перелета.
К новому маршруту экипаж готовился с особенной тщательностью.
Конечно, первый полярный перелет наградил экипаж Чкалова опытом, вселил в него уверенность, ко вместе с тем самым наглядным образом подтвердил Арктика - суровая, враждебная человеку страна, шутки с ней плохи и лихим кавалерийским налетом полюс не одолеть.
Думаю, теперь, перед новым полетом, они совершенно иными глазами прочли строчки Руала Амундсена «Человек есть человек и в глубине души таится тревога. Увидимся ли мы снова? И если увидимся, то при, каких обстоятельствах? Следующий раз от нас столько отделяет»
Амундсен перелетел через Северный полюс на дирижабле «Норвегия», Амундсен дошел до Южного полюса, Амундсен погиб в высоких широтах Арктики. Он, как никто в мире, имел право предостерегать своих отважных последователей.
В том году были опубликованы стихи Николая Заболоцкого, посвященные Георгию Седову, человеку высочайшего мужества, человеку долга и чести, трагически погибшему на пути к Северному полюсу. Были в этих стихах такие строки:
И жить бы нам на свете без предела,
Вгрызаясь в льды, меняя русла рек,
Отчизна воспитала нас и в тело
Живую душу вдунула навек.
И мы пойдем в урочища любые,
И, если смерть застигнет у снегов.
Лишь одного просил бы у судьбы я
Так умереть, как умирал Седов.
Читал ли Чкалов эти стихи или не читал, неизвестно. А Седова чтил и материалы, связанные с его экспедицией, изучал тщательно - это известно доподлинно.
Впрочем, о возможности неудачи Валерий Павлович не распространялся, хотя, вероятно и думал. Он был общительным человеком, но не слишком разговорчивым и переживания свои умел скрывать или прятать за броней легкой иронии.
Вечером 1 июня Чкалов перегнал «АНТ-25» из Москвы в Щелково.
Начались самые напряженные дни подготовки к перелету. Летчики почти безвыездно жили на аэродроме.
«Инженеры, техники, астрономы, радисты, метеорологи, географы, врачи, портные, работники арктических зимовок помогали нам готовиться к перелету», - свидетельствует Чкалов.
Беляков и Байдуков тренировались в передаче радиосигналов по международному коду. Чкалов сидел над навигационными картами.
Комната, примыкавшая к той, где разместился экипаж, медленно, но верно превращалась в склад, несколько напоминавший отделение рачительного интендантства сапоги, рукавицы, примус, походная печка, кирка, топор, ракеты, патроны, весла, аптечка странно соседствовали друг с другом.
«Запас аварийного продовольствия был уложен в резиновых мешках. Каждый мешок с едой обеспечивал питание экипажу в течение трех дней, а все десять мешков, таким образом, образовали тридцатидневный запас», - сообщает Чкалов.
Для погрузки на борт самолета было подготовлено 115 килограммов продовольствия. Забегая вперед, скажу почти все продукты остались нетронутыми и предприимчивые американцы, когда перелет был уже успешно совершен, настойчиво предлагали Чкалову организовать распродажу запасов, «побывавших над полюсом». Американцы уверяли, что это будет прекрасный бизнес и сулит он серьезный доход.
Кроме всего прочего, в самолет были погружены шелковая надувная палатка, спальные мешки из собачьего меха, спасательные пояса, канадские лыжи, кое-какая посуда, два охотничьих ружья, револьверы, финские ножи - словом, целая куча аварийного имущества.
На случай вынужденной посадки во льдах штаб перелета разработал детальнейший план помощи экипажу. Все самолеты и ледоколы, находившиеся в высоких широтах, получили приказ быть в полной готовности. Все полярные радиостанции перешли на круглосуточное дежурство, всем предстояло слушать передачи «АНТ-25» Днем и ночью, от взлета до посадки без перерыва.
Полет готовился чрезвычайно тщательно. Полет должен был убедительно «доказать практическую возможность сообщения по воздуху между СССР и Америкой по кратчайшему пути», - говорил Чкалов. – «Мы знали, что полетим по самому трудному, небывалому в мире пути!»
Теперь, когда Арктика обжита, когда в Антарктиде постоянно работают люди, когда над Атлантическим океаном беспрерывной чередой и днем, и ночью, с интервалами, не превышающими порой десяти минут, идут и идут рейсовые пассажирские самолеты, когда без посадки опоясана наша планета, когда нога человека ступила на поверхность Луны, трудно представить и ощутить всю значительность предстоявшего чкаловскому экипажу полета. Но первые остаются первыми. Навсегда.
Первые - Пионеры, Разведчики человечества, его бессмертные Флагманы. Честь им, и уважение и светлая память во веки веков!
18 июня в 01 час 06 минут по Гринвичу Чкалов вновь оторвал перегруженный «АНТ-25» от взлетной полосы Щелковского аэродрома.
Слева остался канал Москва - Волга. В этот день он еще не был сдан в эксплуатацию - по всей трассе велись доделочные работы. Но к моменту возвращения чкаловского экипажа из Америки домой канал действовал. Волга пришла в Москву и событие это породило строки, которые очень нравились Валерию Павловичу:
Мы сдвигаем и горы и реки,
Время сказок пришло наяву,
И по Волге, свободной навеки,
Корабли приплывают в Москву.
Поэзия, возникавшая из действия, была вообще близка Валерию Павловичу. И это верно почувствовали его наследники. 2 июля 1970 года молодые грузинские поэты записали в книге отзывов Чкаловского музея, расположенного теперь на самом берегу рукотворного Горьковского моря «Чкалов - это поэзия! Пусть его вдохновение будет примером для нас - поэтов»
На высоте 1 200 метров прошли Череповец, тот самый Череповец, в котором он мальчиком начал свое приобщение к технике, к стремительному движению своего века. Привет из далекого детства.
Семь часов тридцать минут. Масломер показывает только 80 килограммов. Беляков поднимает тревогу откуда-то бьет масло. Пол штурманского отсека в черных подтеках. Качают масло вручную. Уровень в расходном баке не повышается.
Возвращаться?.. Спокойно! Без паники. Пока еще угрозы нет. Проверить масломер. Славу богу, подвел прибор, а не сама масляная система. Масло выбило через дренажную трубку, сами перекачивали. Ясно, можно спокойно лететь дальше.
Характерно пока возились с насосом, пока занимались прибором, пока тревожились и гадали, как быть, самолет продолжал лететь на север, а земля принимала радиограммы «Все в порядке. Полет продолжается». К счастью, все действительно оказалось в порядке.
Чкалов сосет трубку, подаренную летчиком-испытателем Василием Андреевичем Степанченком, тем самым, кто несколько лет назад продолжил чкаловскую работу с авиаматкой, первым на всем белом свете осуществил подцепку истребителя к бомбардировщику в воздухе.
Внезапная тряска винта нарушает спокойное течение полета. Обледенение.
- Антиобледенитель на винт! - кричит Байдуков, пилотирующий в это время машину и Чкалов берется за насос, качает спасительную спиртовую жидкость. Байдуков на полных оборотах двигателя лезет на высоту. 2 500 метров. Облачность медленно, неохотно отступает. Вырвались!..
Тринадцать часов полета остаются позади. Высота - 3 тысячи метров, внизу - белая овчина, вверху - яркое, слепящее солнце, впереди - неизвестность.
Темнеет. Высота - 4 тысячи метров. Снова облака. Температура в кабине падает - минус 24°. Чертовски холодно, холодно даже в меховой одежде. И снова слепой полет и снова обледенение - самый страшный враг всех летчиков, а полярных в особенности. Кажется, будто время останавливается, будто оно тоже замерзает.
19 часов по Гринвичу. Самолет летит в ослепительных солнечных лучах. Беляков определяется. Скоро Земля Франца-Иосифа.
Высота - 4 300. Чкалов ведет машину точно по 58-му меридиану. На север.
Встречный ветер, как показывают штурманские расчеты, достигает 50 километров в час. Это немало, а для «АНТ-25», крейсерская скорость которого не превышает 165 километров в час, это даже очень много. Падает путевая скорость, горючее убывает куда быстрее, чем хотелось бы.
Наконец наступает 19 июня.
4 часа 42 минуты. Полюс позади. Кругом - юг, впереди, слева, справа.
«АНТ-25» «скатывается» с вершины мира по 123-му меридиану. Беляков радирует «Перевалили полюс - попутный ветер - льды открыты - белые ледяные поля с трещинами и разводьями - настроение бодрое»
Слово Г. Ф. Байдукову:
«Высота - 5 тысяч метров. Лицо Чкалова выражает боль, он растирает сведенную левую ногу. Зная, как неприятно ощущение судороги, тороплюсь сменить его»
11 часов. Высота - 5 700. Температура - минус 30°. От каждого неосторожного движения самолет проваливается, теряя высоту. Снова облака, снова слепой полет. На крыльях нарастает ледяная корка. И выше нельзя, приходится снижаться до 3 тысяч метров. Впервые за 36 часов непрерывной работы мотор получает некоторую передышку.
Неожиданно на лобовое стекло, что-то брызнуло и сразу же стекло покрылось коркой льда. Байдуков финкой счищает лед, просунув руку в крошечную форточку. Поплавок, указывающий уровень жидкости в системе охлаждения, исчез. Есть опасение, что кончилась охладительная спиртовая смесь. Боды! Скорее воды в расширительный бачок, иначе ничего не стоит сжечь мотор.
Чкалов бросается к запасному баку. Вода замерзла.
Беляков взрезает резиновый мешок с питьевой водой. Лед.
К счастью, подо льдом обнаруживается немного воды. Заливают в бак, добавляют остатки чая из термосов. Поплавок показывается. Все в порядке.
Высота - 3 тысячи. Облачность кончилась. Беляков определяется. Остров Бепкса. Это уже земля Капады. Пройдено 6 200 километров.
18 часов, внизу Большое Медвежье озеро. Байдуков радирует:
«Всем. Штабу перелета. Понимаем, как вы беспокоитесь. Но поймите и нас полет проходит четко, но не так просто. Тяжких часов было немало. Над Канадой пока ясно и тихо. Трудное побороли, рады, что в основном уже выполнили задание своего правительства и своего народа»
И снова ухудшение погоды. Приходится сворачивать вправо и выходить к побережью Тихого океана.
Высота - 5 500. Кислорода остается все меньше и меньше.
Высота - 6 100.
Начинается 20 июня.
24 часа по Гринвичу. Беляков передает записку Чкалову «Кислород кончился». Приходится снижаться.
И снова полет в облаках.
У Чкалова идет носом кровь. Байдуков и Беляков впадают порой в полуобморочное состояние.
Высота - 4 500. «АНТ-25» приближается к государственной границе Соединенных Штатов Америки.
20 июня. 15 часов по Гринвичу. Внизу Портленд. Экипаж находится в полете почти 62 часа. Дождь. Байдуков заходит на посадку.
Слово Чкалову:
«Я первым вышел из кабины. Сделал несколько нетвердых шагов, закурил. Обращаясь к американским солдатам, по-русски говорю:
- Притащите колодку!
Меня, конечно, не поняли. Начинаю объяснять пальцами. Сообразили. Колодка принесена. Положили ее под правое колесо. Егор (Байдуков. - А. М.) завернул к ангару, подрулил к воротам. Ко мне подбежал офицер, и с криком «Здравствуйте!» стал жать мне руку»
Видите, как все просто здравствуйте, прилетели.
Важная подробность, мимо которой прошли почти все биографы Чкалова и даже Георгий Филиппович Байдуков, видимо, из скромности, упомянул вскользь посадку на земле Америки выполнял второй пилот - Байдуков, а командир корабля Чкалов сидел в это время на масляном баке и волновался и в последний момент крикнул:
- Газ! Газ давай!..
Не знаю, кто еще из командиров кораблей способен был бы отдать такую посадку, после такого перелета своему второму. Думаю, никто. Никто, кроме Чкалова.
Америка вращалась вокруг Чкалова. Америка швыряла ему в глаза громадные лозунги и транспаранты «Слава мировым героям!», «Победителям магнитных джунглей привет!», «Да здравствуют советские летчики - победители Северного полюса!»
И Чкалов радовался этим приветам. Радовался, конечно, за себя, за своих товарищей, а еще больше за нашу страну, совсем незадолго до этого официально признанную Соединенными Штатами. Эта радость воодушевила Валерия Павловича на слова, произнесенные перед многолюдным собранием:
«На крыльях своего самолета мы несли привет от ста семидесяти миллионов нашего народа великому американскому народу! В моей стране поют хорошую песню. Есть в этой песне слова:
Как невесту, Родину мы любим
Бережем, как ласковую мать.
Вот мысли и чувства моего народа! И никакие циклопы, никакие полярные штормы не могли остановить нас, выполнявших волю своего народа. Примите привет и Дружбу, которую мы вам принесли!»
На другом массовом митинге, организованном журналом «Совет Раша тудей» - «Советская Россия сегодня», куда явилось десять тысяч человек, где летчиков встретил стометровый плакат «Америка приветствует советских первооткрывателей трансполярного воздушного пути!», Чкалов сказал:
«Друзья! Товарищи наши! Мы, три летчика, вышедшие из рабочего класса, можем работать и творить только для блага трудящихся. Мы преодолели все преграды в арктическом перелете и наш успех является достоянием рабочего класса всего мира!»
Летчик Чкалов, до сей поры утверждавший образ мыслей и идеологию своего народа только работой - полетами, риском в воздухе, оказался и на земле достойным представителем СССР.
«Не стремление к наживе, не честолюбие и тщеславие побуждают советских людей к героическим подвигам. Народ, уничтоживший эксплуатацию и построивший социализм, движим чувствами, выше и благороднее которых нет у человека. стремление к общечеловеческому счастью - вот, что делает наш народ непобедимым!..» Так говорил летчик Чкалов, буквально в считанные дни ставший своим человеком на чужой земле. И его вера, его убежденность, его открытое людям сердце встречали понимание у многих тысяч слушателей.
Глубокое впечатление произвело на Чкалова приглашение в Клуб исследователей. Прежде чем попасть в стены этого почтенного учреждения, чкаловский экипаж проделал немалый путь по Америке Ванкувер, Портленд, Сан-Франциско, Чикаго, Вашингтон, Нью-Йорк остались позади; трижды прозвучал в честь наших летчиков пушечный салют. И вот Клуб исследователей. Здесь Валерия Павловича подвели к громадному глобусу, на котором были прочерчены маршруты самых выдающихся экспедиций и стояли собственноручные подписи Фритьофа Нансена, Роберта Пири, Руала Амундсена, Вильямура Стифенсона, Уайли Поста, Ричарда Бэрда, Отто Шмидта, Амалин Эрхард.
Волнуясь (и было отчего!), Чкалов взглянул на самый свежий маршрут, свой маршрут, проложенный по бело-голубому полю северного полушария Земли и поставил автограф.
Но вот, что любопытно позже, вспоминая об этом знаменательном дне, он, конечно, с гордостью будет говорить, и о торжественном приеме и об историческом глобусе, но особо подчеркнет другое «Самым замечательным событием дня было то, что среди гостей на обеде присутствовал единственный среди приглашенных белых негр Меттью
Хэнсон, живой участник экспедиции Пири к Северном полюсу». Характерно, очень характерно для Чкалова реликвии - прекрасная вещь, но живой человек, участник великого события, важнее, дороже, значительней. Человек!
В эти дни адмирал Бэрд писал «Разрешите принести мне самые сердечные поздравления народам Советского Союза в связи с завершением величайшего в мировой истории авиационного перелета». И эти слова были восприняты Чкаловым, как величайшее признание. Ведь они исходили от Летчика, одного из самых достойных Пилотов Земли. От человека, ответившего однажды на вопрос «Что приносит вам постоянную удачу в самых рискованных предприятиях?» «Мною предводительствует Жюль Верн»
Четырнадцатого июля, покидая США, столь торжественно и радостно принявшие чкаловский экипаж, уже находясь на борту «Нормандии», Валерий Павлович узнал только, что завершили свой полет через Северный полюс М. М. Громов, А. Б. Юмашев, С. А. Данилин.
Пройдено 10 300 километров. Экипажу Громова удалось то, что Чкалову помешала совершить погода, - они побили мировой рекорд дальности.
И Валерий Павлович ликовал. Наша взяла! «Наша» в его понимании значило - Россия.
Для того флагманы и прокладывают первые пути в океанах, чтобы те, кто идет следом, шли дальше, опережая время, приближая будущее. «Вперед! И - выше!» - как сказал Горький в год рождения Валерия Павловича.
Именно так вперед! И - выше!
