Профессор Кен Торенс отложил письмо с официальным отказом в сторону, снял очки и прикрыл глаза рукой. В этом положении он просидел так долго, что его верная тень - Годфри Эйл даже забеспокоился.
- Неужели ничего нельзя поделать! - в раздражении воскликнул наконец профессор, вскакивая со стула и принимаясь мерить комнату шагами. - Неужели они не понимают...
- Ничего нельзя поделать, - твердо отвечал Годфри. - Этим людям вообще ничего нельзя объяснить.
- Черт! - в сердцах выругался Торенс.
Он сел рядом с небольшой клеткой и заглянул внутрь. В клетке сидели два небольших кролика. С виду - самые обыкновенные кролики, только шерстка у них была какого-то особого розоватого оттенка. При ближайшем рассмотрении становилось ясно, что этот эффект достигался тройной окраской каждого волоска: у основания он был светло-коричневым, в середине - каким-то бурым, а на кончике - почти белым. Их уши украшали пушистые изящные кисточки.
Торенс обнаружил необыкновенных зверьков во время своей поездки в Австралию. Назвать их новым видом нельзя: по единодушному мнению специалистов, оснований для этого было недостаточно. Биологически зверьки относились к давно известному, хотя и довольно редкому подвиду, и отличала их лишь необыкновенно густая шерсть редкостной окраски, какой прежде никто и никогда не видел у кроликов, а также кисточки на ушах. Открытие наделало много шуму, и профессор Торенс получил свою заслуженную долю славы.
Совершенно уверенный в том, что ему-то уж отказать не посмеют, он обратился с просьбой разрешить ему вывезти пару розовых кроликов, чтобы разводить их у себя дома. Однако правительство, гордое новой достопримечательностью, уже успело принять закон, категорически запрещающий вывоз животных, и не сочло возможным начинать с того, чтобы делать из этого закона исключение, пусть даже и для профессора Торенса.
Годфри Эйл огорченно смотрел на своего учителя и друга. Он уже несколько раз писал жалобы и новые обращения; только что пришел очередной отказ на последнее из них. Других возможностей помочь Торенсу Годфри не видел. Когда-то он учился у него, но оказалось, что особых способностей у него не наблюдается. Годфри смирился и на всю жизнь остался при профессоре в качестве секретаря. Он глубоко уважал профессора и даже несколько благоговел перед ним, хотя и чувствовал иногда что-то вроде обиды за свою несложившуюся судьбу и похороненную карьеру ученого. Впрочем, он понимал, что не может сравниться с Торенсом не только по глубине знаний и способности выдавать свежие идеи, но и по той исключительной преданности науке, которую Торенс то и дело ярко демонстрировал и к которой Годфри Эйл, как он сам сознавал, был неспособен.
В задумчивости Годфри вытащил довольно крупного кролика из стоявшей рядом клетки и стал поглаживать его мягкую шерстку. Это был самый обыкновенный кролик, пестрый, теплый и трусливый. Он проживал вместе со своей супругой, которая ожидала со дня на день потомства, и звали его сложно - Татаратакатакос. Это имя придумал для него Годфри, оно, по-видимому, ничего не значило. Кролики плодились быстро; первого звали Татара, и в каждом следующем поколении добавлялся один слог. Профессор шутил, что еще через пару поколений зверьки уже будут соперничать по длине своих имен с королями.
- Неужели они не понимают, что кролики нужны мне не для собственного удовольствия? - восклицал профессор, продолжая бегать по комнате. - Ведь что-нибудь может случиться со здешней популяцией, и без того небольшой! Вы же знаете, как австралийские фермеры относятся к кроликам, которые объедают их драгоценные побеги на их драгоценных полях! Я видел шкурку розового кролика у одного охотника! Когда я спросил, что он сделал со зверьком, охотник так удивился, вы бы только видели его лицо! "Как это - что я с ним сделал? - говорит. - Съел". Вот тебе и охрана природы! Надо обязательно завести еще хотя бы одну популяцию в другом месте! Ну что мне теперь делать?! Вот это везти? - и он незлобно, но несколько презрительно ткнул Татаратакатакоса в бок.
Годфри, напряженно размышляя, не сводил глаз с мягких длинных ушей своего маленького друга со сложным длинным именем. Так прошло довольно много времени - и вдруг до Годфри дошло, что профессор уже давно о чем-то его раздраженно просит.
- Простите, что? - опомнившись, спросил он.
- Я говорю, идемте! Что нам здесь делать?
- Вам бы очень хотелось взять их с собой? - спросил Годфри, следя за профессором, тщательно закрывающим клетку с розовыми кроликами.
- Мне не просто хотелось бы. Это необходимо, понимаете? И даже не мне, а всем, всему человечеству, тем, кто неравнодушен к судьбе живого на планете. _ В устах профессора эти слова не имели ни малейшего оттенка патетичности. - Ведь кролики могут погибнуть, а меры по охране вида, о которых упомянуто в этой проклятой писульке, часто принимаются только на бумаге, и вы это знаете не хуже меня.
- А если я помогу вам вывезти розовых? - спросил Годфри.
- Вы? Каким образом?
- Есть идея, - уклонился Годфри.
- Вы надеетесь уломать этих бюрократов?
- Нет.
Годфри осторожно посадил Татаратакатакоса в клетку и посмотрел на его беременную супругу. Она уписывала ломтики моркови и выглядела совершенно умиротворенной.
- Вероятно, крольчата появятся уже совсем скоро, - сказал Годфри, выходя вместе с Торенсом на улицу.
Они прошли по всей территории небольшого научного городка, содержавшегося в идеальном порядке. В аллее им пришлось миновать целую эстакаду клеток с розовыми кроликами. Зверьки были изумительно красивы. Торенс расстроился еще больше.
- Проклятье! - мрачно сказал он, глядя на самую большую клетку.
- У кого ключи от этих клеток? - задумчиво спросил Годфри. - У вас?
Профессор остановился и в упор глянул на своего молодого помощника.
- Вот что! - сказал он грозно. - Без уголовщины!
- Что вы, профессор, у меня и в мыслях этого не было. Но если бы мы могли исполнить вашу мечту и забрать домой пару розовых...
Профессор Торенс жадно посмотрел на клетки.
- Тогда... тогда... Если бы я смог это для вас сделать... Вы согласились бы проэкзаменовать Джо?
- Я бы согласился зачислить его к себе без всякого экзамена, - горько ответил Торенс, уверенный в том, что Годфри просто старается утешить его.
Джошуа Гленн был большим другом Годфри, и тот давно просил профессора встретиться с молодым человеком и побеседовать с ним. Однако после того, как один из аспирантов завел неподобающие отношения с его дочерью, едва не закончившиеся трагически, профессор Торенс поклялся больше не брать учеников и категорически отказывался даже взглянуть на Джошуа.
- Ловлю вас на слове, - кратко заметил Годфри.
Профессор подозрительно посмотрел на него.
- Я не потерплю ничего такого, - не очень вразумительно заявил он.
Годфри кивнул.
- Это само собой разумеется.
Наутро профессору пришлось завтракать в одиночестве. Спросив о Годфри, он получил ответ, что тот еще спит. Это удивило Торенса: Годфри всегда поднимался рано. Поразмыслив, он решил, что надо осведомиться о здоровье помощника, и позвал молодого негра, который помогал им готовить еду и убирать в доме.
- Нет, я не думал, что она заболел, - сказал негр, старательно выговаривая английские слова. - Он читала всю ночь здесь, - и он ткнул черным пальцем в дверь библиотеки.
- Читал всю ночь? - удивился профессор.
- Свет гореть, много лампа, - подтвердил негр. - Я ходить смотреть, что нет пожар, а он читать здесь. Солнце идти, он читать.
Профессор слегка опешил, но, поскольку и ему не раз случалось увлечься и просидеть за книгой до утра, решил не заострять на этом внимания. К тому же Годфри работал столько, что вполне имел право разок выспаться.
Торенс отправился в лабораторию один. Из клетки Татаратакатакоса доносилась возня: ночью родилось четверо крольчат.
- Доброе утро, поздравляю с прибавлением семейства! - приветствовал профессор Годфри, когда тот наконец явился на работу. - Как вы себя чувствуете?
- Превосходно! - весело ответил помощник, открывая клетку. - Вот это здорово! Ну-ка, иди сюда, - он вытащил Татаратакатакоса. - Поздравляю папашу! Кто там у нас?
Годфри принялся за работу. Он вытащил крохотных крольчат из клетки, чтобы определить пол, и почему-то очень обрадовался, что на свет появились два самца и две самочки.
- Замечательно, замечательно, превосходно! - пел Годфри, гладя своего ушастого друга и выбирая для него особенно лакомые кусочки. - Умница! Посиди-ка здесь! - и он посадил кролика в отдельную клетку, откуда зверек не мог даже видеть свое семейство.
Профессор между тем мрачно возился с розовыми кроликами - окончательно потеряв надежду увезти их с собой, он расстраивался от одного их вида, и Годфри с интересом поглядывал на красивых зверьков.
- Когда происходит зачисление в аспирантуру? - спросил он.
- В январе.
- Сейчас конец сентября? Отлично! Не забудьте, что вы мне обещали.
- А что я обещал? - удивился Торенс.
- Зачислить Джошуа Гленна к себе без экзаменов, если я привезу вам пару розовых. Может быть, я привезу и больше. Как получится. Мне нужно несколько месяцев, чтобы все как следует... обмозговать.
- Бросьте это, - махнул рукой Торенс. - Посмотрите, вы видели эти образцы?
Они погрузились в работу и не прерывались до самого обеда. В два часа профессор отправился на деловую встречу, которую собирался совместить с ленчем, а Годфри, жуя сандвич, открыл какую-то книгу в яркой обложке и немедленно погрузился в чтение. Когда Торенс вернулся, он все еще читал и записывал что-то на листке бумаги. Профессор осторожно глянул через его плечо и, к своему удивлению, убедился, что перед ним школьный учебник биологии, открытый на разделе ботаники.
- Что это вы? - удивился он.
- Так, интересно, - неопределенно хмыкнул Годфри, поспешно захлопывая книгу.
Торенс пожал плечами.
- Помогите мне, пожалуйста, уложить вещи. Я постараюсь отпустить вас пораньше, чтобы и вы тоже могли упаковаться.
- Я задержусь здесь, - сказал Годфри.
Профессор подозрительно на него уставился.
- Мы не можем позволять себе... - промямлил он неуверенно, боясь оскорбить своего помощника какими-нибудь страшными подозрениями. - Вы же знаете, как строго охраняется выезд отсюда. Ребят, которые там стоят, вы обмануть не сможете - они не хуже нас отличают...
- Не беспокойтесь, - перебил Годфри. - Я обещаю, что не буду нарушать закон. Сделать то, что нужно, нарушив при этом закон, может любой дурак. Штука в том, чтобы не нарушать закона.
Профессор Торенс болезненно простился с розовыми кроликами, которые, казалось, нисколько не страдали от разлуки с ним, и отправился домой. Годфри Эйл остался в научном городке, принял ключи от лаборатории и проводил там целые дни. Он говорил всем и каждому, что намерен, пожертвовав своим отпуском, закончить научные исследования, которые не успел завершить профессор, и постоянно работал, взвешивая розовых и обычных кроликов, подкармливая их и что-то бормоча себе под нос.
Годфри удалось выяснить, что, в то время как обычные пестрые кролики едят практически любое сено и свежую траву, розовые предпочитают крестоцвет особой разновидности, росший в местных лесах. На этой диете зверьки чувствовали себя лучше всего. Не торопясь, он продолжал работу, изучая биологию розовых кроликов. С каждым днем они казались ему все красивее и красивее.
Прошел почти месяц. Встревоженный Торенс позвонил в городок и, когда его соединили с Годфри, чуть ли не закричал на него:
- Чем вы там занимаетесь? Вы собираетесь домой?
- Примерно через неделю, это не от меня зависит, - без запинки ответил Годфри.
- Я не могу обойтись без вас.
- Мне это приятно, - растаял Годфри, впервые услышавший от своего божества такую фразу. - Как только забронирую билет, сразу же вам сообщу. Не забудьте о вашем обещании.
- О каком обещании?
- Вы обещали мне зачислить к себе в аспиранты Джошуа Гленна, если я...
- Опять за свое! - с досадой воскликнул профессор. - Скажите, а... как они там?
- Все такие же, - отвечал Годфри, сразу смекнувший, что профессор имеет в виду розовых кроликов.
Торенс вздохнул.
- У них все такая же мягкая розоватая шерстка, - вкрадчиво заговорил Годфри, - все такие же аккуратные ушки, а на ушках все такие же кисточки. И если судить по выражению на их мордочках, они все так же с утра до ночи размышляют о тщете и преходящести всего земного. Кстати, Джошуа хотел бы специализироваться на млекопитающих.
- Вы опять? - рассердился профессор Торенс и повесил трубку.
Торенс сердился на своего молодого помощника - и только. Однако в тот день, когда Годфри должен был прилететь домой, он вдруг встревожился. Из самых лучших побуждений Эйл мог попытаться стащить пару кроликов, а профессор, сам наладивший охрану в городке, отлично знал, что выбраться с ними оттуда Годфри не удастся. Если же он все же каким-то чудом выберется из городка, не сможет пройти таможню в аэропорту. И хорошо, если кроликов только отберут и вернут на место! А если Годфри задержат? Попытка вывезти животных, запрещенных к вывозу, - дело серьезное.
До часа дня никаких сведений не поступало, и профессор, не выдержав, позвонил в аэропорт. Его там знали и по его просьбе навели справки. Годфри сейчас находился в воздухе. При нем было шесть кроликов, но самых обычных, не розовых. Проверили ли их? Да. Кроме того, с Годфри по чистой случайности летел один из специалистов того же научного городка, который лично засвидетельствовал, что кролики могут быть вывезены, поскольку к редкой породе их никак нельзя отнести. При Годфри также был громадный букет местного крестоцвета, с которым его благополучно пропустили в самолет.
Профессор окончательно растерялся. Крестоцвет? Кролики? Обычные, пестрые? Зачем они Годфри, их можно и тут покупать десятками! Потом ему пришло в голову то, что пришло бы на его месте любому нормальному человеку. Краска!
Торенс снова схватился за телефон. Набирая номер научного городка, профессор лихорадочно прикидывал: мог ли Годфри взять розовых кроликов и перекрасить их так, чтобы не узнал даже летевший с ним специалист? Нет, уверенно ответил сам себе профессор, это невозможно. Значит, он замаскировал их как-то иначе?
Но из научного городка ответили, что все розовые кролики на месте, даже увеличились в количестве, и прекрасно себя чувствуют.
Не зная, что и думать, профессор Торенс стал дожидаться Годфри, который вскоре позвонил ему.
- Добрался благополучно, - доложил он. - Завтра буду на работе.
- Зачем вам пестрые кролики? - даже не поздоровавшись, спросил профессор.
- Ах, вы уже знаете? - рассмеялся Годфри. - Не мог расстаться с Татаратакатакосом.
- Так это вы его привезли? И его семейство?
- В том числе, - заявил Годфри. - Вы не забыли свое обещание?
- Я обещал вам взять к себе в аспирантуру вашего талантливого друга Джошуа Гленна, если вы привезете мне розовых кроликов. Но ведь я уже знаю, что вы этого не сделали.
- Не сделал, - признался Годфри сокрушенно, но как-то весело. - Я просто так спросил, хотел узнать, не забыли ли вы.
- Не забыл. Я зачислю вашего Джо к себе, даже если он окажется полнейшей бездарностью, если розовые будут у меня, но...
- Джо не окажется бездарностью, - заверил Годфри профессора. - Он молодчина и так же помешан на науке, как и вы. И ему, конечно, тоже...
- Что?
- И ему, конечно, тоже понравятся розовые кролики, - сказал Годфри.
Приближалось Рождество. Улицы города украсились яркими огнями, рождественскими елками, на лицах людей появились улыбки. Почти никто не шел по улице с пустыми руками, все несли красиво упакованные подарки или яркие пакеты, в которых угадывались елочные украшения и хлопушки.
Годфри Эйл осторожно вынес из машины довольно объемистый пакет, упакованный с особой тщательностью, и позвонил у двери дома профессора Торенса; его впустили. Годфри провел некоторое время внизу с женой и дочерью своего шефа, а потом попросил разрешения проследовать наверх, в святая святых. Собственно, профессор не особенно любил пускать туда и его, но Годфри решительно сказал, что ему "очень надо".
Поднимаясь по лестнице, он размотал упаковочную бумагу и снял тонкое, но очень теплое одеяло, которым был укутан дощатый ящичек. По квартире распространился запах сена.
Постучав, Годфри услышал в ответ не слишком любезное "Ну, кто там?" и вошел в кабинет.
- С Рождеством! - провозгласил он, ставя ящичек на стол. Поскольку профессор не сделал ни малейшей попытки встать и открыть его, Годфри сам снял верхнюю крышку.
В коробке сидели четыре розовых кролика. Поджав ушки, они подняли головы на звук, когда профессор восторженно завопил, и, судя по всему, чувствовали себя превосходно.
Годфри с улыбкой наблюдал, как Торенс поочередно хватает зверьков, соблюдая при этом все же осторожность, и терпеливо ждал, когда у его босса пройдет приступ радости. Этот момент наступил нескоро, но все же в конце концов появились первые признаки: профессор нахмурился.
- Откуда у вас это? - спросил он грозно.
- Подарок к Рождеству, - отвечал Годфри.
- Где вы это взяли? - не принял шутливого тона Торенс.
- Привез. Привез из городка.
- Но все кролики были на месте! - воскликнул Торенс. - Я же звонил туда! Извольте объясниться, друг мой!
Годфри вздохнул.
- А Джошуа... - начал он.
- Зачислен! - категорически заявил Торенс.
- Слава Богу! - обрадовался Годфри. - Его брали к Этонсу, но я хотел бы, чтобы он учился у вас.
- Где вы взяли кроликов? - настойчиво твердил профессор.
- Я же сказал - привез, - пояснил Годфри и, видя, что профессор готов взорваться, торопливо продолжал: - Перед вами - приемные правнуки Татаратакатакоса!
- Приемные правнуки? - переспросил Торенс. - Что вы мне голову морочите? Что это значит - приемные правнуки? А это что? - спросил он, увидев небольшой пакетик, который Годфри заботливо положил ему на стол.
- Семена крестоцвета. Запасы иссякают, а эти ребята прямо-таки обожают его. Пока я сидел там, мне удалось выяснить, что содержание минеральных солей в корнях этой разновидности крестоцвета...
- Где вы взяли розовых кроликов?! - загремел профессор Торенс.
Годфри понял, что дольше тянуть нельзя.
- Супруга Татаратакатакоса родила тогда, - напомнил он. - И я забрал самого Татаратакатакоса - пусть он простит меня за это! Вместо него я подсадил к крольчихе розового кролика! Татаратакатакосу же и еще одному здоровому кролику я подсадил по розовой крольчихе.
- И что?
- Вы не понимаете? Странно. Я нашел это в школьном учебнике... Две крольчихи родили четырех крольчат, одна - трех. Среди этих одиннадцати крольчат только четыре были розовыми. Оставшиеся семь были пестрыми, но они несли в себе тот самый драгоценный ген...
Профессор понял.
- Так, - сказал он, без сил опускаясь в кресло.
- Я привез сюда этих семерых, не нарушив при этом ни одного закона. Я вывозил обычных пестрых кроликов, и любой с чистой совестью поклялся бы в этом. Именно так и поступил профессор Тацит, который летел одним рейсом со мной. Розовые кролики и крольчата остались в городке, а пестрыми никто не интересовался. Я вез кроликов в кроликах.
- Так, - снова сказал профессор.
- Я дал им немножко опомниться. К счастью, там было почти поровну самок и самцов. Вы знаете, как быстро плодятся кролики, срок беременности у них тридцать три дня. Очень скоро у меня появилось новое потомство. Здесь было, согласно законам биологии, уже больше розовых кроликов, чем пестрых, поскольку я скрещивал только розовых. Перед вами правнуки Татаратакатакоса. И правнуки его супруги, то есть его приемные правнуки. Как видите, они полностью розовые. Думаю, еще несколько поколений - и порода станет практически чистой. Сам Татаратакатакос с семейством проживает теперь у меня _ не могу расстаться с ним.
- Почему же вы мне не сказали?
- Боялся разочаровать. Все ведь бывает. Например, они могли не перенести перелета или изменения климата, хотя я ухаживал за ними, как за принцессами из волшебной сказки. Или еще хуже: у тех кроликов, которых я уже вывез сюда, могли родиться только самцы или только самочки, теория вероятности этого не исключает. Тогда вся затея пошла бы насмарку.
- А я-то думал... - медленно начал Торенс, глядя на Годфри с каким-то странным выражением. Годфри не мог бы поклясться в этом, но все же это выражение очень напоминало восхищение.
- Вы думали, что я стану красть ключи, взламывать клетки, прятать кроликов под полой или подкупать слуг закона, - подсказал Годфри, делая вид, что ничуть не взволнован.
Профессор молча подошел к ящичку и бережно вытащил одного крольчонка. Он уже немного подрос и выглядел просто замечательно. Пушистые кисточки, украшавшие его уши, уже заметно отросли.
- Если он правнук Татаратакатакоса, - сказал профессор, - надо добавить еще три слога. Как же его зовут?
- Даже и не пытайтесь выговорить, - посоветовал Годфри.
И тогда профессор Торенс, к некоторому удивлению Годфри, наклонился и поцеловал крольчонка в мягкую розовую мордочку.
