Февральский день уже заметно длиннее январского. Солнце светит по-весеннему, отбрасывая синие тени. Небо отливает бирюзой, и, даже когда хмурится, кажется, что синева его пробивается через толстый слой облаков, отчего и облака кажутся какого-то странного лилово-голубого цвета. Конечно, могут еще и морозы ударить, и пурга закружить, но все это будет не то, что в декабре или январе. Просто воспринимается уже по-другому.
В один из таких дней, когда пригревало солнце и по небу стремительно бежали серо-лиловые облака, захотелось пройтись в лес посмотреть, как живут в последние дни зимы лесные обитатели, как пережили суровую зиму, как собираются встретить весну. Впрочем, отправляясь в путь, не надеешься получить много сведений: ведь в феврале плотнеет снег, беднеет белая книга следопыта.
Первое, на что обращаешь внимание в февральском лесу, - звонкие песни синиц. Синицы в конце февраля поют повсюду.
В пение синиц вплетаются порой трельки, доносящиеся с макушек самых высоких деревьев. То поет другая синица - лазоревка. А вот и она, бирюзовым шариком подлетевшая к дуплу в столетнем дубе. Почти одновременно подлетела и вторая птица с пучком каких-то перышек. Значит, не дожидаясь установления теплой погоды, взялись лазоревки за сооружение гнезда. Что ж, в помощь им...
Пока я наблюдал за дуплом, птицы несколько раз подлетали с пучками перьев в клювах. Вероятно, источник гнездового материала находился где-то поблизости. Следя за лазоревками, иду в направлении их полета. Целая груда пуха и перьев валяется возле пенька в укромном месте. Как будто здесь вытряхнули целую подушку. Приглядевшись внимательней, я понял, что подушка здесь была не при чем. Перья принадлежали, судя по цвету, обычному сизому голубю, имевшему несчастье попасться в ближайшем поселке какому-то хищнику.
Резкий трескучий звук разнесся по лесу. Стайка довольно крупных птиц перелетела открытое место на дне балки. Без труда узнаю в них рябинников - самых распространенных наших дроздов. Видать, зимовали где-то поблизости, а едва потеплело, тронулись в путь, к местам гнездования.
Через несколько минут после рябинников в том же направлении пролетела группа соек. Началась пора местных миграций!
Стоя возле старой липы, обращаю внимание на белые образования на коре, напоминающие по виду птичий помет. Присмотревшись повнимательней, обнаруживаю, что это кладки гусениц-листоверток. На один метр ствола я насчитал их до десяти, из них более половины - живые. Да, не поздоровится в мае молодым листочкам!
Лихой свист отвлек от рассматривания кладок. Два поползня с деловым видом шныряли по стволам, что-то выбирая из трещин в коре. Один из них подлетел совсем близко и стал расправляться с только что обнаруженными мною кладками. Только брызги во все стороны! Этак до мая немногие из кладок доживут...
Всю прогулку меня сопровождал стук дятлов, временами переходящий в гулкие раскатистые дроби. Дятлы торопят весну! Одного такого барабанщика, сидящего на горизонтальной ветке сосны, удалось рассмотреть.
Но настоящий сюрприз ожидал меня по возвращении, у самого дома. С высокой алычи донесся незнакомый напев "гирр-лит". Подняв глаза, замечаю сидящую на самой макушке маленькую птичку, настолько ярко-желтого цвета, что, казалось, на вершине алычи расцвел одуванчик. "Канарейка!" - мелькнула первая мысль. Но канарейка, лихо распевающая при пусть небольшом, но все-таки морозе, на фоне еще только начавшего таять снега, смотрелась, мягко говоря, странно. Да и не было в поведении певца свойственной случайно вылетевшим из клеток птицам неуверенности, страха перед внезапно открывшимся миром.
Придя домой, раскрыл определитель птиц и вскоре разыскал на его страницах своего незнакомца. Читаю: "Канареечный вьюрок - ближайший европейский родственник канарейки. В прошлом населял район Средиземноморья: Северную Африку, Южную Европу и Малую Азию. В начале XIX века совершенно неожиданно перешел через Альпы и расселился в северном направлении; в настоящее время уже достиг побережий Северного и Балтийского морей и вышел к Финскому заливу. Охотно держится вблизи жилья человека. В северной части ареала перелетен. Зимует на юге Европы".
Вот, значит, куда ты добрался, средиземноморский гость. Ты уже третий после кольчатой горлицы и горихвостки -чернушки посланец "знойного юга". Кто-то будет следующий?
Солнце упало за лес, сверкнув напоследок синими тенями. В небе появилось собирающееся на ночевку многочисленное воронье. Закончился еще один день в феврале.
