СОСЛАГАТЕЛЬНОЕ НАКЛОНЕНИЕ ИСТОРИИ
Как-то юный Александр (Македонский. - Прим. А.Н.), узнав из сочинений Демокрита о существовании бесконечного множества миров,
возмутился и воскликнул: "А я не повелеваю даже этим одним!"
Л. Р. Козлов. "Музей остроумия".
Каждый день мы создаем в собственной жизни альтернативные истории: например, поторопившись перейти улицу в неположенном месте, платим штраф и с испорченным настроением идем дальше. А может случиться так, что именно благодаря этому встречаем свою судьбу, настоящую любовь. Выбирая одну дорогу, одну реальность, мы тем самым оставляем нереализованными другие варианты. В одном случае наша семейная жизнь и карьера складываются менее удачно, в другом - достигаем наивысшего успеха. Сколько раз каждый из нас вздыхал: "А если бы я тогда…"
Теперь представьте себе все это в глобальном масштабе - масштабе исторического развития. Если вообразить, сколько возможностей дается одному индивидууму в течение дня, то какое же количество путей открывается перед человечеством, перед тем или иным континентом или страной?! Это и делает альтернативную историю одной из наиболее привлекательных концепций научной фантастики.
Как серьезные люди стали заниматься несерьезным делом
Первым сказал "если бы" в серьезном труде не кто-нибудь, а Тит Ливий. Между 35 и 30 годами до н. э. он написал известный труд "История Рима от основания города", где высказал предположение, что произошло бы, если бы Александр Великий прожил дольше и повернул на запад, чтобы напасть на римлян. Как истинный патриот, Тит Ливий счел, что армия Македонского непременно потерпела бы поражение.
Авторы эссе из книги "Если бы это произошло по-другому" под редакцией сэра Джона Коллинза Сквайера (она вышла в 1931 году) обсуждали: что произошло, если бы Дон Джон Австрийский женился на Марии, королеве Шотландии, или генерал Ли не выиграл битву при Геттисберге? Среди выступивших со своими "прогнозами" в сборнике был и Уинстон Черчилль.
Разумеется, такой вопрос не мог не волновать воображение писателей. Например, Синклер Льюис в романе "У нас это невозможно" попробовал описать Америку, в которой господствуют политики фашистского толка, а Уильям Голдинг в рассказе "Чрезвычайный посол" изобразил судьбу талантливого изобретателя, опередившего эпоху Византийской империи. Владимир Набоков в романе "Ада" тоже отдал дань жанру "если бы".
Однако именно в фантастике жанр альтернативной истории достиг такого размаха, что критики вынуждены были выделить его в самостоятельное направление.
И фантасты взялись за дело
Американский фантаст Роберт Силверберг сказал как-то, что если научная фантастика - литература множества возможностей, то альтернативная научная фантастика предлагает бесконечное множество тех же самых возможностей. ("Энциклопеди я научной фантастики". Сост. Питер Николс. Нью-Йорк, 1979.)
Особенную популярность тема альтернативных миров в фантастической литературе приобретает с середины 1930-х годов. Так, в рассказе "Время побоку" американский писатель Мюррей Лейнстер выдвинул теорию, что время может течь, подобно реке: не только прямо, но и изгибами. В таком случае прошлое и будущее в каких-то точках смыкаются, и современные граждане могут встретиться с доисторическими животными, марширующими римскими легионами или стать свидетелями победы Юга в Гражданской войне в Америке.
Первую действительно серьезную попытку выстроить крепко сбитую альтернативную историю, как считают критики, сделал Спрэг де Камп в романе "Да не опустится тьма", герой которого пытается спасти Рим от нашествия варваров. А в романе "Колеса Если" он показывает, как выглядела бы жизнь современной Америки после десятивековой колонизации ее норвежцами .
Но справедливости ради стоит вспомнить, что писатели обращались к жанру альтернативной истории еще в позапрошлом веке.
Герберт Уэллс, Жюль Верн и Эдгар Райс Берроуз - классики фантастики - стали основоположниками (каждый в своем роде) особых направлений, как и Конан Дойль с "Затерянным миром" или Марк Твен с его романом "Янки при дворе короля Артура". Даже реалист Диккенс, например, в "Рождественской песни в прозе", где Скрудж изменяет свою жизнь и этим создает новое будущее, тоже отдал дань жанру, который получил столь широкое распространение в наше время.
Так что, несмотря на жаркие споры критиков об изобретателях жанра, ясно, что он существовал задолго до выделения в самостоятельное течение литературы.
Основные принципы альтернативной истории
В своих идеях альтернативной реальности писатели опирались на теорию Фонтенеля о множественности миров. Сам Бернар де Фонтенель (1657-1757), зачинатель движения просветителей, проживший без малого 100 лет и повидавший разные "миры", вряд ли предполагал, что его научно-популярный труд по астрономии "Рассуждения о множественности миров" (запрещенный в России церковью через 15 лет после выхода в свет) заложит основу для целого направления в литературе.
Труд Фонтенеля в легкой и понятной форме излагает в духе учения Коперника вопрос о строении Вселенной, а также идеи Джордано Бруно и его античных предшественников о множественности миров. Автор построил книгу в форме диалога: неглупая от природы и остроумная маркиза, несведущая в науках, беседует вечерами с приезжим гостем о мироздании, поэтому главы книги (их всего шесть) и названы "вечерами". В первом "вечере" речь идет о том, что Земля есть планета, которая вращается вокруг своей оси и вокруг Солнца. Во втором и в третьем - о Луне как спутнике Земли. В четвертом описываются особенности Венеры, Меркурия, Юпитера, Марса и Сатурна. В пятом доказывается, что неподвижные звезды - суть солнца, имеющие свои планетные системы, причем здесь излагается вихревая гипотеза Декарта. Шестой "вечер" - подведение итогов, где даются дополнительные сведения к предыдущим пяти главам.
Таким образом, Фонтенель излагает довольно обширный курс астрономии с философской подкладкой. Его труд написан живым языком, со множеством экскурсов в литературу, историю и т.д. Немало места в книге он отводит и вопросу об обитаемости миров. Автор - горячий защитник идеи, что Земля не может представлять в этом отношении исключение среди множества тел Вселенной и что живые существа есть и на других планетах. Но, не желая переступать грани научной достоверности, остерегается строить предположения о внешности и нравах существ.
"Вероятно, различия увеличиваются по мере удаления, и тот, кто взглянул бы на жителя Луны и жителя Земли, - пишет Фонтенель, - увидел бы ясно, что они принадлежат мирам более близким, чем житель Земли и житель Сатурна. Например, в одном месте объясняются посредством голоса, в другом говорят только знаками, а дальше вовсе не говорят. Здесь рассудок образуется только одним опытом; в другом месте опыт дает рассудку очень мало; а дальше - старики знают не более, чем дети. Здесь будущим мучатся более, чем прошедшим; в другом месте - прошедшим больше, чем будущим; а дальше - не хлопочут ни о том, ни о другом - и, может быть, несчастливы менее некоторых других… Одна планета наслаждается приятностями любви, но во многих своих местах она постоянно опечалена ужасами войны. На другой планете наслаждаются вечным миром; но посреди этого мира совершенно не знают любви и скучают. Одним словом, то, что природа делает в малых размерах, когда распределяет между людьми счастие или таланты, то без сомнения она сделала и в больших размерах в отношении к мирам; и она строго наблюдала, чтобы был приведен в действие ее чудесный секрет, именно - все разнообразить и в то же время все уравнивать, вознаграждая одно другим".
Работая над книгами по альтернативной истории, писатели основательно изучают настоящую историю Земли, те принципы, которыми она регулируется, и в своих романах (почти всегда) объясняют процессы, которые могли бы вызвать появление параллельных реальностей, и указывают определенные точки в истории, когда произошло разветвление в развитии миров. В такого рода произведениях описывается не только альтернативное прошлое, но и альтернативное настоящее.
Иногда подобные параллельные реальности возникают сами по себе, иногда в результате взаимодействия с другими аналогичными мирами, иногда этому содействуют внешние силы: эксперименты ученых или вмешательство сверхъестественных существ.
Что же писатели подвергают изменениям в своих историях?
1. Географическое распространение империй (например, у Хольма ван Зайчика).
2. Системы правления и распространение религии (как в некоторых историях Пола Андерсона).
3. Принципы, на которых базируются техника и технологии (как в романах Гарри Тертлдава или Рэндала Гаррета).
При этом они оставляют определенные события или приметы времени, которые так или иначе должны оставаться неизменными, чтобы читатель узнал, от какой именно реальности отпочковалась та или иная альтернативная. Выбор может пасть на архитектуру или оформление города (как памятник Петру - Жасминовый Всадник - у Хольма ван Зайчика в Александрии Невской, в которой отчетливо угадывается Санкт-Петербург) или на названия городов (как Лондон, Париж или Руан у Рэндала Гаррета в историях о лорде Дарси) и т.д.
Если говорить о типах и идеях, лежащих в глубинной основе произведений, то в русской и западной фантастике они немного различаются.
Что интересно западным писателям?
В западной фантастике существуют два основных типа или подтипа жанра альтернативной истории, которые в свою очередь делятся на несколько подвидов.
Первый тип можно назвать историческая история. В них автор следует событиям, которые имели бы место, если бы некоторые значительные события нашей истории произошли по-другому. И для успеха книги очень важно, насколько хорошо автор представляет себе весь спектр проблем эпохи, о которой пишет.
В исторической истории писатели часто пытаются переиграть реальные события в попытке понять: был бы наш мир лучше при другом исходе? И почти всегда убеждаются, что нынешний все же симпатичнее, чем большинство альтернатив.
Классическое произведение Уорда Мура "Принеси праздник" рисует мрачный "портрет" США, в которых Юг выиграл Гражданскую войну. Популярна тема Второй мировой войны - романы о мирах, в которых нацисты одержали победу: "Две судьбы" К. М. Корнблата, "Человек в высоком замке" Филиппа К. Дика или "Фатерлянд" Роберта Харриса.
Другие поворотные пункты, чрезвычайно привлекающие авторов, - Реформация и индустриальная революция. Сейчас критики называют подобные произведения "Steam Punk" (вольно этот термин можно перевести как "паропанк"), которые в свою очередь подразделяются на исторические (связанные с техникой) и фэнтэзийные (сочетающие технику и магию). Что имеют в виду исследователи под термином "паропанк"? Это жанр, где авторы повествуют об альтернативных мирах, находящихся на уровне технического развития Европы конца XIX века. Техника (дирижабли, аэропланы, паровозы, пароходы), однако, воспринимается простыми людьми не как привычное и банальное, а как нечто чудесное и зачастую демоническое.
Исторический паропанк на Западе очень популярен. Самый крупный раздел направления - викторианский . Он обычно имеет дело с альтернативными производными индустриальной революции. Пример тому - роман "Дифференциальная машина" Уильяма Гибсона и Брюса Стерлинга (они, кстати, являются и авторами термина "Steam Punk"), в котором вычислительная машина Бэббеджа ускоряет информационно-технологическую революцию в Викторианской Англии (может быть, многие уже видели фильм в этом же стиле "Лига необычных джентльменов"). Существуют версии, как в романе Кита Робертса "Павана", когда в "параллельной" Англии не произошла Реформация и вследствие этого не развился научно-технический прогресс; а у Кингсли Эмиса в "Изменении" из-за непроизошедшей Реформации вся Европа и по сей день остается под властью Рима.
Если говорить о фэнтэзийном "Steam Punk", то сразу вспоминаются замечательные авторы Рэндал Гаррет и Гарри Тертлдав. В параллельных мирах, которые они создали, - Англо-Французская империя Рэндала Гаррета в историях о лорде Дарси, аналоге Шерлока Холмса, и странная Калифорния из романа "Дело о свалке токсичных заклинаний" Гарри Тертлдава - многое в обычной жизни (включая медицину, некоторые технические изобретения и т.д.) густо замешано на магии.
Существует и другое направление жанра - литературная история, где изменения происходят в результате вмешательства выдуманного автором героя. Чаще всего это направление развивается в произведениях о всевозможных патрулях времени, институтах времени и тому подобных образованиях, как у Айзека Азимова в "Конце вечности" и у Пола Андерсона в цикле "Патруль времени".
Герои в такого рода романах и рассказах используют для передвижения машины времени разного типа и чаще всего занимаются полицейскими операциями по исправлению незаконных вмешательств в исторический процесс.
Вот как описывает задачи персонала этих организаций Роберт Силверберг в романе "Вверх по линии": "...Однажды к нам в класс заглянул лейтенант Брюс Сандерсон из патруля времени, чтобы рассказать о тех опасностях, которые нас подстерегают, если отважиться на вмешательство в ход событий, зафиксированных в историческом прошлом.
- Так вот, - начал лейтенант Сандерсон, - вам уже, наверное, известно, что наша главная задача - поддержать священную неприкосновенность нынешнего времени. Мы не имеем права позволить всякого рода случайным изменениям проникнуть в прошлое, ибо это может вызвать непредсказуемые последствия для настоящего. Поэтому-то мы и обзавелись патрулем времени, который ведет неусыпное наблюдение за всем временным континуумом, простирающимся вверх по линии, и принимает все меры для того, чтобы события в нем происходили именно так, как они зафиксированы в исторических книгах. От себя хочу добавить: Боже, благослови тех людей, которые законодательно закрепили существование патруля времени!
Только не подумайте, Боже упаси, что я получаю какое-то удовольствие от той работы, которую мне приходится выполнять, - продолжал лейтенант, - хотя и считаю, что сохранение неприкосновенности нынешнего времени - самая важная работа, которую должен выполнять человек. Но когда я произношу: Боже, благослови тех людей, которые придумали патруль времени, то имею в виду вот что. Этим людям мы обязаны спасением всего, что является в нашем существовании истинным, драгоценным и прекрасным. Вы хотя бы представляете себе, что могло бы случиться, не будь патруля времени? Какого рода безобразия могли бы творить беззастенчивые негодяи? Позвольте мне привести несколько примеров: вылазка в прошлое и уничтожение Иисуса, Магомета, Будды… предупреждение величайших негодяев нашей истории о тех опасностях, которые им грозят в будущем… кража сокровищ искусства из прошлого… проведение мошеннических финансовых операций… возможность давать заведомо ложные советы великим правителям прошлого, тем самым завлекая их в ужасные ловушки…
Я привел все эти примеры, друзья мои, потому что именно такого рода преступления на самом деле случались. Они все взяты из архива патруля времени, хотите - верьте мне, хотите - нет!
…Вы можете быть абсолютно уверены в том, - каждый раз заявлял он, - что прошлое непременно восстанавливается всякий раз, когда претерпевает какие-либо изменения. Гипотетические миры, созданные нелегальными изменениями, прекращают в силу действия обратных связей свое существование в тот момент, когда засекают того, кто такое изменение осуществил. Квод эрат демонстарндум - что и требовалось доказать.
Это абсолютно ничего не объясняло. Но лучшего объяснения мы так и не получили".
Практически во всех произведениях данного жанра (и в русских тоже) персонал работает по такого рода правилам. Разумеется, у разных авторов формулировка инструкций несколько отличается, но суть остается та же - писатель легко может нафантазировать любое будущее, не будучи уверен, что попадет в него, но трудно смириться с другим настоящим… Даже в романах, где нет специальной организации, осуществляющей надзор за временами, например "Ярость" Генри Каттнера (человек из нашего мира похищен в альтернативный, приспосабливается к нему и выполняет миссию, для которой похищен), персонажи вынуждены предотвращать вмешательство в историю, чтобы сохранить существующий и устраивающий всех порядок.
К литературной же истории относятся и произведения, кардинально меняющие принципы развития человечества. Гарри Гаррисон сочинил серию романов, в которых описал последствия фундаментальных изменений в биологическом развитии Земли. В этом мире выжившие динозавры борются с "дикими" людьми. Однако динозаврам , как бы они ни были высокоразвиты, неведомы любовь, забота о близких, чувство юмора - то, что всегда помогало людям выжить в самых серьезных ситуациях, поэтому гуманоиды Гаррисона побеждают ("К западу от Рая").
Несмотря на существующие у критиков определения видов и подвидов этого направления, далеко не все произведения можно однозначно втиснуть в рамки той или иной модели.
О чем думают русские писатели?
В России альтернативная история начинает бурно развиваться с 1990-х годов. Но на самом деле уже в литературе ХIХ века можно найти предшественников современных авторов. В повести О. И. Сенковского "Ученое путешествие на Медвежий остров" из цикла "Фантастические путешествия барона Брамбеуса" просматриваются зачатки альтернативной истории, а в романе М. Н. Загоскина "Искуситель" - истоки другого популярного жанра русской фантастики - криптоистории (тайной истории). Из более поздних работ, развивающих этот жанр, очень интересен роман В. Гиршгорна, И. Келлера и Б. Липатова "Бесцеремонный Роман" о советском изобретателе машины времени Романе Владычине, который помог Наполеону победить при Ватерлоо. А в советское время эту тему пытались возродить Е. Войскунский и И. Лукодьянов в "Экипаже "Меконга"", а также А. Казанцев в "Клокочущей пустоте" о Сирано де Бержераке.
Рассуждая о феномене возросшей в России популярности жанра в 90-х годах, критики приходят к выводу: долгое время альтернативная история находилась под спудом: "иного не дано!". И когда наконец возможность появилась, многие писатели почувствовали потребность ответить на вопрос: как мы жили бы, если бы не произошло всем известных событий. Самый большой интерес у авторов конечно же вызывают такие переломные события, как Октябрьская революция, Гражданская война, Великая Отечественная, репрессии 30-х годов…
Жанр фантастики стал как бы ареной для полемики с деятелями истории (Ленин, Сталин, Берия). К тому же наш народ в принципе недоволен собственной историей. Вот фантасты и тешат свою и читательскую душу, перекраивая прошлое на все лады: от вполне научно обоснованных теорий до разудалых сериалов о приключениях "патрульных времени".
В отечественной фантастике развиваются два направления, отличающиеся от западных. Одно из них - собственно альтернативная история, а другое - криптоистория, или тайная история (в данном случае тайная история страны). Они разнятся способом подхода к материалу. Альтернативная история, исходя из какой-то определенной точки исторического развития, ведет события по другому пути, а криптоистория, точно описывая исторические события, дает их причинам фантастическое объяснение. В качестве примера двух разных подходов к этой теме можно назвать роман Андрея Лазарчука "Иное небо" (расширенный вариант - "Все способные держать оружие…") и цикл Андрея Валентинова "Око силы".
Точкой расхождения с официальной историей у Андрея Лазарчука стал 1942 год, когда в результате заговора Германа Геринга гибнет в авиакатастрофе Гитлер. События романа происходят уже в начале 90-х, во время кризиса "тысячелетнего рейха".
В криптоисторическом цикле Андрея Валентинова "Око силы" переломные моменты вызваны некими фантастическими причинами: влиянием могущественной силы из прошлого (исходящей из Шамбалы). Автор создает глобальную картину истории Советской родины от революции до событий 1991 года, и его герои проходят через все этапы "великого пути".
В совместно написанных А. Лазарчуком и М. Успенским романах "Посмотри в глаза чудовищ" и "Гиперборейская чума" главным героем становится поэт Николай Гумилев, чудом спасенный некой мистической организацией "Пятый Рим". В наше время он борется с представителями древнейшей цивилизации разумных ящеров.
О другой - благополучной и преуспевающей - современной России, не пережившей ни один из катаклизмов нашей истории, рассказывает Вячеслав Рыбаков в романе "Гравилет "Цесаревич"". Мир, созданный автором, состоялся бы, если бы во второй половине XIX века некоторые события (накануне франко-прусской войны 1870-1871 годов) пошли другим путем. Рыбаков описывает такое изумительно спокойное и уютное состояние страны, хороших людей, чистые отношения, что преступления (расследова нием которых приходится заниматься главному герою) кажутся пришедшими откуда-то извне, каковыми, в конце концов, и оказываются. Наш реальный для читателя мир становится альтернативным для героев, "выращенным в пробирке" для экспериментов над людьми, их психологией и поведением. Альтернативный мир не просто влияет на реальный, но и взаимодействует с ним, люди чувствуют существование двойников и периодически переживают их эмоции, как свои собственные.
Опираясь на исторические источники, Андрей Мартьянов предлагает свою концепцию Средневековья в трилогии "Вестники времен". Главные герои: немецкий летчик Гюнтер Райхерт (он выпадает в прошлое из Второй мировой войны) и русский спецназовец Сергей Казаков (его заносит в другой мир из 2002-го) - вынуждены участвовать в событиях ХII века, во время третьего Крестового похода. Правда, даже комментатор событий - дьявол - не может объяснить им, с какой целью они тут оказались.
В шеститомной эпопее "Плохих людей нет" Хольма ван Зайчика (под чьим именем скрываются китаисты и фантасты Вячеслав Рыбаков и Игорь Алимов) события происходят в стране под названием Ордусь - в стране, где нет плохих людей. Хочется искренне в это поверить, и многие поклонники верят, поскольку спрашивают у авторов: "Где бы купить билет в один конец?". Рыбаков и Алимов точно указывают время, когда мир Ордуси разминулся с нашей реальностью: в эпоху Александра Невского православная и конфуцианская цивилизации объединились для строительства нового мира. История прекрасной Евразии с узнаваемыми городами и сатирическими аллюзиями на современную действительность - превосходный образец альтернативной реальности.
Другой пример - дилогия Владимира Руги и Андрея Кокорева "Золото кайзера" и "Гибель "Демократии": реальность возникла параллельно нашей в момент, когда Ленина на пути в Россию смыло с борта парома в Балтийское море. Авторы создали совершенно самостоятельный мир, выстроенный, исходя из реальной ситуации в России первой трети ХХ века, но с поправками на вездесущее "если бы".
Существует даже книга, которую сначала легко принять за самую что ни на есть всамделишную (настоящую) критическую литературу, если скачать ее из обычной (не фантастической) библиотеки в сети. Называется она "Сомерсет Моэм (в переводе Бориса Штерна). Второе июля Четвертого года (Новейшие материалы к биографии Чехова)" и повествует о литературной и жизненной биографии Антона Павловича Чехова. В частности, о том, что якобы в 1904 году умер не Чехов, а молодой писатель Горький. Антон Павлович же стал влиятельным деятелем мирового сообщества. Книга написана столь убедительно, что и впрямь начинаешь верить: так все и было, и мы лишь по чистой случайности знаем историю в ином виде.
Можно еще долго перечислять интересные работы в жанре альтернативной истории, но, наверное, важнее понять, почему этот жанр вызвал такой интерес в наше время. Думается, что на рубеже веков люди всегда испытывают особенно острое желание оглянуться назад, чтобы оценить прошлое и представить, предугадать, как будет выглядеть будущее. Историки и писатели пытаются осмыслить принципы, которым подчиняется ход истории, чтобы понять, как она может развиваться дальше.
Но не сбивают ли с толку все эти "варианты", не сеют ли путаницу в головах читателей, тем более молодого поколения? Нередки примеры, когда современные учебники по истории и без того весьма произвольно толкуют реально происходившие события. Что на это можно ответить?
Только одно. Талантливо написанная книга (если к тому же автор действительно серьезно поработал над историческими материалами) заставляет читателей обратиться к справочникам, документам, почитать дополнительную литературу, расширяя тем самым его кругозор. Ну а плохие книги существуют, к сожалению, в любом жанре.
Эпилог
И напоследок подумаем вот о чем: на протяжении многих десятков лет фантасты придумывали разные варианты будущего - страшного и не очень. Но все предсказания, независимо от того, насколько достоверные факты и предположения лежат в их основе, на сегодня не сбылись. Получается, что наш мир уже прожил эти возможности, пусть даже и на бумаге. А сейчас реализует свою собственную, альтернативную будущность.
Иллюстрация «Поляроид с крошечным художником внутри.»
Кажется, что это обычный поляроид. Но в альтернативном мире принцип его работы подчиняется совсем другим - магическим - законам. Внутри аппарата может сидеть крошечный художник, который рисует "на заказ" владельца тот или иной объект. А в какой-то момент, высунувшись из окошечка, заявит: "Не жми кнопку, у меня кончились краски!" И никого в том, другом, мире это не удивит.
Иллюстрация «Интерес читателей к фантастике не падает.»
Свидетельство тому - масса книг этого жанра на прилавках. От книгоиздателей не отстают и издатели периодики: фантастические рассказы и повести публикуют почти все "толстые" журналы. Регулярно выходят и целиком посвященные фантастике журнал Бориса Стругацкого "Полдень, XXI век" и альманах "Сверхновая". Большой популярностью пользуется жанр альтернативной истории. Октябрьский номер "Сверхновой", например, полностью "отдан" авторам, которые излагают свои версии того, "что было бы, если бы..."
