Толчком к началу моих художественных занятий послужила статья в журнале "Декоративное искусство", посвященная малоизвестной художнице Вере Вульф. Она работала в начале ХХ века в технике аппликации, ныне называемой на английский манер patchwork (то есть буквально "лоскутная работа"). Тогда, в эпоху модерна, эта техника переживала расцвет во всем мире, всплыв на волне идей английского романтика У. Морриса о возрождении рукотворного прикладного искусства.
Работы Вульф, однако, резко отличались от общепринятых представлений об аппликации и ее возможностях. Это были экспрессивно, страстно и крепко сделанные картины.
Меня всегда тянуло на большой размер, размах, но не хватало терпения смешивать краски и "заполнять поле" холста или бумаги дряблым ручным рисованием. Ткани, лоскуты - уже готовые, раскрашенные, сияющие и манящие, с заданной фактурой, узором и цветом - позволяли задать главное одним движением ножниц, "покрыть" поверхность одним накидыванием полотна. В такой технике проблема "создания" отчасти замещается проблемой "выбора", то есть азартного поиска подходящего куска в неисчерпаемом море текстильных возможностей.
Еще в юности я чувствовала, что все привычные виды художественно-изобразительной деятельности надевали на меня смирительную рубашку ученической скованности, шаблона и повтора. "Лоскутная живопись" казалась чем-то совершенно новым и смешным. Ткань - этот теплый, домашний, веселый, детский материал - позволяла решать серьезные художественные проблемы играючи, в совершенно произвольной, ни к чему не обязывающей форме. Такой шутливый, психологически облегченный подход к серьезному делу давал неограниченную свободу, позволяя вырваться из наезженной колеи профессионального штампа.
Сам процесс создания "лоскутной картины" тоже, на мой взгляд, необычайно увлекателен. На первом, композиционном, этапе он требует головокружительной концентрации, когда из обрывка ткани (а это может быть фрагмент рубашки, платка, а то и галстука или купальника) нужно сразу вырезать то, что необходимо: дерево, лицо, розу. Я никогда ничего не намечаю и никаких эскизов не делаю - сразу берусь за ножницы.
Следующий этап - несколько более спокойный и рассудительный - можно условно назвать "живописным". Он позволяет углубить, оживить и обогатить начальную схему. Техника аппликации предоставляет возможность многократно переделывать отдельные места, изымать старые и подшивать сверху новые фрагменты. Надо, впрочем, оговориться: если изначально заложенные соотношения основных объемов, фактур и цветов почему-то не удались, картину можно считать погибшей - поверхностные изменения ее не спасут.
На заключительном этапе "лоскутная живопись" - блаженство ручного труда. Нет ничего более умиротворяющего: напряженная творческая часть, изнуряющая ответственностью и колебаниями, остается позади. Впереди - чисто техническая, а вернее, ремесленная работа, спокон веку доставляющая наслаждение женщине: работа с тканью, пестрыми нитками, ножницами и иголками. Она требует уже не художественной концентрации, а аккуратности, терпения и тщания: сидишь, поешь песни и любовными неспешными движениями приметываешь лиловое облако к белесому небу.
Почему меня привлекает именно "реалистическая живопись" в столь неожиданной технике - объяснить сложно. Вероятно, дело в том, что я люблю именно ту "нормальную" зримую плоть мира, которая меня окружает. Кроме того, ткань подсказывает смешные детские ходы, предлагая желто-синюю клетку для освещенных окон и черное траурное кружево для городских оград. Но можно и наоборот - вырезать дерево в ромбик и лицо в цветочек, и тогда реалистические принципы ухмыльнутся и станет весело...
Возможностей у этого жанра множество, и, вероятно, каждый мог бы извлечь из него что-то свое. Попробуйте!
