Это было более пятидесяти лет назад, в августе 1950 года. В селении Мазери все сваны шумно праздновали победу своих земляков - сборной команды грузинских и сванских альпинистов, совершивших одним заходом беспрецедентный и рекордный для того времени траверс (полное прохождение) гребней Шхельды и Ушбы. К нашей четверке альпинистов присоединился веселый черный пес. Он увязался следом, как за старыми хозяевами. Пес, видимо, вырос среди альпинистов, потому что дружески вертелся у наших ног и грозно рычал на жителей Мазери.
Наш маршрут был не из легких, поэтому мы старались избавиться от неожиданного попутчика. Не брать же, в самом деле, его с собой на стену Восточной Шхельды! Впрочем, пес не послушался. И мы решили: ладно, пусть идет, пока идется.
Сразу за Мазери начинается длинная и совершенно ровная травянистая поляна, заболоченная на всем протяжении бьющим прямо из-под земли нарзаном и окаймленная по склонам зарослями фундука и вяза. Обилие минеральных источников, постоянно орошающих этот участок, сделало поляну самым удобным местом для выпаса скота на тучных и сочных травах. Нам повстречалось большое стадо коров. Мы бы вряд ли запомнили это, если бы не наш четвероногий спутник.
Пес сразу повел себя воинственно. Опередив нас и яростно лая, погнал по поляне ближайшую корову. Она попятилась к стаду. Пес за ней. Корова еще быстрее. Он не отставал.
И чем быстрее отступала корова, тем громче и торжественнее лаял пес.
- Вишь, как старается, подлый, - сказал Николай.
Он был всегда резок в суждениях. Мы это знали и поэтому не ответили, чтобы не спорить понапрасну. Трудно и без разговоров тащить тяжелые рюкзаки!
Тем временем потревоженной оказалась уже не одна корова. Собака согнала всех их в тесную кучу у края поляны и яростно бросалась, норовя ухватить за ноги. Коровы попятились в кусты, толкая друг друга. Мы остановились, ожидая, чем это кончится.
- Видно, голодный песик, - ласково сказал Женя. Он был сентиментальный малый, хотя и самый солидный среди нас - доцент.
- А мы, бесчувственные, даже не догадались покормить его...
- Ты, наука... - презрительно оборвал его Николай. - Кончай!..
Женя смущенно промолчал. А я, хотя и возмущался словами Николая, тоже молчал: не хотел ссоры.
- И чего ты такой грубый?! - отозвался наконец наш руководитель Павел. - Разве нельзя полегче?!
- Ну, разнюнились из-за какой-то дворняжки! "Грубый, грубый!.." - набычился Николай.
И мы пошли своим маршрутом. Но посматривали на пса. А он оттеснял уже коров от кустов, забежав с другой стороны. Те пятились теперь к центру поляны все быстрее, пока не обратились в бегство вдоль опушки. Они мчались, спотыкаясь в болоте и разбрызгивая ржавую жижу застоявшегося нарзана. Пес преследовал их. Стадо, громко мыча, галопом проскакало мимо нас, огибая поляну, и понеслось по новому кругу.
Когда коровы, тяжело дыша, снова помчались в нашу сторону, мы, уже возмущенные агрессией нашего спутника, стали свистеть и звать его, причем каждый давал ему свое пришедшее на ум имя.
Куда там! Пес увлекся и был неумолим. Наконец он загнал стадо в кустарник на противоположном конце поляны и злобно лаял, не решаясь забежать в кусты сам.
Вдруг из кустов, наклонив рога, вышла обычная темно-бурая коровенка и с тихим, нерешительным, но постепенно нарастающим мычанием пошла на пса. Тот ощерился. Однако не отступил.
А у коров вдруг изменилось настроение. Из разных мест, выставив рога, с мычанием шли они на врага. Удивленные, мы снова остановились. Пес тявкнул еще несколько раз - для храбрости, видно, - и, оценив опасность, поджав хвост, бросился наутек. Сначала короткими перебежками, оскалившись, злобно гавкая. Потом - коровы шли стеной - побежал в дальний от нас конец поляны, изредка оглядываясь и угрожающе рыча.
Да что там! Коровы снова перешли в галоп, а на топком болоте псу трудно было уйти. И он понесся что было духу... к нам! Стадо в полном составе мчалось следом.Мы растерянно переглянулись. На лице Николая застыли страх и недоумение. Раздумывать было некогда, и мы ринулись к лесу.
Запыхавшийся пес пулей пролетел мимо нас и скрылся в чаще. На полном скаку коровы остановились перед деревьями, за которыми стояли мы. Глядя налитыми кровью глазами, животные раздраженно и обиженно мычали. Пришлось стоять неподвижно, пока они, успокоившись, не стали расходиться.
А пса не было. Мы помянули его неласково и двинулись своим путем.
Прошло полдня. Солнце клонилось на закат. Мы с трудом продирались в густых дебрях ущелья Ушбы. И каково же было наше удивление, когда, виляя хвостом, из зарослей выскочил наш пес.
Николай, видно, сильно устал и потому промолчал. Остальные же обрадовались встрече с ним, как со старым знакомым. Да, в безлюдных местах такая встреча радует... Ночью пес спал, свернувшись калачиком у входа в палатку. Прохладно и тихо в этом березовом лесу, на границе с ледником.
- Нет болвана, - первое, что сказал Николай, когда вылез перед рассветом из палатки. Он имел в виду пса. Есть еще не хотелось, мы собрались и пошли. Миновали полосу морены и выбрались между двумя широкими трещинами на ледник. После снежной зимы более узкие трещины были закрыты сплошным покровом снега или снежными мостами.
Связались на веревках по двое и начали медленно двигаться, щупая ледорубами снежные мосты. Когда командир пустил первым Николая, тот сразу, на первом же мосту, провалился, и только объемистый рюкзак заклинил его, не дав улететь в темную бездну.
Вытащили. Долго искали обход. Спешили, чтобы пройти пока еще смерзшиеся снежники.
- Ребята, дружок наш бежит, - сказал Женя. - Он ведь совсем не ел...
- А, проку от него! - блеснул глазами Николай.
Но пес уже семенил рядом. Женя бросил ему кусок колбасы.
Пес быстро все съел, вильнул благодарно хвостом и побежал впереди Николая. Собака двигалась уверенно, легко, но какими-то зигзагами.
- Пес чувствует трещины. Иди за ним, - сказал Павел.
Николай неуверенно пошел. Все было хорошо. Мы быстро и спокойно шли почти целый час в лабиринте снежных мостов. И ни разу никто не провалился. Кажется, пес прошел самым экономным и безопасным путем. Стало совершенно очевидно, что собака уже была на этом леднике. Может быть, с грузинскими альпинистами.
- Полезная тварь, - резюмировал Николай, когда мы поднялись к зализанным ледником скалам. - Определенно есть талант!
Над ледником, на одной из гладких скальных полок, усыпанных мелкими камешками, сели позавтракать. Николай разделил куски колбасы и хлеб, роздал изюм.
Я поделился своим завтраком с псом. И Женя. И Павел. Теперь наш черный проводник вертелся перед Николаем, норовя лизнуть его в лицо.
- На-на, поешь! - сказал Николай, быстро протянув руку псу. И тот, хрипло взвизгнув, как-то вздыбившись в воздухе, отлетел на полку метрах в трех ниже.
- Ты, животное, за что ты его?! - крикнул Женя Николаю.
Николай обернулся. Лицо его выражало крайнее удивление. Рот был открыт. Он посмотрел вниз на пса и снова удивленно - на нас.
Пес пытался встать. Спина его как-то горбилась. Он поднимался на передние лапы. А задние волочились.
- Это не я, - тихо сказал Николай, и треск разбившихся возле него камней заставил нас вскочить.
- К стене! - крикнул Павел. - Камнепад!
Мы кинулись к стене, а на том месте, где только что сидели Павел и Женя, прошуршав по воздуху, разбились в пыль камни. Один врезался в брошенный Женей рюкзак. Николай держал свой в охапку - открытым, как успел схватить.
- Я за псом, - вдруг сказал он, прижав к стене ношу, и в несколько прыжков оказался возле собаки.
Он пытался поднять пса. Что-то не получалось.
- Вернись! - скомандовал Павел, а Николай, обняв пса, лез уже вверх.
Треск и белое облако осколков на миг скрыли его. Взвизгнула собака. Потом мы увидели Николая. Он кренился на бок, держась за лицо. Пса не было.
Не знаю, кто толкнул меня, только я вмиг оказался возле Николая. Павел и Женя тоже поддерживали его. Мы быстро вскарабкались и шмыгнули под стену. Каскад падающих камней обрушился на бараньи лбы. Видимо, вверху солнце уже пригрело скалы.
- А песик погиб, - произнес Николай, тихо водя пальцем по лицу. Оно было в кровавых точках - побито мелкими осколками. А я только теперь вдруг понял, что собака оказалась мишенью первого же камня. Просто шипящие слова Николая "На-на, поешь!" заглушили шуршание летящего камня...
Мы возвращались по пути подъема через три дня. На нарзанной долине вновь увидели стадо коров. Было тихо и спокойно. Уютно и тепло.
- Эх, черный наш друг... - с грустью сказал Николай. - Проводник наш. Не оценили мы тебя. Не смогли сберечь...
