Журнал «Вопросы философии»
В ЦЕНТРЕ ВНИМАНИЯ ШКОЛА
Стремительный прогресс науки и техники выдвинул задачу всестороннего и гармонического развития советского человека. В материалах XXIV съезда КПСС, в докладе Л. И. Брежнева о 50-летии образования СССР формирование нового человека ставится, как одна из главных задач коммунистического строительства, рассматривается глубоко и всесторонне, в разных аспектах в связи с решением самых различных задач дальнейшего экономического, социально-политического и культурно-идеологического развития нашего общества.
По сути дела, любой из вопросов формирования нового человека представляет собой крупную теоретическую проблему, требующую комплексного исследования.
Читателям журнала «Наука и жизнь» предлагается небольшой отрывок из выступлений ученых на очередной встрече за «круглым столом» в редакции журнала «Вопросы философии». Тема встречи - проблемы образования и воспитания в современном обществе.
«УЧЕНИК И ШКОЛА - ОДНА ИЗ САМЫХ АКТУАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ ОБРАЗОВАНИЯ»
Семилетние дети, переступая сегодня порог школы, вступят в возраст наиболее активной отдачи только в начале будущего тысячелетия. В 2000 году им будет 32 - 33 года. Поэтому, никак не отрываясь от современных условий, наше обсуждение должно быть перспективным. Школьное образование было и остается важнейшим звеном в общей системе воспитания. И потому мне кажется, что речь должна идти о процессе воспитательно-образовательном с ударением на первом слове.
Успешное обучение в средней, обязательной для всех общеобразовательной школе, существенно зависит от того, как складывается, развивается, изменяется отношение учащихся к школе и школьному обучению. Ученик и школа - вот проблема, которая представляется одной из самых актуальных. За десять лет школьной жизни из маленького человечка формируется личность. А что за то же время происходит с самой школой? На фоне огромных качественных сдвигов в психологии ученика в школе мало, что меняется.
Как сделать, чтобы учиться, а не «отбывать обучение»
Почти неизменным в своем построении остается урок, его структура (объяснение нового материала, повторение, опрос). Почему-то не вводятся более решительно формы, приближающие преподавание в старших классах средней школы к вузовскому, - уроки-лекции, уроки-семинары, уроки-практикумы. Ведь после школы учащийся - будь то в вузе или на производстве - встретится именно с этими формами обучения, а он не умеет записать лекции, подготовиться к выступлению на семинаре.
На протяжении всей школы сохраняется система неожиданных вызовов к доске, порождающая ту психологическую ситуацию, которую можно назвать «вызовет - не вызовет». В реальном училище, где я учился, в старших классах практиковалась /ругая система. Вызывали учеников не случайно, а регулярно, но отвечать нужно было по всему материалу, пройденному за время, истекшее после последнего вызова. Такая система исключает всякое лавирование и перед.' учащимся встает задача готовиться к ответу, а не заниматься штурмовщиной. Проблема «вызова» перестает существовать и ученику нечего прятать глаза от учителя.
Удивительная монотонность сохраняется и в общении в школе бытует обращение даже к старшеклассникам на «ты», называние уменьшительными именами. Это естественно, скажем, в первом классе, но, по-моему, совершенно неверно по отношению по сути к взрослым людям - к юношам и девушкам 16 - 18 лет.
В стремительно расширяющейся жизни подростка, юноши школьное обучение нередко становится придатком, обузой. В результате возникает то, что называется внутренним отходом учащегося от школы он начинает «отбывать» обучение. Как известно, в отдельных случаях это приводит к смещению личностных ценностей. Возникает тяга к самоутверждению в любых (только не в школьных) сферах общения, вплоть до опасных «дворовых компаний». Некоторые причину видят во влиянии вожаков, но это верно только отчасти. Остается главный вопрос, а именно на чем основано влияние такого вожака и его присных? Видимо, на том, что не учитывается неудовлетворенность подростка статусом школьника. Подростку хочется пусть мнимой, искаженной, но все же «взрослоподобной» обстановки. Когда ребенок вырастает, то ему требуется одежда не только размером больше, но, и другого покроя. Десятилетняя школа не должна цепляться за традиции детской школы, ведь она стала и юношеской школой.
Метод обучения от 7 до 17 лет не может оставаться однотипным. Он должен жить, развиваться, меняться. От передачи разжеванного знания нужно вести учащихся, этап за этапом, к активному познанию, и к активному применению добытых знаний. Надо понять, что перспективы двухтысячного года предполагают быструю смену «набора» знаний и умений, постоянную ориентацию на новое, постоянное усвоение этого нового. Уже начиная со средней школы мы должны готовить человека так, чтобы он мог идти в ногу с ускоряющимся научно-техническим и социальным прогрессом, а это нельзя сделать, не активизируя самого процесса учения, не воспитывая по-настоящему познавательных, теоретических интересов. Кстати говоря, воспитание познавательных интересов является и самым лучшим средством удержать старших учащихся от того внутреннего отхода от школы, о котором я только, что говорил.
С этой точки зрения нужно дать внимательную оценку и тем нетрадиционным методикам обучения, на которые некоторые возлагают чрезмерную, по-моему, надежду. Я имею в виду применение «машинных» методик и особенно так называемую гипнопедагогику. Конечно, учиться в дремотном состоянии - занятие отнюдь не беспокоящее, но задача состоит, как раз в обратном нужно, чтобы учение было делом, которое учащегося беспокоило бы более всего.
Криминал ли шпаргалка!
Остановлюсь еще на одном вопросе, который дополнит сказанное. Он связан с ростом объема учебного материала и так называемым моральным старением приобретаемых знаний. Это очень сложный вопрос. Дело в том, что сейчас школа до предела наполнена программным материалом. Возникает необходимость постоянного приливания в этот сосуд все нового и нового материала. Но объем сосуда ограничен. Тогда параллельно начинается процесс вычерпывания - что-то устраняется, извлекается. Приливать и вычерпывать - операция бесперспективная. Это еще одна контроверза, которая стоит перед школой. Мне представляется, что нужно не отливать, ведь больше отливать почти, что нечего. Нужно переливать. Куда? В справочные издания. Поясню свою мысль. Многое из программного материала требуется просто выучивать, хранить в памяти - по крайней мере до экзамена. А для этого нужна масса времени. Вот это-то время и можно высвободить, перенеся уже изученные сведения в справочники, которыми учащийся может открыто пользоваться даже на экзаменах. Ведь в жизни мы не зазубриваем всех данных, которые нам могут понадобиться, а берем их из известных нам источников и иногда выписываем на бумажку - для лекции, для доклада или выступления, и т. д. Кстати сказать, в школе такая бумажка называется шпаргалкой и расценивается, как криминал. Для школы нужно создавать справочные издания и чем больше их будет, тем лучше. А главное, разрешать ими пользоваться. Классная работа - пожалуйста, держите справочник на столе. Эта мысль может показаться еретической и даже абсурдной. Но она имеет под собой серьезное основание - опыт жизни. После школы мы не перестаем учиться, усваивать новое и сейчас этот процесс становится очень интенсивным. Мы непрестанно обогащаем свою память, только перестаем заучивать - разве, что в исключительных случаях.
Нужно лишь, чтобы соблюдалось одно непременное условие умение обращаться со справочными материалами, с источниками. К сожалению, школа этому не учит.
Б этой связи хочется рассказать об одной форме учебной работы, которую я наблюдал в зарубежной школе, в старшем классе опытного лицея. Лицеистам было дано следующее домашнее задание подобрать источники, необходимые для решения определенной задачи. Проверялось не умение решить данную задачу, а способность найти нужные для ее решения сведения. И проверялось, и воспитывалось. Это, по-моему, интересно.
Какие бы усовершенствования мы ни вносили в работу школ и вузов, мы не можем отвлекаться от главного - какому человеку, какому человеческому назначению должны служить даваемые нашим образованием знания и умения. Ибо одно дело формировать человека, а другое - формировать человека-созидателя, активного строителя жизни общества, вооруженного знаниями, подготовленного к коммунистическому труду - к труду, не подчиняющему себе человека, а к труду свободному, освобождающему человека.
Доктор юридических наук И. И. КДРПЕЦ, член коллегии МВД:
«ВСЕГДА ЛИ МЫ ПОМНИМ О РЕЗУЛЬТАТАХ ВОСПИТАНИЯ!»
Одна из больших практических и теоретических проблем, требующих своего учета, внесения, каких-то коррективов в формы и методы воспитательного процесса, - это проблема результата воспитания, в частности результата отрицательного с точки зрения целей и идеалов нашего общества. Нередко возникает такой вопрос, почему подросток, который в общем-то не видел плохой жизни и даже, наоборот, встречает со стороны общества, семьи, школы благоприятное отношение, вдруг совершает тяжкое преступление.
Хотелось бы остановиться на некоторых аспектах этой проблемы.
Мы говорим сейчас о воспитании, но почему-то только о воспитании в школе. Правильно, что школа должна воспитывать. Но истоки поведения - правильного и неправильного, должного и недолжного, нравственного и аморального - лежат прежде всего в семье, в связях семьи со школой, с окружающей социальной средой, с обществом в целом. Мне думается, эти вопросы взаимосвязаны. И прежде всего в недостатках семейного воспитания, в слабости, подчас формализме связи семьи и школы кроются многие беды.
Наша нынешняя молодежь гораздо острее воспринимает все, что происходит вокруг, и, может быть, раньше, чем нам хотелось бы, в силу акселерации.
Но акселерацию тоже нужно понимать правильно. Не обожествлять ее. Акселерация в физическом отношении? Согласен, она имеет место. А социальная? Вот здесь уже все гораздо сложнее. Я убежден на опыте работы, проводимой с правонарушителями, что часто ни о, какой акселерации в смысле формирования образа поведения в обществе говорить не приходится.
Бывает, что ученик 9 - 10-го класса может поставить перед взрослым вопрос, связанный с современным развитием кибернетики или физики и взрослый на него не ответит. Нередко современный подросток знает больше того, кто учился раньше. Но в других отношениях такой молодой человек еще социально незрелый и свое место в обществе и правила поведения представляет довольно смутно, а часто и просто неправильно, явно переоценивая свое «я». Поэтому акселерация принимает иногда уродливый характер.
Почему? Потому, что воспитание, которое он должен был получить, это не просто определенная сумма знаний, а это одновременно и социальное воспитание. А вот этого-то воспитания подчас или нет, или оно сводится к резонерству, скучным нравоучениям. И эффект от такого «воспитания» обратный тому, которого мы хотим достичь.
Мы воспитываем человека всю жизнь (я говорю о подростках-правонарушителях), наблюдаем, советуем. Казалось бы, они воспринимают всю ту программу, которую мы им даем, а потом наш воспитанник попадает в неблагоприятное микросоциальное окружение и в течение достаточно короткого срока, скажем, двух месяцев, становится совершенно иным. И перевоспитать его уже значительно труднее. Подростка окружает масса микросоциальных ячеек. Влияние их различно. И когда он совершает, какое-то преступление, вряд ли можно говорить о том, что это неожиданно. Наше незнание есть неожиданность только для нас.
Есть еще одна психологическая деталь. Иногда своим детям, которые к нам привыкли, мы говорим абсолютно правильные вещи. Но они мгновенно их забывают. Если им, то же самое, скажет посторонний человек, которого они уважают, - они это воспримут совершенно по-другому. Очевидно, нужно уметь «считать ступени» этого воспитания, чтобы понять, кто, где, в, какой момент, и, как должен правильно воздействовать на душу и сознание подростка.
Мы требуем, чтобы учителя в школах были полноценными воспитателями. Но давайте разложим рабочий день учителя. У него громадная педагогическая нагрузка. Конечно, обучение-тоже воспитание. Но все же процесс воспитания - это процесс особый. Кроме преподавания в нескольких классах, дома учитель проверяет 200, и более тетрадей. И если это делать добросовестно, то откуда у него еще возьмется свободное время. А ведь воспитание включает и знакомство с родителями и работу с ними. Нужно быть в курсе интересов подростков во внеурочное время и многое другое. Не забывайте при этом, что у учителя есть семья и свои собственные дети.
Можем ли мы сейчас требовать от школы того, что мы требуем? В школе есть заместитель директора по воспитательной работе. Но он один. По моему глубокому убеждению, в каждом классе, особенно после 5-го класса, где начинается самый трудный этап воспитания человека, должен быть освобожденный от педагогической нагрузки воспитатель, если хотите, наподобие «классной дамы» в прошлом.
Я не за то, чтобы восстановить классных дам в том виде, как они были, но освобожденный воспитатель - мог бы стать огромной силой. Он бы знал каждого ребенка, его родителей, по-настоящему мог опереться на общественность, как в школе, так и по месту жительства, мог узнать, какие побочные влияния, кроме школьного, действуют на подростка. Тогда можно было бы снивелировать недостатки воспитания.
Мне видится в таком «институте» огромный резерв для поднятия уровня воспитательной работы.
И последнее. Мы говорим о вреде второгодничества. Но насколько вредно второгодничество? Преступность среди второгодников во много раз выше, чем среди школьников, которые учатся нормально.
Очень больно смотреть на эти издержки воспитания. И, может быть, сегодняшний разговор поможет нам продвинуться на пути к уяснению причин тех крайних издержек в воспитательной работе с подростками, которые ведут к самым тяжким последствиям, когда вместо хорошего человека мы получаем правонарушителя.
С. А. ГУРЕВИЧ, заслуженный учитель (Москва):
«ВОСПИТЫВАТЬ - ОБУЧАЯ»
В 1929 году пожилая учительница, покидая школу, подарила мне, начинающему педагогу, тетради своих малышей. В них, как в зеркале, отражались удачи, находки и просчеты наставницы. Учительница говорила о каждом своем ученике так, что можно было позавидовать ее наблюдательности и памяти, глубине ее любви к детям. С той поры я стал хранить сочинения и другие работы своих учеников - всех, но не все. Оставлял то, что уже можно было считать «лица не общим выраженьем», где можно было обнаружить их собственные мысли, их угол зрения, а иной раз их стиль.
Дети пишут обо всем о том, что читали, видели и слышали, о себе и близких, о школе и общественной деятельности, о своих увлечениях и мечтах, радостях и огорчениях.
Перечитывая сочинения, я вижу, как складывались характеры юношей и девушек, как формировалось их отношение к учению, к людям и самим себе.
Мне приходилось учить сестер и братьев, отдаленных друг от друга годами, близнецов, которые походили друг на друга, как две капли воды, пока молчали и утрачивали это сходство, заговорив. Наконец, вот уже больше десяти лет, как я учу детей, чьих родителей я помню за партами.
К сожалению, многие публикуемые выводы психологии и педагогики, относящиеся к школьному возрасту, основаны на изучении различных детей в отдельные, очень короткие промежутки времени. Но ведь данные, полученные при поспешном наблюдении совершенно различных объектов, случайны и не всегда убедительны.
Траектория, которую описывает в небе ракета, в точности повторяет расчетную кривую, вычисленную задолго до ее запуска. Если скорость и направление ракеты при запуске не совпадут с предварительным расчетом, она отклонится от намеченного направления. Школа - стартовая площадка, с которой начинается путь личности по земной орбите. Мы - запускающие. От точности нашего прицела и тщательности запуска зависит многое.
Школа во многом предопределяет судьбы своих воспитанников. Стиль этической и умственной деятельности, зародившийся в эти годы, совершенствуется, но редко становится противоположным.
Год в их жизни - эпоха
Ребенок вступает в бесконечное число отношений со всем сложнейшим миром окружающей действительности. Каждое из этих отношений неизменно развивается, переплетается с другими отношениями, усложняется физическим и нравственным ростом воспитуемого.
Первые пять-шесть лет горизонт расширяется стремительно семья, двор, улица, школа, страна, мир. В классе седьмом-восьмом (у одних - раньше, у других - позже) что-то становится главным. Поначалу впечатления и мысли, полученные из различных источников, существуют порознь, потом сливаются воедино природа и семья, школа и политика, наука и искусство день за днем, год за годом формируют мировоззрение и характер.
Десять лет назад я попросил тех, кто оканчивал школу, вспомнить события, людей, факты, обстоятельства и мысли, которые они считают для себя важнейшими.
Получились своеобразные анкеты, раскрывающие мир ребячьих увлечений, эволюцию их мировоззрения. Из множества ответов несколько было особенно интересных.
У Владимира Мещерякова первое место в анкете отведено основному интересу в жизни - биологии (кстати, эта рубрика распадается в анкете на две - «Собственная деятельность», и «Общие интересы»), потом идут разделы «Другие науки», «Литература», «Музыка», «Школьные нагрузки», «Любимые занятия», «Политика» и «Где был»
Посмотрите, как развивались интересы мальчика.
В первом классе увлечение биологией выражалось в том, что семнадцать игрушечных верблюдов паслись у него на столе, а живых он рисовал в зоопарке. Потом собирал насекомых. Дома появились чижи и чечетка, на даче - грачи. Книги Бианки, Скребицкого, Пришвина, Брэма учили смотреть и видеть, слушать и слышать. «Плутония» и «Земля Санникова». Обручева открыли Володе палеонтологию. «Занимательная минералогия», и «Воспоминание о камне». Ферсмана пробудили в нем коллекционера. В четвертом классе Мещеряков поступил в детскую музыкальную школу. Но музыка не оттеснила, а углубила любовь к природе. Моцарт, Лист, Шуберт и Чайковский открыли то, чего до них не замечал. Игра на баяне чередовалась с ловлей бабочек, бабочки - с корабликами «тонул в моделях и стружках». А в шестом классе мальчик уже читает Дарвина и Тимирязева, в седьмом - специальные труды по энтомологии. Теперь «собственная деятельность», и ведение «экологических дневников»
В старших классах возникает «специализация в области разнокрылых». Юноша занимается систематикой насекомых, а «общие интересы» его включают биохимическую и морфологическую эмбриологию, цитологию, фотосинтез, геоботанику, ботанику, парапсихологию, теорию биологического поля, работы по генетическому коду. Восьмиклассник выступал с докладом перед студентами в энтомологическом кружке Московского университета. Не забыты, и «другие науки». Мещерякова интересует математический анализ, неевклидова геометрия, геохимия, теория относительности, квантовая механика. Познакомился с «Диалектикой природы»
От класса к классу растет у юноши список прочитанной художественной литературы Достоевский и Короленко, Куприн и Бунин, Шолохов и А. Толстой, Стендаль и Франс, Цвейг и Драйзер, Кронин и Ларин, и еще многие-многие. Любовь к музыке теперь включает Баха и Бетховена, Шопена и Грига, Прокофьева и Шостаковича. Он посещает Большой театр, слушает игру Нейгауза, Рихтера, Керера.
Ни в одном возрасте люди не меняются так быстро, как в детстве. Год в их жизни - эпоха. Ребята сегодня не такие, какими были вчера, завтра - иные, чем сегодня. Их рост стремителен. Едва успеваешь заметить, чем они увлеклись и, что умеют, как они уже и увлеклись другим и умеют больше. Они открывают мир и у каждого свой темп роста. В их жизнь вторгаются обстоятельства, которые могут и ускорить, и затормозить этот темп.
День школьника вмещает множество открытий, неизгладимых впечатлении, поступков. Кроме уроков, ученику необходим досуг, когда, оставшись наедине с другом, с книгой или просто с самим собою, он может думать о том, что его волнует и увлекает. В такие часы пишутся первые стихи, конструируется первая модель, возникают мысли, будущее которых трудно предвидеть. Как чистый пар, вспаханный с осени, создает запас почвенной влаги и снижает засоренность полей, так досуг, насыщенный мыслями и делами, углубляет восприимчивость, пробуждает жажду знаний.
Еще Менделеев призывал подумать о выполнимости программы для сил учащихся, и о необходимости иметь часы полной свободы, когда каждый может заняться тем, что ему любо. Надо, говорил он, «в норме требовать определенного, обязательного времени от учеников, но не. наваливать на них столько дела, чтобы они не имели возможности постепенно становиться самостоятельными людьми с личным характером. Регламентация каждого шага убивает развитие этой самостоятельности или, при известных характерах и условиях, приводит к уродствам»
Огонь гаснет не только от недостатка горючего. Избыток топлива тоже глушит пламя. Целиком поглощая время ученика, мы препятствуем развитию его индивидуальности.
Воспитывающее влияние ребят друг на друга нельзя недооценивать. Как соединения элементов зачастую приобретают свойства, не присущие каждому из них отдельно, так и ребята, объединенные общим увлечением, раскрываются по-новому. Робкий становится уверенней, безразличный - отзывчивее, слабый - сильнее, разболтанный - собраннее, инертный - активнее. Некоторые качества личности при этом не только раскрываются, но, и возникают впервые. Лентяй, попав в общество увлеченных, утрачивает свою первобытность. Сопоставив свою черепашью рысь, давно ставшую привычкой, с напряженным темпом деятельности целеустремленных, инертные утрачивают спокойствие, задумываются над последствиями, находят способы преодоления лени и безволия. К сожалению, не исключено и обратное. В тусклом классе утрачивают блеск яркие.
Равнодушных учеников, совсем без желаний, обучающихся только по обязанности, немного. Каждое зерно неравнодушия прорастает и дает богатейшие плоды-только перекинь мостик от интересов каждого к тому, чем необходимо увлечь. Стоит снять эту перегородку, откроется заманчивая перспектива, учение станет гораздо привлекательнее, а увлечения - полезнее, плодотворнее, глубже.
Если то, что ученик получает в школе и то, что добывает сам, существует разобщенно, - беда. Тогда мы, замечая случайный отблеск, проходим мимо ослепительного сияния.
Родители тревожатся:
- Моделями комнату заставил, а по физике тройки.
- В походы ходит, а по географии не успевает.
- Читает запоем, а к урокам литературы равнодушен!
- Марки собирает! Только время попусту тратит.
А ведь путь от моделей к физике, от походов - к географии и астрономии, от коллекционирования - почти к любому школьному предмету куда короче, чем от равнодушия к науке.
Как сделать успевающими всех? Увлечь учением, перекинуть прочный мост, соединяющий личный духовный багаж ребят с тем, чему учим. Без этого они будут узнавать одно для нас, другое - для себя. И то, что «для себя», окажется богаче и содержательнее, чем то, что мы услышим в ответах и прочитаем в сочинениях.
Если ребенок со своими склонностями и интересами существует сам по себе, а школа и ее требования - сами по себе, воспитание и образование воздвигаются на песчаном фундаменте. И он недолговечен, быстро выветривается.
Не подменяем ли мы порою борьбу за успеваемость войной с неуспевающими? Ведь если в первом случае отстающий - союзник учителя, то во втором, мы превращаем его в противника. И, не выдержав бомбардировки двойками, нудных поучений и домашних скандалов, он уклоняется от сражений, покидая школу.
Недостаточно испробовав убеждение, спешим с осуждением. Как кирпич, летят слова:
- Опять ты не понимаешь.
- Ох, какая плохая у тебя память.
- Не с твоими способностями.
Такие слова бьют больно, конечно, не насмерть, но искалечить могут. Проглотить бы их раньше, чем дети успеют услышать! Какой невероятной нравственной закалкой должен обладать ребенок, чтобы выдержать психическую атаку, в которую порою устремляются взрослые, забыв свое детство!
Когда из-за неуспеваемости по одному предмету ребенок остается на второй год и принужден вновь слушать то, что ему уже известно, у него притупляется любознательность, пропадает охота учиться. Отстав от товарищей по классу, он не всегда и не сразу находит себе место в новом коллективе. Многие переростки, досидев в младших классах до шестнадцатилетнего возраста, так и уходят, не окончив школу. Так возникают неучи.
А ведь двойка двойке рознь. Вчера помешали ученику гости - сегодня он не ответил. Двойка. Завтра вызову - , и нет ее. Но есть и другая двойка понадеялся я на ученика, долго не спрашивал, теперь обнаружил незнание основ. Тут необходима скорая педагогическая помощь - моя, товарища, родителей, чтобы такая двойка не преградила школьнику путь в следующий класс.
Разными путями к одной цепи
Моя задача - увлечь учением. Своеобразие тропинок каждого делает шире дорогу всем ведь каждый в чем-то сильнее других. Пусть идут разными путями к одной цели.
Я ищу для каждого ученика свой путь к произведению. В старших классах изучение литературы начинается «Словом о полку Игореве». Четырнадцатилетним детям столько же дела до Игоря, сколько покойному князю до них они еще не знают истории, им чужд язык памятника. Призеру стрелковых соревнований, признанному всей школой знатоку военных вопросов, предлагается, воспользовавшись данными летописей, отметить на карте путь войск князя Игоря в Половецкую степь и начертить схему расположения войск русских и половцев в первом и втором бою. Он делает макет, показывающий перемену соотношения сил, описанную в «Слове»
Мальчик, увлекающийся историей, объяснил, что имел в виду Маркс, сказав, что смысл «Слова» - «призыв русских князей к единению, как раз перед нашествием монголов». Он рассказал о борьбе Руси с кочевниками причерноморских степей, и о том, что известно о походе Игоря Северского в 1185 году из летописей.
Юные географы и краеведы обратили внимание на то, почему берега Донца названы серебряными, река прорезывает меловые горы и вода ее несет много взбаламученного мела; отлагаясь на отмелях и косах, мел, освещенный солнцем, блестит.
В пейзаже русской земли, нарисованном в «Слове», звери и птицы участвуют в совершающихся событиях. Автор описывает природу изумительно точно лебедь у него «пояше» или, будучи вспугнутым, «фычит»; соловей «ущекотал», его пение - «щекот»; орлы «клекотом зовут», дятлы «тектом» «путь кажут»; вороны «граяхут»; галки «го-воряхуть», их крик - «говор»; зегзица «кычет»; сороки «троскоташа»; кони «ржуть», степные зверьки, байбаки и суслики издают «свист»; лисицы «брешут»; туры «рыкают»
Чтобы доказать всем, насколько эти определения близки к подлинным звучаниям, натуралисты решили записать в зоопарке на магнитофонной ленте звуки, издаваемые животными, зверями и птицами. К их огорчению, четвероногие и крылатые солисты в нужный момент отказались выступать и оригинальный концерт не состоялся. Но солистов сфотографировали, сопроводив изображения соответствующими цитатами из «Слова». Так, как некоторые ребята в природу дальше расположенного поблизости сквера не углублялись, то, и это было кстати.
Член астрономического кружка, воспользовавшись книгой доктора физико-математических наук В. Шаронова, сообщил, что «солнце, что двурогий месяц», мог видеть только сын Игоря Владимир, еще находившийся 1 мая 1185 года в Новгороде, где затмение было полным. Другим участникам похода этого наблюдать не довелось, так, как в Путивле и на Донце затмение было только частным.
Любители живописи, коллекционирующие репродукции, сравнили миниатюры Радзивиловской летописи и палешанина Голикова. С восторгом были приняты гравюры Фаворского. Ребята беседовали с художником в его мастерской, читали письмо к нему К. Федина, в котором дана восторженная оценка гравюр.
Те, кто пишет стихи, до хрипоты спорили о достоинствах и недостатках поэтических переводов «Слова». Были отвергнуты Жуковский и Майков, Козлов и Гербель. Поправились Прокофьев и Заболоцкий. Читали вслух то, что нравилось. Исполнение лучших записали на магнитофонную ленту.
Юные художники побывали в Историческом музее и воспроизвели одежду, орудия сельского хозяйства и вооружение дружины Игоря, иллюстрировали эпизоды, которые особенно понравились.
Умеющие лепить добрались до монографии М. Герасимова «Восстановление лица по черепу», и создали из пластилина скульптурные портреты князей.
Каждый шел к «Слову» своим путем. Сопротивление материала было преодолено.
Прав был В. О. Ключевский цена всякого знания определяется его связью с нашими нуждами, стремлениями и поступками; иначе знание становится простым балластом памяти, пригодным для ослабления житейской качки разве только пустому кораблю, который идет без настоящего ценного груза.
Меня волнует не только то, сколько знает ученик, а, и то, каковы личные мотивы его учения. Если ничто, кроме отметок и экзаменов, его не интересует, - грош цена и ему, и знаниям, им полученным.
- Почему Баженов имеет по литературе посредственные отметки? Ведь он же может стать Лобачевским - сказала мне, как-то математичка.
Я знал, что Вадим обнаруживал математику там, где другие ее не замечали.
В сочинении по картине Богданова-Бельского «Устный счет» он счел нужным решить арифметическую задачу, еле видную на классной доске в правой стороне картины.
Узнав, что изображенный на картине знаменитый педагог С. А. Рачинский составил сборник для учителей сельских школ «1001 задача для умственного счета», он взял у меня эту книгу и быстро и изящно перерешал все задачи.
Но в других моих заданиях математика и не ночевала, и они казались Вадиму скучными. Тогда я предложил ему сделать доклад о математике и литературе.
- А чего вы от меня ждете? - спросил у меня Вадим.
Не очень уверенно я нашел три точки соприкосновения. Баженов установил их шестнадцать. Он говорил о математиках, увлекавшихся литературой, об образах математиков в повестях и романах, о математических ошибках в научной фантастике, сопоставил слова Пушкина «Вдохновенье нужно в геометрии, как и в поэзии» с мыслями Лобачевского о воображении и доказывал, что искусство и наука разными путями идут к одной цели. Баженов рассказал о том, как Лев Толстой составлял для своей «Азбуки» арифметические задачи, о том, как математик А. Марков, создав теорию цепей, позже нашедшую приложение в работах Эйнштейна, иллюстрировал свои мысли исследованием зависимости в чередовании гласных и согласных в первых главах «Евгения Онегина», и «Детских годах Багрова-внука»
Баженов много читал о воспитании ума, воли, памяти, внимания и старался применить то, что узнавал. Стремление к пониманию сущности явлений способствовало формированию мировоззрения. Он твердо шел к поставленной цели и, заканчивая школу, радовал продуманным и обоснованным отношением к труду, людям и себе.
Баженов погиб на войне. Его доклад и теперь помогает мне приобщить к литературе наследников Чебышева и Остроградского.
Каждый берет столько, сколько в силах унести.
Десятки лет я обдумываю и составляю круг чтения по основным профессиям. Автобиографии и жизнеописания крупнейших деятелей науки, техники и искусства, их дневники, письма, воспоминания современников о них, статьи и монографии, посвященные их творчеству, входят в этот круг. Я составляю не списки, а библиотечки. Они заняли значительное место на моих книжных полках. Библиотечки эти с каждым годом пополняются то, что устарело, заменяется новинками.
Веруя в чудодейственную силу книжного примера, воспитатель дал обладателю сплошных троек двухтомник «Люди русской науки». Желая узнать, что поразит читателя, он попросил юношу оставить на полях пометки карандашом. Мальчик отметил все то, что роднило его с великими проказы и шалости студента Лобачевского и его «мечтательное о себе самомнение», увольнение Миклухо-Маклая из университета за неоднократные нарушения правил, установленных для вольнослушателей и еще кое-что в этом роде.
Неужели он не заметил, что творец неевклидовой геометрии в четырнадцать лет уже был студентом, а двадцати трех лет - профессором Казанского университета; что свое первое путешествие Миклухо-Маклай совершил двадцатилетним; что гимназист Ферсман вел с кадетами занятия по минералогии и геологии, а изобретатель радиотелеграфа Попов уже в детские годы поражал окружающих своими моделями механизмов?
И воспитатель решил восполнить то, что, как ему казалось, мальчик пропустил.
- В вашем возрасте, - сказал он с упреком юноше, - Чебышев за математическое сочинение получил серебряную медаль от университета. Двадцатилетний Менделеев напечатал статью о составе минералов. Ферсман в студенческие годы пять работ опубликовал! А вы.
- Ав вашем возрасте Менделеев открыл периодический закон и написал «Основы химии». А Ферсман был уже академиком, - невозмутимо возразил юноша.
Выходит, заметил. Но в первую очередь обратил внимание на то, что ему ближе.
Для большинства «Как закалялась сталь» - жизненный рубеж. Прочитав роман, строже оценивают свои мысли и поступки. Но есть и такие, кого волнует описание драки может пригодиться. Для одних «Иду на грозу». Гранина, «Честь», и «Трудная книга». Медынского - волнующий разговор о сложности человеческих характеров и взаимоотношений, о цели жизни, и о путях к счастью, а для других - эпизоды любовно-уголовной хроники. Правильно говорят если при столкновении книги с головой раздается пустой звук, не всегда виновата книга. Как луч света, преломляясь через стекла различной толщины, меняет свою силу и направление, так и книга у одних преобразует мысли и характер, другими мгновенно забывается. Интерес окрашивает восприятие.
Те, кто целеустремлен, чьи интересы серьезны и глубоки, никогда не читают то, что подвернется под руку. Они настойчиво ищут в литературе ответ на волнующие вопросы. У них развит вкус, они заметят хорошее, не подписанное громким именем и не расхваленное признанным авторитетом.
Есть и такие, кто читает, чтобы убить время. Они слишком долго оставались слушателями; другие давно читали сами, а этих услаждали окружающие. Пассивное внимание преобразовалось в умственную лень. Бездеятельность помешала любопытству перерасти в любознательность. Они получали ответы, не успев созреть для вопросов. Мировоззрение, выкованное в борьбе, досталось им готовыми фразами, в смысл которых они не всегда вдумываются. «Что ему книга последняя скажет, то на душе его сверху и ляжет верить, не верить - ему все равно, лишь бы доказано было умно». Они не знают, куда плывут. Поэтому никакой ветер не кажется им попутным. Проглотив сотни книг, без которых можно жить, эти не добрались до того, без чего человек нищ.
Литература в советской школе-точка опоры в этическом воспитании. И тем, научится ли человек брать от нее мудрость общечеловеческого опыта, в значительной степени определяется его нравственный облик.
Лев Толстой считал литературу наукой «о том, как жить людям друг с другом». Этому и надо учить на уроках литературы.
Чтобы учиться, закладывать основы марксистского мировоззрения и коммунистических убеждений, необходимо ввести в учебный план средней школы философскую пропедевтику - основы психологии и логики.
Мне возразят пробовали - не получилось. Верно. И не могло получиться. Нельзя сначала вводить предмет, потом наспех натаскивать наставников. Теперь положение изменилось. Уже есть люди, подготовленные к преподаванию этих предметов. А без них учить учиться невозможно. Ученики должны знать о себе больше, чем о Луне. А не наоборот. Ссылаются на то, что основы психологии и логики дают учителя всех предметов. Да так ли это? Вспомните, какое ничтожное место занимают психология и логика в педагогических институтах и поймете, что их выпускники не могут дать другим того, чего не получили сами.
