Статью иллюстрируют фотографии из альбома "Фото-77". (М., Планета, 1979.)
...Век двадцатый -
век необычайный!
Чем столетье интересней
для историка,
Тем для современника
печальней.
Николай Глазков.
Парадоксы догоняющего развития
Историческая судьба России сложилась так, что ее экономический рост определила так называемая траектория догоняющего развития. С начала XVIII столетия, с мощной фигуры Петра I, Россия все время стремится догнать Запад. Но без глубоких преобразований власти, правовых отношений, отношений собственности, без основательного образования и воспитания народных масс эта гонка происходила рывками, ценой огромных потерь и затрат. В результате отставание не преодолевалось, а лишь перемещалось на новый уровень.
Социалистический эксперимент и социалистическая индустриализация, осуществлявшаяся на основе массового разорения крестьянства, обнищания населения и использования принудительно го труда миллионов заключенных, проблемы "догнать", а тем паче "перегнать" наиболее развитые капиталистические страны также не решили. Правда, был создан мощный военно-космический комплекс, в котором сконцентрировались лучшие кадры специалистов и рабочих, самая совершенная техника и научная мысль страны. По военному потенциалу СССР догнал США. Но какой ценой? В 80-е годы военные расходы превысили 20% валового внутреннего продукта (при 6-8% в США), а доля военной продукции в общем производстве машиностроения составила 40%; на военные цели шла треть производства металла, пятая часть топлива и т. д. Огромный удельный вес военного производства, тяжелой промышленности и сырьевых отраслей определял низкую эффективность хозяйства и постепенно снижающийся уровень производства потребительских товаров, не говоря уже об их ужасающе низком качестве. К началу 80-х годов производительность труда в нашей промышленности составляла 36% от американской, а в сельском хозяйстве - около 18%; потребление товаров длительного пользования по сравнению с США равнялось примерно 11%, а краткосрочного - 47,5%. После 70 лет подобного однобокого роста Россия оставалась, по сути дела, в ряду развивающихся стран с уродливой структурой хозяйства и низким уровнем жизни населения. Достаточно сказать, что именно с начала 80-х годов начался импорт зерна: в 1980 году было закуплено 28 миллионов тонн, а в 1985-м - уже 44 миллиона тонн. Вновь оказалось, что российская оригинальность (на этот раз - жесткая плановая экономика и соответствующая ей жесткая политическая система) стала непреодолимым препятствием на пути естественного, гармоничного развития экономики. В историческом соревновании плановой и рыночной экономики победа осталась за последней.
Боль и надежды трансформации плановой системы в рыночную
В третье тысячелетие Россия вступает как страна с переходной или трансформационной экономикой. В этом мы не одиноки. В такую категорию входят и страны бывшего социалистического лагеря, бывшего СССР, многие государства Азии, Латинской Америки и Африки, начавшие глубокие реформы своих экономических систем на основе принципов рыночной экономики. Все они стремятся догнать и вскочить в уходящий поезд постиндустриальной цивилизации. Одни бегут быстрее, другие - медленнее. К сожалению, медленнее всех, спотыкаясь и падая, бежит Россия. Все страны на этом трудном пути раньше или позже пережили так называемый трансформационный кризис. Его характеризовали с началом реформ падение производства, инфляция, рост безработицы, банкротство неэффективных предприятий. И хотя с вхождением в мировую экономическую систему появились новые опасности и подводные камни типа мировых финансовых кризисов, роста задолженности, большинство этих стран все же перешли на траекторию роста. Увы, Россия по-прежнему барахтается в трясине глубокого переходного кризиса, незавершенности рыночных реформ, политической нестабильно сти и правительственной чехарды.
Публикуемая таблица дает представление о темпах роста валового внутреннего продукта некоторых стран с переходной экономикой.
Как видим, период 1990-1997 годов во всех этих странах, кроме России, охарактеризован довольно высокими темпами роста. Мировой финансовый кризис, начавшийся в странах Тихоокеанского региона в 1998 году, Польшу, Венгрию и Китай не затронул. Там рост продолжался. Зато Россия, только что, в 1997 году, показавшая слабенький рост, вновь продолжает прежнюю тенденцию почти непрерывного снижения.
Финансовые потрясения 1998 года продлили наш трансформационный кризис. Их масштабность, глубина обусловлены слабостью финансов и хроническим дефицитом бюджета страны, попыткой решить проблему недостаточности государственных ресурсов с помощью внешних займов. Другая важнейшая причина - порочность сложившейся банковской структуры, разбухшей на спекуляциях с государственными облигациями и вывозе капитала за границу.
То, что бюджетные дефициты покрывались преимущественно за счет внешних и внутренних займов (ГКО и ОФЗ), то есть не денежной эмиссией, а средствами ссудного капитала, оказалось тогда важным фактом антиинфляционной политики. Однако цена такой политики, не подкреплен ной ростом вложений в развитие производства, обнаружилась в другом. Во-первых, длительное отсасывание капитальных ресурсов в государственный сектор в конце концов сократило источники и стимулы для использования кредитов в реальной экономике. А это значит, что не появилось и признаков экономического роста. Во-вторых, незаметно, благодаря нарастанию государственной задолженности, у госбюджета появился ненасытный потребитель - выплаты по государственному долгу. В расходах федерального бюджета они выросли с 8% в 1994 году до 30% в 1998-м. Причиной стал резкий взлет процентных ставок по государственным облигациям. И, наконец, третье. В покупке этих облигаций значительную роль играл иностранный капитал (до четверти общей суммы), в результате чего государственная задолженность стала крайне чувствительной к состоянию мировых финансовых рынков: когда в 1998 году разразился финансовый кризис в странах Азии, то он захлестнул и Россию, главным образом из-за оттока из страны именно этого капитала.
"С определенной степенью условности конец процветания в странах ЮВА (Юго-Восточного альянса. - Авт.), кризисы в Латинской Америке и СНГ можно рассматривать как кризисы неравномерно формирующегося среднеразвитого капитализма, который оказался несколько "мелковатым" для операций финансовых гулливеров", - говорится в "Обзоре экономической политики в России за 1998 г.".
За годы реформ производство в стране снизилось на 50%. Правда, за этой пугающей цифрой скрывается другая, более обнадеживающая реальность. Падение наполовину пришлось на военно-промышленный комплекс, в то время как в ряде топливно-энергетических отраслей, а также в отраслях, работающих на внутренний рынок, - авиационной, автомобильной, пищевой это падение было меньшим, а в последние годы наметился заметный рост. (В 1997 году прирост в промышленности составил 2%, причем в автомобильной - 12,6%, приборостроении - 5,8%, средств связи - 23,2%. 1998 год принес очередной спад. Однако в 1999 году прирост промышленного производства составит, как ожидается, около 6%.) И все же это лишь слабые ростки. Сегодня Россия занимает 72-е место в мире по уровню валового внутреннего продукта (ВВП) на душу населения. А вот в букете глобальных проблем - крупных техногенных аварий, коррупции, организованной преступности, международного терроризма, наркобизнеса - ее роль необычайно возросла и продолжает увеличиваться.
Непосредственно экономическая система, сложившаяся у нас, отличается, мягко говоря, многими странностями. С одной стороны, миллиардные утечки капитала за границу, а с другой - нехватка денег как у предприятий, так и у государства, которое не может собрать с этого капитала так необходимые стране налоги. Неплатежи и бартерный обмен стали своеобразной формой выживания предприятий. (Доля бартера по отношению к нормальной продаже товаров выросла с 6% в 1992 году до 42% в 1997-м.)
Своеобразная натурализация хозяйства происходит не только в промышленности, но и в образе жизни населения. Пример: личные подсобные хозяйства и садово-огородные участки. В 1990 году они давали четверть валовой продукции сельского хозяйства, сегодня их доля значительно выросла. В 1996 году они произвели 90% картофеля, 77% овощей, 79% плодов и ягод, 66% свинины, 74% баранины, 45% молока. Несомненно, часть получаемой продукции - и немалая - идет на местные рынки, на продажу. Но ясно и другое: именно за счет этой сферы экономики выживает сильно обнищавшее население, особенно в провинции и сельской местности.
Перечисление подобных "странностей" можно было бы продолжить. Страна обременена огромным внешним долгом, который ложится тяжелым грузом на экономику сейчас и переходит на начало следующего тысячелетия. Перед вами график погашения внешнего долга Российской Федерации (и бывшего долга СССР, и РСФСР) в миллиардах долларов.
Реструктуризация этих долгов лишь смягчает проблему, но не устраняет ее полностью. Рано или поздно долги надо будет платить.
Мы стоим у очень опасной черты, перед страной маячит реальная опасность сползания на путь периферийного развития, которому присущи промышленный застой и вывоз сырья в обмен на ввоз промышленных товаров. Такой путь был характерен для большинства стран Азии, Африки и Латинской Америки. Впрочем, многим из них уже удалось вырваться из тисков подобного развития. Об этом свидетельствует, например, структура экспорта стран, темпы экономического роста которых были приведены выше.
Как видим, у России сохраняется самая неблагоприятная структура экспорта, где продукция обрабатывающей промышленности составляет только 23%.
Конкурентоспособность многих отраслей нашего хозяйства очень низка, как слаба еще и возникающая рыночная система. Политическая нестабильность, коррупция и утечка капитала; наконец, военные конфликты и террор, объявленный исламскими экстремистами. Все это действует против нас. Сложившаяся к данному моменту социальнополитическая система пока еще весьма и весьма далека от какого-либо "социально ориентированного капитализма" и даже от подобия на него. Одни называют наш капитализм "олигархическим", другие - "криминальным", третьи - "номенклатурным". В каждом из этих определений есть своя доля горькой правды. Каждое из них выделяет черту, действительно характеризующую нашу переходную экономическую систему, к тому же так и не преодолевшую своего трансформационного кризиса.
Но кризис - это не только беда. Обычно это и период накапливания сил для нового рывка, подъема на новой организационной, структурной и технологической основе, конечно, при условии продолжения реформ, включая реформирование самого государства и проведение им разумной экономической политики.
Сегодня Россия на распутье. Назад дороги нет. Отгородиться от остального мира мы уже не сможем. В то же время "гонка за лидерами" осложняется тем, что в мире идет мощный процесс экономической глобализации, означающий все более тесное переплетение торговых, финансовых, информационных отношений между странами. Втиснуться в эту "сеть" - значит найти свою ячейку в сверхпаутине глобальных связей через торговлю, финансовые и информационные потоки, инвестиционные процессы и стать ее частью.
Сможем ли?
Итак, сможет ли Россия окончательно реформироваться и втиснуться в этот глобальный мир, самая передовая часть которого уже вступила в постиндустриальную эру? Ответа на этот вопрос не знает никто. Сегодня мы можем с уверенностью говорить лишь о наших богатых потенциальных возможностях, о стойкости народа (не дай бог его сильно разозлить!) и о том, к чему нам, как обществу, следовало бы стремиться.
Россия была и остается центром обширного евразийского региона. На ее территории сосредоточены богатейшие природные ресурсы, включающие 58% мировых запасов угля, столько же нефти, 41% - железной руды и 25% - леса. У нее огромные земельные угодья. При надлежащих условиях она может стать необъятным полем приложения иностранных инвестиций, которые способны сдвинуть с мертвой точки процесс экономического развития, дать занятость людям, принести с собой новые технологии и культуру менеджмента. Однако сегодня иностранные инвестиции представляют собой лишь тонкий ручеек. В таблице приведены интересные данные, позволяющие сопоставить долю иностранных инвестиций за 1997 год в валовых капиталовложениях отдельных стран с переходной экономикой.
Россия сохраняет передовые позиции в некоторых отраслях высоких технологий, у нее еще есть большие научные заделы, а также огромный запас так называемого человеческого капитала - высокообразованных ученых, инженеров, изобретателей, квалифицированных рабочих. Мы всегда умели открывать, изобретать, создавать уникальные изделия (даже подковывать блох!), но не могли освоить самое главное - процесс внедрения в массовое производство, не считая военной области. Как пел Галич, "Зато мы делаем ракеты и покоряем Енисей..."
Как наконец превратить эти потенциальные возможности в реальный рост экономики? Как встать на истинно цивилизованный путь развития - без воровства, криминала, скандальных разоблачений в коррупции властей предержащих и только что родившихся олигархов всех мастей? Ответ на эти вопросы не может быть однозначным. Но очевидно, что положительное их решение определено продолжением реформ, внедрением правовых норм в наши хозяйственные отношения, усилением контроля и открытости всех деловых операций, прозрачностью процедур банкротства, слияний и поглощений предприятий, эффективной защитой контрактов и обязательств со стороны судебных органов. Но прежде всего многое зависит от того, как быстро реформируется само государство, его бюджетная система, в какой мере экономическая политика властных структур будет реально ориентирована на экономический рост и развитие.
"Государство в меняющемся мире" - такое название получил один из последних докладов Всемирного банка, посвященный анализу роли государства в развитых экономических системах и особенно в развивающихся, в том числе - переходных. Говорилось в нем и о проблемах наиболее эффективного государственного вмешательства в экономику. И это неспроста. После долгого периода резкой (и во многом справедливой) критики государства как инструмента, тормозящего экономический рост, происходит определенное отрезвление. "Развитие, - подчеркивается в докладе, - нуждается в эффективном государстве, играющем роль катализатора и помощника, стимулирующего и дополняющего деятельность частного бизнеса и отдельных лиц... История с настойчивостью повторяет, что хорошее правительство - это не роскошь, а жизненная необходимость. Без эффективного государства устойчивое развитие - и экономическое, и социальное - невозможно".
Та же самая тенденция проявляется и в странах с трансформационной экономикой. У нас тоже все больше начинают понимать, что государство в переходный период не может не играть важной позитивной роли. Хочется привести еще одно высказывание, на этот раз авторитетного венгерского экономиста Яноша Корнаи. Он предупреждает против двух ошибок при реформировании прежней системы: "Одна - это злополучное поспешное разрушительство и пресловутая "социальная инженерия"... Другая - это слепая вера в спонтанную эволюцию, в то, что желаемые социальные институты возникнут сами по себе. Ведь государственные институты не умирают и не рождаются спонтанно. Их следует отменять или устанавливать с помощью законов и регулирования, путем активных организационных действий администрации".
Чтобы осуществить переход к цивилизованной рыночной экономике, государство должно решить триединую задачу:
- Реформировать свою собственную структуру, повысить эффективность управления; решительно бороться со всеми видами коррупции.
- Продолжить создание того свода законов, которые бы обеспечили права и ответственность всех рыночных субъектов - от физических до юридических лиц. Необходимо четкое законодательство о распределении прав собственности между государством и рынком, включая земельные отношения. Без этого не будет условий для нормального функционирования бизнеса.
- Начать наконец активную политику экономического роста, стимулирующую капиталовложения, обновление производственных мощностей и расширение производства на основе глубокой реструктуризации хозяйства. Основой такой политики должны стать налоговая реформа, перестройка банковской деятельности (от спекулятивной к использованию ссудного капитала в реальном секторе экономики) и активное привлечение иностранных инвестиций. Стратегия экономического роста должна ориентироваться на развитие конкурентоспособных отраслей обрабатывающей промышленности и высоких технологий, пользующихся спросом на мировых рынках и внутри страны.
***
Сегодня трудно и бесполезно гадать, какой капитализм в конце концов сложится в России. Хотелось бы, чтобы через все трудности и отклонения мы шли по пути развития смешанной экономики, как это делали и делают все развитые и ныне динамично развивающиеся страны - и такое развитие вовсе не означает потерю своего собственного исторического лица. Масштабы государственного сектора, приоритеты экономической политики, методы ее осуществления, с одной стороны, и степень свободы частнопредпринимательской деятельности, с другой - иными словами, сочетание дирижизма (административно управляемой экономики) и рынка в разных странах различно, именно это и определяет существование в современном мире разных моделей смешанной экономики. (Весьма своеобразные формы сочетания дирижизма и рыночного механизма мы наблюдаем в тех моделях, которые формируются в странах восточно-азиатского региона, где государство в силу исторических и культурных традиций играет особенно важную роль. Возможно, это и признак, и существенная черта еще слабого развития капитализма в этих странах.)
Вся история капитализма - поиск оптимального соотношения между масштабами и формами государственного вмешательства в экономику и степенью господства конкурентных, рыночных отношений и их стимулирования со стороны самого государства. Этот оптимум не лежит на поверхности, его не могут рассчитать просто умные люди. Каждая страна находит его или приближается к нему с учетом исторических особенностей своего развития. Критерии оптимимума меняются в зависимости от конкретных условий, от того, какие приоритеты выдвигает жизнь на передний план - социальные (занятость, более уравнительное распределение доходов) или производственно-экономические (эффективность, конкурентоспособность, экономический рост).
Важно подчеркнуть и другое. Несмотря на своеобразие разных моделей смешанной экономики, у них существуют по крайней мере три общие черты. Первая - рыночная основа. Какими бы непохожими друг на друга они ни были, существует ядро социальных институтов, правовых принципов, мотивов деятельности, организационных форм, единое для всех стран с развитой рыночной системой. Вторая черта - социальная ориентированность. Имеем ли мы перед собой реформистскую или либеральную стратегию государственного регулирования экономики, социальная компонента занимает в ней важное место. Всюду государство - залог социальных гарантий и экономической стабильности. И, наконец, третья. Формой политической организации общества и власти, которая обеспечивает политическую прочность всей конструкции, является демократия.
Среди российских экономистов и политологов нет единства в понимании того, какая модель наиболее приемлема для России. Здесь можно встретить по крайней мере две противоположные позиции: дирижистскую, стремящуюся к возрождению некоторых черт модели административно -управляемой экономики, и либеральную, рассчитанную, по сути дела, на уже развитую рыночную систему. Учитывая всю сложность переходной экономики нашей страны, глубину ее кризиса, масштабность необходимых структурных преобразований, криминализацию рождающейся рыночной системы, реалистическая позиция, видимо, принадлежит тем, кто надеется найти нечто среднее между этими крайностями. Рыночные реформы следует углублять, но и от помощи государства, направленной в первую очередь на проведение этих реформ и структурных преобразований, отказываться не резон.
И будем верить, что Россия найдет свою модель смешанной экономики, в которой соответствующая "смесь" рыночного механизма и дирижизма будет определяться ее политическим выбором, степенью преодоления экономических трудностей и ее историческими традициями.
