Более полувека я занимаюсь правом. С середины 40-х годов, когда сразу после демобилизации из-за тяжкого ранения поступил в Свердловский юридический институт. С тех пор право - моя профессия, любовь и труд, боль и тревога, вера и надежда. Моя судьба.
Скажу сразу: мне повезло. Моими учителями в институте, а затем и наставниками в педагогической и исследовательской деятельности оказались чудом сохранившиеся в вихрях сурового времени правоведы дореволюционной эпохи, живые "осколки" одной из самых передовых в мире к 1917 году русской юридической науки - профессора Б. Б. Черепахин и А. М. Винавер. Изгнанные властями из столичных вузов, они создали в Свердловском институте особую атмосферу - трепетное отношение к подлинным научным ценностям, стремление к объективному научному анализу, уважительный подход ко взглядам своих предшественников и коллег. Именно они помогли познакомиться с трудами выдающихся правоведов дореволюционной поры - А. В. Венедиктова, Д. М. Генкина, В. К. Райхера, с работами их учеников - С. Н. Братуся, О. С. Иоффе, Р. О. Халфиной. Льщу себя надеждой, что мне удалось немало воспринять от исповедуемых ими светлых начал истинного либерализма.
Уже в наши дни, после крушения сталинской тирании, мне довелось попытаться воплотить в жизнь наказ моих учителей - сделать все возможное и посильное для торжества права в российском обществе. Притом - казалось бы, вот удача! - пусть и на невеликих, но государственных постах. Увы, попытки эти натолкнулись на реалии нашего духовно исковерканного общества, на жестокие законы власти, на беспощадную борьбу без всяких нравственных правил за овладение и удержание власти любой ценой.
Но определенные шаги к торжеству права вместе с коллегами удалось сделать. Реализовать некоторые существенные правовые идеи в ныне действующей Конституции, участвовать в разработке и утверждении наиболее значительного закона за всю российскую историю - Гражданского кодекса Российской Федерации, других актов, связанных, в частности, с понятием собственности, с подлинно независимой ролью правосудия. Но приходится признать: итогом этих попыток стало крушение многих иллюзий и надежд. Вместе с тем, как это ни парадоксально, во мне укрепилась вера в право, в его великое предназначение в жизни людей.
Теперь к существу дела - о праве, его миссии на пороге XXI века.
Что такое право
А собственно, что же такое право? Ведь не секрет, что большинство россиян до сей поры имеют об этом весьма смутное представление. Дело в том, что в силу нашего исторического развития понятия "право" и "закон" связаны прежде всего с преступлениями и наказаниями, коррупцией и борьбой с криминалом, с деятельностью всевозможных карательных учреждений. Но если мы обратимся хотя бы к энциклопедическим словарям, то узнаем, что "право - в узком значении - система общеобязательных социальных норм, установленных или санкционированных государством; в более широком плане охватывает также правовые отношения и основные права гражданина, закрепляемые, гарантируемые и охраняемые государством". Можно, наверное, сказать и короче: право - это обоснованность, оправданность поведения личности в обществе и, с другой стороны, - обоснованность, оправданность отношения государства к личности.
Следующее мое суждение, в чем-то образное, может показаться всего лишь результатом однобокой профессиональной увлеченности автора. Может быть. Хотя могу заверить, оно выстрадано многолетней работой по исследованию свойств и смысла этого сложного феномена - "права". Вот суть моего суждения: право - своего рода социальное существо, которое еще в незапамятные времена пришло служить людям, оно имеет свою особую жизнь, свое предназначение. Хочу обратить внимание на то, что в данном случае речь идет не обо всех явлениях, обозначаемых словом "право". Оно многозначно, существует, например, "моральное право", "право члена общественного объединения" и т. д. Я говорю лишь о праве как строго юридическом явлении, то есть выраженном в законах, в судебной деятельности.
В многотысячелетней человеческой истории этапы развития права противоречивы, а его судьба причудлива, порой трагична. Часто оно выступает в примитивном виде, только в виде законодательных установлений и казенной деятельности юристов. Как правило, то и другое становится инструментом власти, подчиняется произволу правителей. И все же право по мере развития общества все более обретает свою суть и исконный смысл - служить людям, конкретному человеку.
Исключительную роль в становлении гражданского общества сыграла система права, сложившаяся в Древнем Риме, где еще в V веке до н. э. право сформировалось как особая система регулирования человеческого поведения, не совпадающая с предписаниями религии и обыденной морали. Римские юристы первыми разделили право на публичное, которое "относится к положению государства", и частное, относимое "к пользе отдельных лиц". Именно частное римское право стало основой для развития европейского права. Высокоразвитый индивидуализм, стремление обеспечить оптимальные условия самостоятельной деятельности каждому полноправному участнику социальной и хозяйственной жизни - вот что характерно для частного римского права. (Не к этому ли должны стремиться и мы, пытающиеся во втором тысячелетии отечественной истории создать наконец в России правовое государство?)
Особенно ярко предназначение права раскрылось в годы Великой французской революции. И не только в общих декларациях, провозгласивших свободу, равенство и братство всех людей, но и в принятии Наполеоном в 1804 году знаменитого Гражданского кодекса, который юридически закрепил важнейшие социальные и экономические завоевания революции. В нем прежде всего провозглашается гражданское равенство: "Осуществление гражданских прав не зависит от качеств гражданина". Вторая часть кодекса посвящена праву собственности: "Собственность есть право пользоваться и распоряжаться вещами наиболее абсолютным образом, с тем чтобы пользование не являлось таким, какое запрещено законами и регламентами". И весьма существенное положение: "Никто не может быть побуждаем к уступке своей собственности, если это не делается по причине общественной пользы и за справедливое и предварительное возмещение". Третья же часть обосновывает договорные отношения, связанные с приобретением собственности, договоры по найму, в том числе по найму рабочей силы. Чрезвычайно важно, что непременным условием договора кодекс объявляет равенство заключающих его граждан и их полную свободу вступать или не вступать в договорные отношения.
Хочу напомнить, что юридическим фундаментом кодекса Наполеона стало именно римское право. Знаменательным представляется тот факт, что в конце жизни опальный император признал принятие Гражданского кодекса делом куда более значимым, чем все свои самые громкие "сорок побед". Действительно, кодекс 1804 года утвердил такие правовые начала, без которых вообще немыслимо гражданское общество. Он и поныне остается основой современного гражданского права. Аналогичное по значению германское правовое Уложение 1898 года настолько прочно вошло в жизнь немецкого общества, что продолжало действовать и при гитлеровском режиме. Все гражданские дела тех лет решались судами в строгом соответствии с нормами Уложения. Правовая политика, выраженная в этом выдающемся юридическом документе, наряду с другими обстоятельствами, во многом определила и быстрый успех знаменитых послевоенных реформ в Западной Германии, реформ Эрхарда - Аденауэра.
Нет, недаром великий мыслитель, гений философии Иммануил Кант назвал право самым святым из того, что есть у Бога на Земле. В этом своем исконном предназначении и качестве право призвано стать центральным звеном, стержнем жизни людей. В том числе - а может быть, и прежде всего - у нас, в России.
Право в современной России
На первый взгляд положение с правом в современной России, с отношением к нему власти производит впечатление невиданного доселе благополучия. Действует демократическая по ряду признаков Конституция (пусть и с огрехами, перекосами в "разделении властей" между ее "ветвями"). В ней говорится, что Россия - правовое государство, где права человека являются "высшей ценностью". Приняты сотни законов в центре и регионах. Действуют суды, в том числе Конституционный. На всех властных уровнях провозглашается приверженность Конституции и Закону. Во многих областях и республиках есть уполномоченные по правам человека. Минувший год был торжественно объявлен "Годом прав человека". Ну, что еще нужно?
А нужно одно: общие правовые формулы в России должны стать реальностью.
Приглядимся к ситуации. Скажем, массовые систематические невыплаты заработной платы и пенсий со стороны государства - это, наряду с показателями многих других бед, свидетельство несостоятельности всей юридической системы страны, ее неспособности решить самую элементарную юридическую задачу: возврат неплательщиками своих долгов. Существующее российское право отступило перед войной в Чечне, повлекшей массовые и грубейшие нарушения фундаментальных прав человека. Принятые законы ничуть не помешали тому, что либеральные по замыслу реформы обернулись торжеством самого худшего варианта капитализма - кланового криминального строя, отвечающего в основном интересам меньшинства общества. В народном хозяйстве все более господствуют не гражданские законы, а криминальные разборки. Со стороны же государства - административно-фискальные порядки и нравы. Налицо - реальное доминирование силовых ведомств; немыслимо бедственное положение заключенных, особенно в местах предварительного заключения; тяжкая финансово-кадровая ситуация в местных судах, неспособных в силу этого выполнять функции "третьей власти". Налицо и правовая беспомощность "маленького человека", не обладающего тугим кошельком или не принадлежащего к властным структурам.
Получается, что за известными исключениями (гласность, всеобщие свободные выборы, некоторые конституционные и законодательные установления) право, как явление глубоко человеческое, в немалой степени выполняет сегодня лишь роль престижного фасада власти. Власти, защищающей неприкосновенность системы кланово-криминального капитализма, созданного усилиями новорусских богатеев, выходцев из криминальных кругов и былой партийно-комсомольской номенклатуры.
Впрочем, если продолжить логику приведенных рассуждений, есть основания заявить, что все это убедительное подтверждение весьма сильного влияния в российской действительности необольшевизма. Того осовремененного, приспособившегося к новой эпохе варианта большевистской силовой идеологии и практики, который как раз и нацелен на всевластный произвол, прикрытый обольстительны ми лозунгами.
Верховная власть права
Между тем без реального господства в обществе права - права, повторюсь, как центрального звена, стержня жизни людей - человеческая цивилизация в своем поступательном развитии обойтись не может. Кант неоднократно подчеркивал, что право является целью общества и призвано получить в обществе "верховную власть", стать "высшим принципом". Такую же идею о верховенстве права высказывали и многие другие великие мыслители. В том числе и знаменитые русские правоведы конца XIX - начала ХХ века. По словам одного из них, П. И. Новгородцева, именно право есть то начало в обществе, которое "постепенно осуществляется в истории". А по словам другого, И. А. Покровского, "чем более ощущается потребность в народной предприимчивости и энергии, тем более область имущественных отношений перестраивается по началам индивидуальной свободы и самоопределения. Падают всякие остатки исторической зависимости лиц и вещей, заменяясь принципами свободы собственности, свободы договоров, завещаний и т. д.".
Тут, видимо, следует сказать, что юридическая мысль России в начале ХХ века, в эпоху коренного обновления всех сфер жизни, бурного развития капиталистических отношений была на высоте. Отечественные цивилисты-правоведы, во многом опережая своих европейских коллег, все более утверждались в том, что "верховной истиной для нашего нравственного сознания является идея самоценности человеческой личности". Тот же Покровский в главной работе своей жизни, в книге "Основные проблемы гражданского права", опубликованной в 1917 году, в самый канун октябрьского переворота, опрокинувшего Отечество на долгие десятилетия в пропасть правового беспредела, писал: "С ростом человеческой личности, с развитием индивидуального самосознания сфера субъективных прав растет, а вместе с тем раздвигаются пределы гражданского права, и все оно приобретает более и более индивидуалистический характер..."
И такое историческое предназначение права особо остро дает о себе знать именно сейчас, на рубеже XXI века. Почему? Да потому, что, на мой взгляд, в наши дни наступает кульминация самого значительного, глобального перелома в смене исторических эпох - перехода человечества от традиционных цивилизаций, построенных на жесткой власти и ритуальной идеологии, к цивилизациям либеральным, в центре которых свободный человек. И все основные катаклизмы последнего времени - это не что иное, как столкновения весьма серьезных сил и тенденций, ведущих противоборство на данном переломе исторического развития. И не всегда видимая, затаенная подоплека этих драматических процессов заключается как раз в том, что свобода, которую приносят людям либеральные цивилизации, оборачивается зачастую разгулом произвола. Если она не получает должного выражения и обеспечения в праве.
Именно - в праве! Горьким и по-своему примечательным является то обстоятельство, что нынешние реформы в России, объявленные "кардинальными" и "либеральными" (и давшие известный положительный эффект), все же в целом не привели к ожидаемому результату: к созданию действительно демократического общества со свободной конкурентной экономикой. И во многом это объясняется как раз тем, что центром реформ не стало право, оно не получило опережающего развития, а фокусом жизни общества по-прежнему осталась власть с ее неодолимым стремлением к всемогуществу и нетерпимостью к реальному господству права в общественных отношениях. В этих условиях принципиально невозможно существование правового государства.
Суть же роли права в жизни заключается в том, что основной массив законов, правовых установлений относится к обеспечению нормального функционирования общества, к юридическому регулированию правомерных поступков людей и их объединений в области экономики, политических отношений и других участков разнообразной повседневной жизни. Стало быть, наши представления о праве, о законах прежде всего должны быть связаны с этим главным массивом, так сказать, "юридической материи". И вот здесь выясняется, что историческое назначение права - и это особо существенно в условиях вхождения всех нас в либеральную цивилизацию - не сводится ни к некоей вольнице и ни к ограничениям и запретам (при всей их важности), а состоит в том, чтобы свобода человека находила выражение в субъективных юридических правах.
Но что значит в отношении свободы - быть "выраженным в субъективных юридических правах"? Не означает ли это, что на первое место опять-таки выходят всевозможные ограничения, и - следователь но - свобода человека превращается в фикцию, в узкие правомочия, зачастую зависимые от чиновников? Такие опасения вполне уместны. В примитивных, неразвитых юридических системах, при господстве авторитарного режима так оно и получается. Под флагом права доминирует власть как таковая.
Но коль скоро в обществе утверждаются начала демократии и свободы, институты либеральной цивилизации, то субъективные юридические права становятся необходимой и в высшей степени важной, не имеющей альтернатив формой самого существования свободы людей, их объединений. Ибо именно в виде юридических прав свобода человека получает официальное признание в обществе. И она в соединении с долгом, обязанностями обогащается достоинствами права - строгой определенностью по содержанию, тем, что права и обязанности людей приобретают нормативный характер, становятся едиными и равными для всех, общеобязательными.
Именно в виде юридических прав свобода человека приобретает качество юридически обеспеченной, оснащенной юридическими механизмами и средствами (такими, как, например, правосудие), с помощью которых она действительно может стать реальностью. Если же свобода человека нуждается в известных ограничениях - а такого рода ограничения в цивилизованном обществе являются неизбежными, - то эти ограничения в свою очередь "ограничены": они находят выражение не в вольном усмотрении, произволе правителей и чиновников, а только в постановлениях закона.
Здесь не место углубляться в юридические тонкости, позволяющие более предметно раскрыть приведенные положения. Но о двух вещах, связанных с этими юридическими тонкостями (и одновременно - с распространенными односторонними представлениями), кратко сказать все же необходимо. Речь пойдет о частном праве и о месте человека в праве.
Сначала - о частном праве...
Вот суть вопроса. Думается, для читателя ясно, что действующее право находит выражение в общеобязательных нормах, позволяет через законы предельно точно, до деталей, до подробностей, определять поведение тех или иных лиц, обеспечивать действие юридических норм силой государственного принуждения (все это, скажу еще раз, важные достоинства права).
Но означает ли это, что действующее в стране право всецело отличается строгой централизацией - тем, что вся его сила сосредоточена в одном центре, во властных государственных органах, в силовых ведомствах, где действует один принцип: власть - подчинение?
Нет, не означает. Такого рода "юридическая централизация" характерна только для одной части гражданского права, которая называется публичным правом. "Публичным" оно называется потому, что охватывает сферу государственных дел - административное управление, собирание налогов, уголовное преследование правонарушителей, осуществление правоохранительной деятельности, в том числе правосудия, и т. п. При всей важности юридического регулирования в этих областях жизни оно все же представляет собой специфическое продолжение государственной деятельности со всеми ее характерными чертами - императивностью, односторонней властностью. Но в гражданском праве существует и другая обширная сфера - частное право.
Научному определению - "частное право" - после октября 1917 года большевиками был придан крайне отрицательный оттенок. В общественное сознание активно внедрялась мысль: частное право - это нечто эгоистически-личное, недопустимое и позорное. Об этом говорил и В. И. Ленин как раз в связи с подготовкой в 1922 году Гражданского кодекса Советской республики: "Мы ничего частного в области хозяйства не признаем".
Между тем частное право относится к самой первооснове права как социального феномена. Более того, гражданское право и берет свое начало с таких спонтанно складывающихся в силу жизненных потребностей (в том числе для обеспечения товарно-рыночных отношений) юридических форм и институтов, которые и могут быть обозначены в качестве "частного права". "Частного" потому, что оно сориентировано на обслуживание частной инициативы и частных интересов; и вследствие этого инициатива и интересы отдельных лиц лежат в основе юридического регулирования и юридической защиты.
С точки же зрения закона это означает не что иное, как неприкосновенность собственности, безусловную защиту прав и - что не менее важно - юридическое равенство лиц, возможность для них самим, своей волей определять условия собственного поведения (вот оно, "частное право"!), недопустимость вмешательства власти в складывающиеся по воле частных лиц юридические отношения. Одним словом, это все то, что открывает простор для инициативы, предприимчивости и одновременно защищает от произвола и злоупотреблений.
А сейчас - главное. Без частного права, его реальности ни о какой действительной демократии, ни о каком гражданском обществе и цивилизованной рыночной экономике не может быть и речи. Вот почему Исследовательским центром частного права в 1994 году была разработана и указом Президента одобрена специальная программа - "Становление и развитие частного права в России". В ее рамках в Екатеринбурге уже четвертый год действует Школа частного права, где лучшие выпускники Уральской юридической академии совершенствуют свои знания, готовят себя к самой ответственной работе в органах юстиции.
И замечу, что при всех минусах и огрехах отечественной правовой действительности именно принятие в последние годы российского Гражданского кодекса (первой и второй частей), построенного на частном праве, представляет собой, пожалуй, наиболее крупный шаг в нашем довольно скромном демократическом развитии.
О месте человека в праве
Два процесса, наиболее существенных для нашего Отечества, являются здесь особенно важными. Первый. При всей необходимой связи права с государством оно тем не менее призвано быть прежде всего правом - выражением и охранителем прав людей, а не простым придатком государственной власти. Этому должны служить и демократическая организация государства - последовательное разделение властей, монополия представительных, парламентских учреждений на законодательство; независимое и сильное правосудие; и высокая юридическая культура народа, признание властью, всем населением выдающейся миссии права, призванного служить человеку, справедливости и правде, их утверждению во всех сферах бытия.
Второй. Это реальная перенастройка содержания юридического регулирования страны, объявившей себя "правовым государством", на человека, на обеспечение его достоинства и прав. Каким образом должна быть осуществлена такого рода перенастройка? Ключевое значение принадлежит здесь категории неотъемлемых прав человека. Из общей декларации, принципов, а порой просто расхожих фраз, которые сейчас на устах любого политического деятеля, эта категория должна стать юридической реальностью.
В подлинно демократических странах положение об общепризнанных правах человека сейчас, наряду с законом и даже, так сказать, "впереди" его, становится как бы камертоном всей юридической системы, основой для решения всех юридических вопросов. С формальной стороны подобная ситуация должна быть и у нас, в России. Согласно 18-й статье нынешней российской Конституции, "Права и свободы гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов..." Вся загвоздка в том, что эта конституционная запись, по сути, до сих пор не претворена в жизнь.
В заключение этих кратких заметок скажу вот о чем.
Ныне в России возникла и даже приобрела определенную остроту идеологическая проблема "национальной идеи", которая, дескать, и должна определять жизнь современного общества. Ведь когда-то была у нас идея "третьего Рима", потом - великодержавной империи, наконец, семьдесят лет мы прожили под знаменем "строительства коммунизма во главе с КПСС". А что теперь? Пустота?
Между тем сам ход истории, развитие человеческих цивилизаций свидетельствуют о том, что в настоящее время для стран, объявивших себя демократическими, нет иной "национальной идеи" кроме идеи человека, его высокого, центрального положения в обществе, а отсюда и идеи права как стержня жизни людей.
Более того, я убежден, что сама постановка вопроса о необходимости "национальной идеи", какой бы обольстительной и великой она ни казалась ("сверхдержава", "великорусский патриотизм", "рынок" и т. п.), по сути дела, означает попытку вернуться к такому положению в общественной жизни, когда утверждается и возвеличивается некий "надлюдской" суперидол, во имя которого можно и не считаться с отдельным человеком, с его статусом, индивидуальными стремлениями и делать ставку только на всесильную власть. А отсюда - лишь один маленький шажочек, как не раз бывало в истории, до оправдания во имя "великой идеи" насилия, попрания прав и свобод личности, вакханалии произвола.
Так что будем настороже. Будем знать и помнить, что нет ничего более великого и ценного в нашей жизни, чем мы сами, каждый отдельный человек, его свобода и индивидуальность, а значит, нет ничего более великого и ценного, чем право.
Более подробно эти и ряд других идей о праве изложены автором в недавно вышедшей в свет книге, которая названа "Самое святое, что есть у Бога на Земле", с подзаголовком - "Иммануил Кант и проблемы права в современную эпоху". (М.: "Норма", 1998).
