Стоп!
Заглядываю вниз и невольно зажмуриваюсь. Где-то далеко подо мной плавно покачивается земля - небольшая полянка с редкими, деревьями. В раскрытый люк нашего «МИ-4» врывается резкий, холодный ветер.
Вертолет, как вкопанный стал над поляной. Не просто удерживать так машину между небом и землей! Достаточно взглянуть на командира экипажа Александра Васильевича Гусева, чтобы понять это. На его обычно добром, приветливом лице сейчас застыло напряжение.
Научный сотрудник Вячеслав Солдатов еще раз проверяет, не забыли ли чего ракетница, нож, спички. В тайге может всякое случиться.
- Досадно, нельзя посадить вертолет, мешают деревья, - говорит бортовой авиамеханик Александр Филинов. - Придется прыгать.
Солдатов между тем уже надел защитный пояс в белую и красную полоску. К этой полосатой баранке крепится трос.
- - Пошел!
И вот Слава уже висит под брюхом вертолета, порывы ветра раскачивают его, как маятник. Секунды ползут неправдоподобно медленно. Из окна вертолета вижу, как он приземляется. Пригнув лицо от бешеного ветра, отбегает в сторону. За ним Филинов сбрасывает лыжи. Они падают в снег, как на мягкую пуховую перину.
- Следующий!
Теперь на поляне я вижу уже две фигурки в ярких оранжевых жилетах, надетых поверх - полярных курток. Увязая в снегу, они оттаскивают в сторону лыжи.
Моя очередь. Не скрою, прыгать страшновато. До земли метров 35, не меньше. Вспоминаю, как на тренаже перед спуском авиамеханик Саша Филинов напутствовал нас «Действовать спокойно, не суетиться. Повторим еще раз. Здесь знаете на пятерку, в воздухе будете знать на тройку. Не хватайтесь за трос - он должен коснуться земли раньше вас, иначе ударит током. Напряжение пустяковое, но все-таки ощущение неприятное, лучше избежать»
Сейчас Филинов умело орудует лебедкой, на которой закреплен трос. Он сам почти наполовину высунулся из люка вертолета, на лбу, несмотря на мороз, мелкие капли пота.
- Следующий!
Проверяю, надежно ли застегнут на мне защитный пояс, и, зажмурив на миг глаза, шагаю в метельную мглу.
- Пошел, - удовлетворенно говорит Саша Филинов.
Я слышу его слова и думаю значит, все правильно делаю.
Ощущение такое, будто попала в страшный снежный буран. Ветер свистит в ушах, пронизывает теплую меховую куртку, раскачивает трос, а снизу стремительно надвигается белая земля. О том, чтобы следить за тросом, который должен коснуться земли раньше меня, я совсем забыла. Но все идет точно по инструкции.
Резкий толчок. Я стою на земле, провалившись по колено в снег. Слава Солдатов помогает отцепить трос.
Нам сбрасывают еще пару лыж и серебристый рулон железа. На нем, как на салазках, мы повезем свою находку, ради которой и забрались сюда, в северную тайгу.
Вертолет делает прощальный круг над поляной и пропадает на сероватом, чуть светящемся, как экран телевизора, небе.
Теперь мы видим, что никакой пурги нет и не было. Бешеный ветер поднимал винт вертолета. А погода хотя снежная и пасмурная, но тихая, спокойная, без резкого мороза. В тайге удивительно красиво и так тихо, что, кажется, слышно, как ложится снег на наши куртки и ушанки.
Мы идем по лыжне, проложенной начальником группы Славой Солдатовым. Цель нашего десанта - найти и поднять на борт вертолета ценную научную аппаратуру. Эта аппаратура побывала в верхних слоях атмосферы, куда ее поднял аэростат, собрала и передала на Землю важную для ученых информацию. Однако на этом ее миссия не закончилась. Завтра она опять должна подняться в воздух.
Сейчас белый контейнер с приборами лежит от нас километрах в двух. Его маяк посылает радиосигналы «Я тут, идите на мой голос». По этим сигналам накануне с воздуха нашли место его приземления. С вертолета я видела, как среди деревьев и снега мелькнул оранжевый шелк парашюта. Старший нашей группы Слава Солдатов и сейчас слышит в своем шлемофоне этот призывный голос, идет на него.
Аппаратуру находим довольно быстро сразу бросается в глаза припорошенный снегом оранжевый парашют. Белый контейнер почти зарылся в сугроб.
Отцепляем и свертываем парашют, укладываем контейнер с приборами на импровизированные салазки. Груз немалый - сто килограммов! Все беремся за веревку. Железный лист мягко скользит по снегу, будто ластиком стирая следы лыж.
И вновь «МИ-4» застывает между небом и землей. Саша Филинов спускает нам капроновый трос. В первую очередь надо поднять нашу находку - контейнер с аппаратурой. Его должны подтянуть на тросе и надежно укрепить под брюхом вертолета. Втащить в люк такую махину не удастся.
Вячеслав Солдатов коротко взмахивает рукой - готово! Мы отходим подальше. Контейнер медленно поднимается.
А теперь вернемся к самому началу научных исследований, о которых идет речь и расскажем все по порядку.
МОСТ МЕЖДУ ПОЛУШАРИЯМИ
Пионерами этих исследований были советские ученые из Полярного геофизического института, Института земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн Академии наук СССР (ИЗМИРАН) и их французские коллеги из Службы аэрономии Национального центра научных исследований Франции. Шел 1961 год.
Геофизики разных стран уже имели опыт плодотворного сотрудничества, столь необходимого, когда речь идет об исследовании глобальных процессов в космическом пространстве, от которых так зависит наша земная жизнь - погода, радиосвязь, навигация, здоровье людей. Достаточно вспомнить Международный геофизический год - знаменитый МГГ, Год спокойного Солнца, Год активного Солнца, во время которых ученые почти всех стран мира вели исследования и наблюдения по единому плану и собрали чрезвычайно ценную информацию.
Изучение магнитного поля Земли - одна из тех глобальных проблем, решать которые надо объединенными усилиями ученых нескольких стран. 1
Именно магнитному полю Земли мы' обязаны жизнью в самом буквальном смысле этого слова. Оно' не дает обрушиться на нашу -планету губительным для всего живого потокам заряженных частиц. Исчезни оно и мы все завтра же погибнем. Магнитосфера, словно покрывало, укутывает Землю, защищая ее от жесткой космической радиации.
Геофизики постоянно исследуют магнитосферу, посылая в верхние слои атмосферы ракеты и спутники. Немало сведений о магнитосфере можно получить и при наземных наблюдениях. Каждая силовая линия земного магнита - это своеобразный космический мост, арка которого вздымается вверх на десятки тысяч километров, а опоры (их называют магнитно-сопряженными точками) лежат на поверхности Земли. Ведя наблюдения одновременно в двух магнитно-сопряженных точках на Земле (то есть на «концах» одной силовой линии), ученые, как бы переносят исследования в магнитосферу. То, что происходит на очень большой высоте, как в зеркале, отражается в приборах исследователей здесь, на Земле.
Там, наверху, происходит мощное возмущение. Над Землей расцветают зеленоватые, оранжевые, розовые всполохи полярного сияния, нарушается радиосвязь, самолеты сбиваются с курса, откладываются вылеты космонавтов. В это время приборы ученых регистрируют сильную магнитную бурю. Наблюдения за колебаниями электромагнитного поля Земли позволяют судить о потоках заряженных частиц в магнитосфере, о свойствах солнечного ветра, непрерывно обтекающего Землю, о проникновении заряженных частиц в ионосферу Земли.
Исследователей в научном поиске влекут не только стремление к истине, стремление к познанию физической сущности явлений, но и весьма практические цели.
От умения предсказывать космическую погоду зависит бесперебойная радиосвязь, надежная навигация, безопасность космических полетов. Не разгадав природы магнитных бурь, человек никогда не станет полным хозяином на своей собственной планете, не сможет уверенно прокладывать космические трассы.
Таких магнитно-сопряженных точек, вообще говоря, бесчисленное множество. Однако для наблюдений ученые могут взять лишь немногие пары. Надо, чтобы оба конца силовой линии выходили на сушу, а так бывает не часто, потому, что почти три четверти Земли, как известно, заняты океанами и морями.
Советскому Союзу и Франции принадлежит уникальная пара магнитно-сопряженных точек. Одна из них на севере нашей страны, в Архангельской области, другая - в Индийском океане, на принадлежащем Франции острове Кергелене, вблизи Антарктиды.
Пара Кергелен - Архангельская область уникальна не только потому, что оба конца силовой линии приходятся на сушу, но еще и потому, что они лежат в разных полушариях Земли и оба в так называемой субавроральной зоне, то есть там, где возмущения появляются довольно часто по сравнению со средними широтами и вместе с тем реже, чем в зоне полярных сияний (авроральной зоне), где вообще порой бывает трудно разобраться в общей картине явлений.
30 июня 1966 года между Советским правительством и правительством республики Франции было подписано соглашение «О сотрудничестве в исследовании и освоении космического пространства в мирных целях». Выполнение этого соглашения возложено у нас на Совет «Интеркосмос» при Академии наук СССР во главе с академиком Б. Н. Петровым, а во Франции - на КНЕС (Национальный центр космических исследований) во главе с академиком Ж. Ф. Денисом.
Советско-французские научные работы по исследованию в магнитно-сопряженных точках Земли все время углубляются, обогащаются новыми методами исследований. Ученых не удовлетворяют только наземные исследования. Было решено вынести научную аппаратуру в «преддверие космического пространства»
Но, как поднять над Землей научные приборы, собирающие интересующую ученых информацию? Для этого пользуются ракетами, спутниками Земли и высотными дрейфующими аэростатами.
Ученые пришли к выводу, что для исследований, проводимых в магнитно-сопряженных точках, лучше всего подходят наблюдения с аэростата. Аэростат дает возможность получать непрерывную информацию, почти из одной и той же области в течение довольно длительного времени. То пространство, в котором аэростат медленно дрейфует часами, спутник преодолевает за несколько минут. К тому же картина ветров летом на Кергелене (у нас в это время зима) такова, что аэростат по многу часов почти не перемещается от места запуска. Аппаратура, поднятая на дрейфующем аэростате, дает информацию о том (а это очень важно исследователям), что изменилось в уже существовавшем в данном месте потоке частиц, не появился ли поток частиц, которого раньше не было (иначе говоря, помогает отделить пространственные изменения от временных). В такой научной программе много трудностей. Прежде всего научная аппаратура и та, что поднята на аэростате и та, которая находится на Земле, должна работать слаженно и одновременно. Положения аэростата надо определять чрезвычайно точно. Значит, для эксперимента требуется сеть телеметрических и радиолокационных станций. Без метеорологов тоже не обойтись необходим точный прогноз погоды. Запуск аэростатов требует благоприятных метеорологических условий. И, наконец, успешно осуществить программу можно только в том случае, если во время полета были возмущения в околоземном пространстве. Ведь изучение их - это основная цель исследований. Вот почему в осуществлении намеченной программы принял участие целый ряд научных институтов и советов, включая, например, Совет «Солнце - Земля» при Академии наук СССР.
Почему план исследований в магнитно-сопряженных точках получил столь странное название «Омега»?
Название взято не случайно. Очертание магнитной силовой трубки, дуги, «соединяющей» две сопряженные точки, дополненное двумя устремленными вверх линиями (траектории подъема высотных аэростатов, запущенных одновременно, в двух концах дуги), напоминает греческую букву «омега». Аэростаты, как бы дорисовывают два хвостика этой буквы.
Проект «Омега» начал осуществляться в 1968 году. Работы того года, связанные с синхронным запуском приборов на дрейфующих аэростатах в Архангельской области и на Кергелене, получили название «Омега-1» На высотных дрейфующих аэростатах поднимались советские и французские измерительные приборы. Аэростатные исследования дополнялись наземными наблюдениями.
«Омега-1» не стала тем «первым блином», который часто выходит комом. Эксперимент прошел на редкость удачно была достигнута наилучшая геомагнитная сопряженность, когда-либо проводившихся полетов аэростатов.
Следующий синхронный запуск высотных аэростатов в Архангельской области и на Кергелене назначили на 1971 год, это был проект «Омега-2»
20 ЧАСОВ 55 МИНУТ ПО ГРИНВИЧУ
В этом маленьком поселке Архангельской области живут не по местному времени, а по всемирному, по Гринвичу, по времени, принятому на всех геофизических станциях Земли. То же время, минута в минуту, показывают часы и в лабораториях на Кергелене.
Кирпичный дом, на окнах морозные узоры. На улице метель, больше двадцати градусов мороза. Обычный февраль. Обычный для нас, но не для тех, кто живет сейчас здесь, не для французских ученых из Парижа и Тулузы. На стенах - виды Парижа, пейзажи Кергелена, целующиеся парочки (да здравствует сопряженность!), улыбающиеся кинозвезды и между ними - графики запуска высотных аэростатов. На подоконнике - самовар, непременная русская экзотика. В глубокой - тарелке - оттаявшая кисловатая брусника - северное лакомство.
. 12 часов 00 минут по Гринвичу. На моих часах 3 часа дня. В квартире у французов начинается оперативное совещание перед запуском научных приборов в стратосферу. Огромный баллон поднимает на 40 километров над землей стокилограммовый контейнер с аппаратурой.
Совещание ведет Арман Субрие, в то время директор Центра запуска аэростатов, рас положенного в городке Эр-сюр-Адур на юге Франции, руководитель французской группы аэростатчиков, работающих у нас на Севере.
Проект «Омега-2» носит глубоко мирный международный характер не только по своей сути, но, и по методу исполнения, стилю работы. В нем принимают участие французские коллеги из Центра по исследованию космических излучений при Тулузском университете, Парижского института физики Земли, Национального центра исследования телекоммуникаций и других научных организаций Франции.
Выясняется обстановка на стартовой позиции. На столе карты. Стрелками указано движение циклонов. Уже провели зондирование атмосферы.
- Циклон стал на месте, - докладывает инженер по метеорологическому обеспечению Виталий Александрович Лузин, - направление юго-западное. Скорость ветра - пять метров в секунду.
- А как на Кергелене?
- Обстановка совпадает.
- О, отлично!
Субрие доволен. В последнее время с запусками не везло. Стояли туманы, шли дожди и оболочки аэростатов размокали. А сейчас погода хоть куда!
Наступил тот редкий момент, когда в обеих точках одновременно создалась, как говорят ученые, одинаковая космическая погода. В Архангельской области и на Кергелене сложилась подходящая метеорологическая обстановка, можно ожидать интенсивных возмущений космической погоды.
Выяснены скорость воздушных течений, направления движения циклонов, прогноз геофизической активности. Советские и французские руководители экспериментов, как генералы двух союзных армий, принимают решения старт аэростата с советской аппаратурой, подготовленной в ИЗМИРАНе, в 20 часов 55 минут по Гринвичу, а по местному - ночью в 23.55.
Старт с французской аппаратурой, разработанной Тулузским центром, - на другой день утром.
Оба старта будут дублированы на Кергелене. В то же самое время там будет запущена на высотных аэростатах точно такая же аппаратура.
К месту запуска приехали руководители советской и французской части эксперимента из Тулузы прилетел известный французский ученый доктор Франсис Камбу, директор Центра по исследованию космических излучений при Тулузском университете, из Москвы - заместитель директора Института земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн Академии наук СССР - головного института по проекту «Омега-2» - Игорь Алексеевич Жулин.
Франсис Камбу - известный специалист в области исследований космических излучений, автор более 50 научных работ по вопросам взаимодействия различных видов радиации с веществом. Ему удалось создать в Тулузе первоклассную лабораторию, занимающуюся этими вопросами, вырастить (несмотря на его молодость - ему всего 42 года) целую плеяду учеников, умеющих выбрать наиболее перспективные направления, никого при этом не дублируя. Возглавляемый им Центр по исследованию космических излучений - научная лаборатория при Тулузском университете Поль-Сабатье. В нем ведутся работы по геофизике, астрофизике, космической физике, ядерной электронике. Многие из приборов, которые поднимались на высотных дрейфующих аэростатах по плану «Омега», разработаны этим центром.
Директор центра Франсис Камбу, как уже говорилось, имеет самое непосредственное отношение к плану «Омега». Центр в сотрудничестве с советским Институтом космических исследований ведет изучение солнечного ветра («проект Калипсо»); по эксперименту «СНЕГ» исследует эмиссию нейтронов в солнечном излучении; принимает активное участие в работах на советском спутнике «Ореол», и, наконец, он будет головной французской организацией, которой предстоит осуществление уж совсем фантастического эксперимента под названием «АРАКС» Однако об этом позже.
...После совещания у французов все расходятся по своим рабочим местам готовить предстоящий запуск.
А в телетайпной непрерывно стучат аппараты. Заснеженный таежный поселок соединен бесперебойной линией связи с Парижем и через него по радио - с Кергеленом. За тысячи километров отсюда, на Кергелене, представитель Тулузского научного центра Жильбер Гассе тоже готовится к старту. В одно и то же время в разных концах Земли взовьются в небо два гигантских змея, унося в стратосферу научные приборы.
СТАРТ
Ясно. Холодно. В черное стекло неба вморожены неправдоподобно яркие звезды. До запуска еще почти три часа, но все уже собрались на стартовой площадке. Над головой чуть колышется маленький воздушный шарик, высвеченный прожекторами. Он показывает направление ветра. Большого аэростата, того, что поднимает в открытый космос научные приборы, еще нет. Его безжизненная оболочка спокойно лежит в огромном ящике. Ее выгрузят лишь тогда, когда будет подтверждено время старта. Если выгрузить оболочку, а запуск не состоится, она пропадет зря.
Готовится исследовательская аппаратура, которая должна отправиться в преддверие космического пространства спектрометры рентгеновского излучения, целый комплекс приборов, собирающих и передающих информацию об околоземном пространстве магнитном поле Земли, микропроцессах в полярных сияниях. Многие из приборов разработаны специально для эксперимента в Институте земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн Академии наук СССР.
Аппаратура включается автоматически на высоте в 2 километра над землей.
И советские и французские специалисты извлекли немалую пользу из совместных аэростатных исследований. Во Франции, например, нет аэростатов, позволяющих поднять очень большие и тяжелые приборы, используемые для астрономических исследований. На помощь французским ученым пришли советские коллеги, передавшие французам несколько больших аэростатов нужного типа. Советские специалисты воспользовались богатым опытом Франции в производстве воздушных баллонов другого типа. Все это закономерно сотрудничество всегда оборачивается доброй выгодой для обеих стран.
Французские исследователи получили возможность проверить, как чувствуют себя их аэростаты в суровом климате, на морозах, испытали их аэродинамику, поведение при длительных дрейфах. В условиях Франции поставить такие испытания невозможно.
К концу совместных работ французские аэростатчики переняли кое-что из нашей технологии запуска. Например, когда надувают аэростат, то с оболочки, по мере того, как шар наполняется, снимают специальные перехваты, так называемые манжеты. Это облегчает запуск. По французской технологии манжет не полагалось. Арман Субрие мгновенно оценил значение манжет и воспользовался опытом русских коллег.
...Время старта приближается. Уже подана стартовая машина. Проверяются крепления для контейнеров с исследовательскими приборами и автоматической аппаратурой управления полетом.
Получены последние сообщения от метеорологов. Старший инженер по старту дает команду «Оболочку выгрузить!» Она словно оживает на наших глазах по мере того, как ее наполняют водородом. (После выхода «на потолок» объем аэростата составит более ста тысяч кубометров.) Баллон раздувается все больше и больше. Он выступает из темноты ночи, серебристый в свете прожекторов, удивительно нематериальный, сказочный, словно гигантское привидение. По опущенным, как руки, полиэтиленовым трубам в него, шипя, врывается водород.
А на стартовой площадке Кергелена тоже, наверное, идет наполнение. У нас ясная ночь и воздух похрустывает, как лед. А там, на Кергелене, лето катится к закату, усилились ветры, часто идут дожди, так мешающие стартовикам.
- Смотрите, полярное сияние, - радостно говорит Юрий Ильич Гальперин. - Очень удачно для эксперимента.
Специалист по исследованиям полярных сияний доктор физико-математических наук Гальперин специально прилетел на этот запуск.
Я смотрю в ночное небо, побледневшее от света прожекторов и не вижу никакого сияния, лишь кое-где мечутся зеленоватые тени. Но, как выяснилось потом, Юрий Ильич не ошибся. Это действительно, началось полярное сияние.
Приехала машина с французскими специалистами. Синие полярные куртки на пуху смешались с овчинными тулупами. Утром будет запуск аэростата с французской аппаратурой, но пропустить такое важное событие, как наш ночной старт, тоже нельзя.
А мороз все усиливается. Явственно ощущаешь, что у тебя есть нос, щеки, лоб. Попеременно бегаем греться в автобус.
Наконец команда:
- Всем отойти вправо!
И через несколько секунд над аэродромом раздается:
- Старт!
Разгоняется стартовая машина, и, как гигантский змей, аэростат отрывается от земли. На несколько секунд он застывает над аэродромом, словно раздумывая, в, какую сторону направиться, потом стремительно уходит ввысь.
Дежурная передает по телетайпу приказ заместителя директора ИЗМИРАНа Игоря Алексеевича Жулина. «Двадцать пять минут назад стартовал советский аэростат с измирановской аппаратурой для исследования рентгеновского излучения. Прошу срочно уведомить все наземные станции, чтобы начали наблюдение»
Через два часа наш воздушный шар выйдет, как говорят ученые, на плато, достигнет границы атмосферы, где-то по дороге автоматически включатся исследовательские приборы и начнут сообщать на Землю информацию из космоса.
Спать никто не ложится. Все ждут. Наконец Игорь Алексеевич Жулин сообщает:
- Все нормально. Аппаратура заработала. Направление полета правильное.
...Теперь нам предстоит лететь на остров Андриянов, в село Вознесение, где находится комплексная магнитно-ионосферная обсерватория, - приехавшим на старт ученым надо ознакомиться с наблюдениями за полетом аэростатов. Здесь собирается вся информация с наблюдательных станций из Мезени, Апатитов, с острова Моржовец, Мурманска, Салехарда, села Ваймуши, что вблизи Карпогор.
Начальник всех наземных точек наблюдения, участвующих в проекте «Омега-2», - X. Д. Канониди. Это к нему и к работающему в обсерватории тулузцу Жану-Полю Трейю собираются все данные о космической погоде. По команде отсюда начинается запуск высотных аэростатов. Отсюда идет управление комплексом исследований в Архангельской области, связь с обсерваториями Полярного геофизического института на Кольском полуострове, связь с ИЗМИРАНом в Москве.
В обсерватории мы узнаем, что оба высотных аэростата, на старте которых мы присутствовали, двигались четко по программе. Задача выполнена. Ценная научная аппаратура и советская, созданная в ИЗМИРАНе, и французская, разработанная в Тулузе, благополучно опустилась на землю. Завтра утром в район приземления должен вылететь необычный десант на поиск этой аппаратуры. Мне, корреспонденту, разрешено принять в нем участие.
О том, как мы нашли этот прибор и доставили его на аэродром, я уже рассказала. В тот же день после обеда он опять был запущен на высотном аэростате в преддверие открытого космического пространства. Эксперименты по плану «Омега-2» успешно заканчивались.
ИТОГИ
Что же дала операция «Омега-2»?
Вот, как ответили на мой вопрос советские и французские ученые.
ДОКТОР ФРАНСИС КАМБУ, ДИРЕКТОР ТУЛУЗСКОГО ЦЕНТРА КОСМИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ:
- Это большое достижение науки. Впервые удалось с такой точностью провести совместный запуск научных приборов в двух разных точках Земли, соединенных одной силовой линией. А это важно для изучения процессов вторжения энергичных частиц в плотные слои земной атмосферы, столь успешно защищающей жизнь на нашей планете от космических излучений.
Вспоминаю, как началась наша совместная работа. Четыре года назад я, и мой друг Жулин защищали этот проект перед научными национальными и международными организациями. Это было не просто. Теперь наше совместное сотрудничество в изучении околоземного пространства вписано в планы обеих стран. Мы работаем, как друзья и коллеги. Узы совместных исследований все время расширяются и крепнут.
О научных успехах мы подробно напишем в своих научных статьях, когда будут полностью обработаны данные. А сейчас вам, корреспонденту, я хочу сказать, что испытываю чувство глубокого удовлетворения, ибо то, что защищалось нами перед национальными и международными организациями, осуществляется с таким успехом, в такой приятной обстановке.
Пока в эксперименте участвовали только две стороны - советская и французская. Нашим опытом совместных исследований могут воспользоваться ученые других стран, примкнуть к нашим работам.
Сейчас проект «Омега-2» успешно заканчивается. В его недрах, если можно так сказать, уже родились новые идеи, новые совместные проекты, еще более интересные и смелые. Это прекрасный опыт сотрудничества ученых из разных стран. Я за такое сотрудничество, за мир в науке и на земле. Я за сопряженность в самом широком смысле этого слова.
В. С. ВЕРЕЩЕТИН, ЗАМЕСТИТЕЛЬ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВЕТА «ИНТЕРКОСМОС» ПРИ АКАДЕМИИ НАУК СССР:
- Раскрыть тайны магнитных бурь, полярных сияний, изменений в магнитосфере и ионосфере - вот, что такое проблемы плана «Омега-2» Эти вопросы интересуют геофизиков всего мира. Синхронные запуски на высотных аэростатах советской и французской аппаратуры в Архангельской области и на Кергелене уже помогли понять единство происходящих процессов в магнитно-сопряженных точках Земли.
И.А. ЖУЛИН, НАУЧНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ РАБОТ ПО ПЛАНУ «ОМЕГА-2»:
- Получены очень важные сведения о динамике и физической природе вторжений заряженных частиц в полярную ионосферу. ..
Во время аэростатных и наземных наблюдений удалось получить исключительно ценные сведения о физической картине мощной бури в магнитосфере Земли. Это была самая сильная буря за - текущий цикл солнечной активности/ Разразилась она в ночь с 8 на 9 мая 1970 года, полярные сияния были - зарегистрированы даже южнее Москвы.
Комплексный анализ различных геофизических проявлений возмущения в магнитосфере позволил установить картину развития бури в целом.
Сопряженные полеты аэростатов, о которых здесь рассказывается, проходили в конце февраля 1971 года и это тоже был период сильных возмущений, что очень важно. Во время этих полетов впервые в Советском Союзе удалось выполнить прямые измерения электрических полей магнитосферного происхождения.
ЧЛЕН-КОРРЕСПОНДЕНТ АКАДЕМИИ НАУК СССР В. В. МИГУЛИН, ДИРЕКТОР ИЗМИРАНа:
- Самый важный результат плана «Омега-2» я вижу в установлении тесных, дружеских контактов между учеными нашей страны и Франции, в обмене опытом, стилем работы, методикой ведения исследований. Для нашего института, ИЗМИРАНа, это сотрудничество было очень полезным. Думаю, что и французские коллеги найдут, что позаимствовать у нас, взаимное сотрудничество обогатит научный багаж обеих сторон.
У плана «Омега-2» есть еще одно очень важное достоинство. Я имею в виду те зерна будущих проектов, которые уже сегодня заложены и зреют в этом плане, те новые идеи, которые родились в процессе работы.
Проект «Омега-2» заинтересовал многих крупных физиков, изучающих околоземное пространство. Произошел перелом наша наука перестала быть только наблюдательной. Наблюдение остается, но лишь, как одна сторона дела. Мы будем сами моделировать явления природы, сами создавать исходные условия, от которых мы ждем определенных результатов. Мы сможем проверить существующие гипотезы и увидим, следует ли их принять в качестве теории или, отказавшись от них, как несостоятельных, строить новые догадки.
«АРАКС»
Здесь можно было бы поставить точку, если бы в ходе работ над проектом «Омега» не родились уже совсем фантастические идеи - создать рукотворное полярное сияние, то есть провести активный эксперимент в космосе.
Новый план называется «АРАКС», это сокращенное название, что в переводе с французского означает «искусственное полярное сияние Кергелен - Согра»
Первое интервью об этом плане я получила еще в 1971 году в период запуска аэростатов по плану «Омега-2» Это было в вертолете по дороге на одну из станций наблюдения. Я расспрашивала об «АРАКСе». И. А. Жулина и академика Р. 3. Сагдеева, еще не зная о том, что именно Сагдеев спустя почти два года станет научным руководителем программы управляемых экспериментов в космическом пространстве, а Жулин - его заместителем.
В геофизику Роальд Зиннурович Сагдеев пришел из физики плазмы.
Плазма - самое распространенное состояние материи. Плазменщиков в геофизику привлекает то, что в земных лабораториях физикам еще не удается создать на длительное время сравнительно спокойную и достаточно горячую плазму. А в магнитосфере плазма существует постоянно и порой разогревается до таких температур, которые необходимы для того, чтобы «зажечь Солнце на Земле» - получить управляемую термоядерную реакцию. Экспериментальное изучение смежных бурных процессов в магнитосфере - неустойчивостей, характерных для четвертого - плазменного - состояния вещества, интересно не только для геофизиков, но и для исследователей плазмы. Именно поэтому в созданный при Академии наук СССР Совет по физике плазмы вошли специалисты по всем видам плазмы, в том числе и по космической.
Сближение наук, комплексное изучение одного и того же явления - характерное свойство нашего времени.
Вот почему в геофизику, а точнее, в космическую физику, пришли качественно новые личности. Сорокалетний академик Роальд Зиннурович Сагдеев - один из таких ученых.
Мне приходилось встречаться с Сагдеевым лет десять назад, когда он работал в новосибирском Академгородке, в Институте ядерной физики. Казалось бы, ничто не предвещало того, что он покинет этот институт и перейдет работать в другую область науки. Однако вскоре на многих общесоюзных и международных симпозиумах и семинарах космофизиков я стала встречать академика Сагдеева и его учеников. Их доклады выслушивались с особым вниманием, с живым интересом. Слова «магнитосфера», и «плазма» становились самыми популярными, чаще всего упоминались в докладах и в кулуарных беседах. Это было закономерно. А совсем недавно академик Сагдеев возглавил Институт космических исследований АН СССР.
Я хочу рассказать о своем разговоре с доктором Рене Пелла из Парижского центра изучения атомной энергии, крупным французским специалистом-плазменщиком, тоже пришедшим в последнее время в космофизику.
- Это нормально и закономерно, что плазменщики из своих лабораторий идут в исследование космического пространства, - сказал Рене Пелла, - академик Сагдеев - ученый очень высокого класса, у него совершенно поразительная физическая интуиция. Я считаю его группу одной из сильнейших в мире.
- Суть проекта в том, - просто и лаконично говорил мне об «АРАКСе». Роальд Зиннурович, - что на Кергелене французская ракета-носитель поднимет в преддверие космического пространства ускоритель - инжектор заряженных частиц. На внешней границе земной атмосферы он выпустит мощный пучок электронов.
В это же время здесь, в Архангельской области, ученые будут наблюдать, вспыхнет или нет полярное сияние. Этот эксперимент позволит проверить целый ряд гипотез.
У нас немало трудностей, - продолжал Роальд Зиннурович таким тоном, будто речь идет о чем-то вполне обычном - «обыкновенном» искусственном полярном сиянии.
- Прежде всего нужен очень компактный и относительно легкий ускоритель электронов. Ведь его предстоит поднять на ракете в преддверие космического пространства. Много не ясно еще и с аппаратурой для наблюдений за сиянием. Словом, сложности есть.
Забегая немного вперед, скажу, что трудности эти были преодолены советскими учеными. Киевские специалисты из Института электросварки имени Патона создали нужный ускоритель. Во время недавнего (лето 1973 года) советского эксперимента «Зарница» он был поднят в преддверие космического пространства, выпустил мощный поток электронов, а наземные приборы зафиксировали вспышку полярного сияния, созданного по заказу!
Успех «Зарницы» - важный этап в подготовке плана «АРАКС», и во многом приближает выполнение этого грандиозного управляемого эксперимента в космосе.
Вот, как оценивает проект «АРАКС» Жерве де Лафон, известный французский специалист в области космической физики, к мнению которого с уважением прислушиваются и советские, и французские ученые:
- Цель проекта «Араке» - впрыскивать электроны над Кергеленом с помощью ускорителя, установленного на борту ракеты «Эридан», наблюдать эффекты вторжения электронов над районом Архангельска и возвращение электронов к Кергелену.
Это эксперимент планетарного масштаба, его осуществление может дать ученым много нового для познания процессов, протекающих в магнитосфере.
Эксперимент задуман, как комплексный. Одновременно с инжекцией электронного пучка в ионосферу будут идти тщательные наземные наблюдения. Кроме ракеты, которая поднимает ускоритель, в эксперименте должны будут принять участие аэростаты и самолеты. Проект такой широты в истории изучения магнитосферы будет осуществлен впервые.
...Я читаю отчеты ученых о работе над проектом, смотрю чертежи, схемы. Вот на схеме показан путь электронов в магнитном поле Земли. Выброс электронов с одной и той же энергией может вызвать различные явления в зависимости от угла инжекции. Вот линия образования искусственного полярного сияния. Не выжидать явления природы, чтобы наблюдать за ними, а самим создавать их по заказу. Сотворить полярное сияние и не в лаборатории института, а в околоземном пространстве! О таком не только фантасты прошлого, Жюль Верн и Уэллс, но даже Лем и Бредбери не писали. А в плане-графике нового эксперимента я вижу четко проставленные даты его подготовки и выполнения. Я читаю эти лаконичные строки плана и представляю, как совсем уже скоро во Франции будут проходить испытания головной части ракеты «Эридан» с прототипами всех бортовых приборов. На земле ученые проверят командные приборы и устройства синхронизации, столь важные для удачи будущего эксперимента.
В начале 1974 года во Францию отправят образцы советских научных приборов, разработанных советскими исследователями и среди них основной «гвоздь программы» - ускоритель электронов, выполненный киевскими специалистами. А летом 1974 года после генеральной репетиции всей полетной программы начнется советско-французское совещание, последнее перед экспериментом и наконец будет принято окончательное решение.
В начале осени 1974 года из Тулузы на Кергелен уйдет бесценный научный груз.
Зима 1974 - 1975 годов. Каменистая стартовая площадка Кергелена. Идет наладка приборов. Вполне понятные волнения ученых перед запуском ракеты. И еще большие волнения за своих коллег на другом полушарии Земли, на станциях Архангельской области, где ученым предстоит наблюдать рукотворное полярное сияние.
Нервно стучит счетчик времени. Секунды до старта ракеты.
Старт!
...Проект «АРАКС» зародился в недрах исследований по плану «Омега», это его закономерное продолжение. Кто знает, какие еще более фантастические научные идеи скрывает в себе новый проект «АРАКС»? Рассказ о них, вероятно, еще впереди.
