ХВОСТ "АЛМАЗНОГО ДРАКОНА"
"Алмазная лихорадка" в Канаде началась после того, как в 1991 году геолог Чак Фипке нашел первую трубку с довольно крупными кристаллами. Это открытие породило более 200 компаний, которые начали искать драгоценные камни по всей стране, но новых алмазных трубок обнаружить не удалось. Находку Чака Фипке посчитали случайной, и в алмазной отрасли наступил кризис.
Президенту одной из канадских компаний посоветовали обратиться к ученым из России, а именно к Николаю Похиленко - геологу из Сибири с большим опытом прогнозирования и поиска алмазов в Якутии, хорошо знакомому с месторождениями в ЮАР, Австралии, Индии, Китае, США и Алжире.
Похиленко сначала отказал канадцам, поскольку собирался провести лето в экспедиции в Якутии. Но тут вмешался случай: Николай Петрович сломал ногу и в тайгу поехать не смог. Оказавшись не у дел, Похиленко в конце концов решил отправиться в Канаду.
Ученый рассказывает:
Я прибыл в Канаду 10 августа 1994 года. До конца сезона оставалось каких-нибудь три-четыре недели. Проведя три дня в Ванкувере, где находился главный офис компании, я полетел на север. Посмотрел на месте, как работают мои канадские коллеги, и понял, что найти что-либо стоящее их методами на территориях с такими сложными геолого-поисковыми условиями непросто. Имевшаяся у них геологическая информация не стыковалась с теми данными, которые мы обычно используем для поисков алмазов в России. Однако времени на получение нужных образцов, карт, геофизических данных, проведение структурного бурения уже не было. Сначала меня охватило полное уныние: помочь никто не сможет, на вопросы никто не ответит, той информации, которая мне нужна, нет, а ту, которая есть, непонятно, как приспособить для поисково-оценочных целей.
Общая ситуация тоже складывалась не в пользу русского геолога. Большинство специалистов склонялись к мнению, что дальнейшие попытки найти алмазы в Канаде окончатся неудачей: ведь практически все потенциальные районы уже обследованы, и везде получен отрицательный результат.
Тщательно изучив геологические материалы, я понял, что та территория, которую геологи компании выбрали в качестве наиболее перспективной, на самом деле вряд ли оправдает их надежды, - продолжает свой рассказ ученый. - Многолетний опыт поисковой работы в Сибири и других районах давно привел меня к выводу, что на участках, расположенных близко к зонам сравнительно молодой тектонической активизации, промышленные месторождения алмазов практически не встречаются. Канадцы приуныли, однако у нас появилось восемь резервных дней для работ на других участках. Мое внимание привлек самый южный из них, который заметно отличался от других по структурному положению и общим геолого-тектоническим характеристикам. Свою точку зрения я высказал руководителям компании.
Поначалу рекомендации русского ученого восприняли как чудачество. Ведь еще в 1980-х годах специалисты компании "Де Бирс" искали там алмазы и ничего не нашли. Затем два сезона в этом районе работали канадские геологи, и вновь впустую. Зачем напрасно тратить деньги, которых так мало?!
Однако доводы канадских коллег меня не убедили, - говорит Н. П. Похиленко. - Я был уверен, что если удастся найти что-нибудь стоящее, то только на этом интересном участке, и настаивал на своем. В общем, мне разрешили поработать там три дня и предоставили двух помощников, повара и вертолет. На месте не было ни лагеря, ни запасов горючего для вертолета. По нашим меркам, чтобы полностью обследовать территорию в 2500 квадратных километров, нужны как минимум целый полевой сезон (три-четыре месяца) и крупная поисковая партия с группой геофизиков, мобильными буровыми установками и бригадой горняков, всех вместе за сотню человек.
Похиленко и сам понимал авантюрность своей затеи, но тем не менее настаивал, будто предчувствуя удачу. Наверное, она обязательно приходит к тем, кто знает много и кто умеет рисковать!
За оставшееся до вылета время я попытался выделить на огромной территории небольшие локальные участки, где можно обнаружить кимберлитовые трубки, - вспоминает ученый. - Выбрал три (по числу рабочих дней) самых перспективных участка, каждый площадью 15 квадратных километров.
К сожалению, один день пришлось потратить напрасно. Местные геологи сообщили, что поблизости есть "интересный участок", и поступило распоряжение его обследовать. Похиленко несколько часов летал над указанным районом и конечно же ничего не нашел. Обозлился, предъявил ультиматум начальству, и ему наконец-то предоставили полную свободу. Но оставалось всего лишь два дня!
А теперь подробный рассказ о том, как свершаются великие открытия. Говорит Николай Петрович Похиленко:
На следующий день - это было 31 августа 1994 года - злой и невыспавшийся (после "крупного" разговора перенервничал и часов до трех ночи не мог уснуть) два часа летал на вертолете над тремя локальными участками и составлял с воздуха детальный план и схему их опробования. Понял, что один из них, с нашим скудным обеспечением, нам не по зубам, и в итоге решил поработать на двух оставшихся. За пару часов на первом участке промыл несколько проб тиллов - осадочных пород ледникового происхождения. Ничего интересного не обнаружил. Оставался второй участок и один день для работы. Приземлились примерно в половине первого на первой точке. Пока мои помощники готовили место для промывки проб, я решил быстренько до обеда промыть хотя бы один образец - ну уж очень не терпелось! И сразу же увидел в лотке пару хороших зерен пикроильменита и роскошный густо-лиловый пироп. Эти минералы относятся к кимберлитовым материалам - спутникам алмазов, поэтому сомнений не было - зацеплен ореол от кимберлитового тела!
Вначале Николай Петрович никому не сказал о своей находке - требовалось собраться с мыслями.
По моим построениям, коренной источник должен был быть совсем рядом. Перед приземлени ем я заметил метрах в трехстах от нас выход отполированного ледниками гранитного массива и через пять минут был там. Замерил азимут направления ледниковых царапин и определил положение ореола от прогнозируемого кимберлитового источника. Сердце колотилось: не каждый день удается "хватать за хвост" кимберлитовую трубку… Я решил сделать перерыв и пообедать. Мои канадские помощники уже давно "отланчевали" и с нескрываемым любопытством наблюдали за мной, догадываясь, что происходит нечто нестандартное. После обеда определил на карте новое положение центрального образца, взял с собой одного из помощников - Уолтера Мелника, и минут через пятнадцать мы добрались до нужной точки. Это оказался берег озера с четкой разломной структурой. Взятый образец не обманул ожиданий: еще толком не домыв его, я увидел в лотке сотни крупных пикроильменитов и пиропов. Дальнейшее было делом техники, и через три часа мы поняли, что кимберлитовая трубка большей своей частью находится под глубоким озером. Позвонили в Ванкувер, но президента компании не застали. Дозвонились до него только поздно вечером, успев по сибирской традиции слегка "обмыть" наш успех. Президент, уловив по дикции наше подогретое состояние, вначале не поверил. Серьезный разговор состоялся утром, и вскоре прилетел самолет с руководством компании и независимыми экспертами. Я показал им все материалы и место, где надо бурить.
Первая скважина через 14 метров ледниковых отложений вошла в кимберлит. В прессе поднялся шум. Фактически был открыт новый алмазоносный район, в существование которого на этой территории никто не верил…
На этой "возвышенной ноте" можно поставить точку. О том, как развивались дальнейшие события, Николай Петрович Похиленко рассказывает в своих записках, фрагменты из которых, как мне кажется, дают яркое представление о судьбе открытия.
"В следующий сезон мы приехали в Канаду уже втроем: мне составили компанию доктор геолого-минералогических наук В. П. Афанасьев и моя жена Люся, имевшая многолетний опыт поиска алмазов на северо-западе Якутии. Сезон был трудным, с плохой погодой: снег на неделю выпал уже в середине августа. Большую часть времени потратили на исследование территории, примыкающей с юга и севера к мощной разломной зоне. Аэрогеофизическая съемка опять дала массу аномалий, но их надежность и связь с кимберлитами были весьма спорными, и для разведочного бурения выбрать практически было нечего. Самые интересные и, как потом оказалось, важные результаты в тот год были получены в конце сезона. В центральной части участка, в 10-12 километрах от главной разломной зоны, находилось озеро Снэп-Лейк. Это озеро пересекала другая разломная зона, существенно меньших размеров, которая к тому же меняла свое направление. В месте изгиба разлома была развита сеть оперяющих разломов, что и заставило меня уделить этому узлу особое внимание. Положительные результаты с единичными зернами индикаторных минералов дали пробы, взятые к западу от озера на сравнительно небольшом расстоянии - менее двух километров по направлению движения ледника. Но интервал поперек движения ледника оказался необычно широким для ореола от кимберлитовой трубки - около двух с половиной километров. Образцы, взятые восточнее озера, индикаторных материалов не содержали. Сложившаяся ситуация меня сильно заинтриговала, и, хотя признаков кимберлитовой трубки в районе озера Снэп-Лейк мы не выявили, я решил в конце сезона вернуться туда и взять дополнительные пробы, обращая особое внимание на качество исходного материала. В четырех пробах из 12-ти, взятых опять-таки западнее озера, были обнаружены зерна индикаторных минералов, и опять абсолютно все дополнительные пробы, взятые восточнее озера, оказались пустыми. Поскольку последний ледник на этой территории (12 тысяч лет назад) двигался в юго-западном направлении, мы тогда сделали рабочее предположение, что коренные источники этих минералов находятся в озере Снэп-Лейк…
Начало сезона 1996 года я провел в Западной Якутии: возглавлял экспедиционный отряд, работавший в среднем течении реки Мархи, крупного левого притока реки Вилюй, где отрабатывалась методика поисковых работ на территориях интенсивного развития карста. В Канаду попал уже в начале августа, и ситуация была там очень сложная - инвесторы разуверились в перспективах района и начали интенсивно выводить свои деньги из компании. Акции компании упали до непозволительно низкого уровня, вести поисковые работы было уже практически не на что. В сезон 1996 года в Канаде сибирских геологов опять было трое - в начале июля туда уехали один из наиболее опытных геологов-поисковиков М. А. Вавилов и минералог, моя бывшая аспирантка Лада Реймерс. Несмотря на детальные поиски, прямых признаков нормальных кимберлитовых трубок мы не обнаружили. Руководство компании было в унынии…
Но все же в тот сезон нам удалось получить нестандартные и очень важные результаты. Во-первых, мы обнаружили кристаллы алмазов вместе с небольшим количеством индикаторных минералов в пробах ледниковых пород, взятых вблизи озера Снэп-Лейк. Во-вторых, установили, что источники алмазов находятся западнее акватории озера. И, наконец, самый главный результат, во многом определивший судьбу этой территории, да и, пожалуй, самой компании в целом, был получен за неделю до конца сезона. Ситуация сложилась драматическая. Запас финансовых фондов компании был близок к нулю, президент перенес психологический срыв, серьезно заболел и на много месяцев выбыл из игры.
В общем, мы продолжали работы, стиснув зубы, и в самом конце сезона вблизи субмеридиональной разломной зоны на северо-западном побережье озера нашли многочисленные обломки очень странных пород, существенно отличавшихся по внешнему виду от типичных кимберлитов, но явно им родственных. Вместе с Мишей Вавиловым отобрали десятка полтора мелких фрагментов обнаруженных пород общим весом чуть более одного килограмма, раздробили их, и я начал очень осторожно промывать в лотке дробленый материал.
Сначала увидел на поверхности лотка достаточно крупный (около одного миллиметра) октаэдр хромита - одного из главных индикаторных материалов кимберлитов, через пару минут в глаза ударил яркий блеск примерно такого же по размеру октаэдрического кристалла алмаза. Дальше промывать образец не стал. Недомытый материал просушили и срочно обработали в нашей полевой лаборатории - в нем оказалось 9 зерен пиропов, 11 хромитов и 4 кристалла алмаза, причем размеры самого большого достигали двух миллиметров, и все это - на килограммовый образец.
Через несколько дней я уже был в Ванкувере. Сделал доклад о проведенной работе и полученных результатах. Негативный ход событий был остановлен, акции компании пошли в гору. И тут подоспели свежие результаты: обогатив пробу весом всего 35 кг, мы получили из нее в общей сложности 143 кристалла алмаза. Бурение показало, что мы зацепили практически пластовое тело мощностью около 3 метров. Общий образец из разбуренного кимберлита весом 136 кг дал 398 кристаллов алмазов, и это стало нашей серьезной победой…
Но всем очень хотелось развить успех. Весной 1997 года группа российских геологов увеличилась до шести человек. Помимо Михаила Вавилова, Люси Похиленко и Лады Реймерс я включил в нее опытных полевых геологов, моих спутников по многим якутским экспедициям: Сергея Подгорных и директора Центрального Сибирского геологического музея Николая Подгорных.
К сожалению, крупные месторождения практически никогда не остаются в собственности первооткрывателей. Так произошло и с нами, но обо всем по порядку. В 1998 году мы практически полукустарным способом обогатили две пробы наших кимберлитов и получили очень хорошие результаты: содержание алмазов в тонне руды больше одного карата (как оказалось впоследствии, в два с лишним раза выше!) при превосходном качестве алмазов. Стало понятно, что мы нашли месторождение нового типа.
Началась интенсивная работа в десятикратно увеличивавшихся объемах. Практически за год построили прекрасно оборудованный вахтовый поселок на 150 человек, стационарную взлетно-посадочную полосу для тяжелых транспортных самолетов, современное хранилище горюче-смазочных материалов, обогатительную фабрику производительностью 15 тонн руды в час. В рудном теле пробили полуторакилометровый туннель диаметром 6 метров. Обогащение новых проб кимберлита общим весом 6000 тонн подтвердило уникальные характеристики открытого месторождения. Акции компании стремительно росли в цене и очень активно обращались на рынке: в 1999 году сравнительно небольшая компания заняла первое место на Ванкуверской бирже по объему покупок-продаж.
Гром грянул в июне 2000-го. Алмазный монстр - транснациональный концерн "Де Бирс" - объявил о плане покупки нашей компании. Два месяца она трепыхалась, но это была "битва" котенка с тигром - с нами слегка поиграли, дали сладкий пряник - и выкинули. Было очень обидно. Все могло сложиться по-иному, если бы в Канаду пришла российская алмазная компания "Алроса". Я пытался заинтересовать ее руководство этим проектом, но, похоже, там не поверили, что открыто очень крупное месторождение. Стандартная ситуация - в своем Отечестве пророков нет…"
Компания, которая привлекла к работе русского геолога, была обанкрочена. Ее акции скупили, и разработку месторождения начала вездесущая "Де Бирс". А разве могло быть иначе?!
Слава о русском геологе в Канаде устойчива: о нем рассказывает телевидение, пишут газеты, вышла книга.
Несколько лет наши ученые работали в Канаде. А с 2001 года они приезжают туда уже по приглашению "Де Бирс", им как почетным гостям показывают, как компания ведет добычу алмазов…
Недавно профессор Н. П. Похиленко, улетая в Канаду, на несколько дней задержался в Москве.
Мы разговаривали с ученым о разных проблемах и в первую очередь о судьбе той науки, которую он так блестяще представляет в мире. Я спросил его:
Как давно вы занимаетесь геологией?
Алмазной? С 1968-го, с третьего курса.
Почему именно "алмазной"? Она особенная?
Да, эта область геологии специфична. Ведь в природных условиях алмазы могут формироваться только на очень больших глубинах. Родные братья алмаза - сажа, графит. Все они состоят из углерода, но в алмазе атомы "упакованы" особым образом. Образование такой структуры возможно только при огромных давлениях, выше 40 тысяч атмосфер. В недрах Земли подобные условия существуют на глубинах 140-150 километров. Там и образуются алмазы, но чтобы их вывести на поверхность, нужны магмы, которые образуются еще глубже…
Вулкан, который поднимает алмазы?
Именно "поднимает", выталкивает наверх кристаллы, образовавшиеся очень давно.
Это и должен прогнозировать геолог?
Я работаю в академическом институте, заведую лабораторией процессов формирования алмазных месторождений, то есть занимаюсь фундаментальными исследованиями. Нас интересует, как именно происходит образование минералов, в том числе и алмазов. А прогнозирование и поиск - своеобразное хобби. Но мне интересно заниматься и практикой тоже. Чтобы найти месторождение, необходимы интуиция, опыт и, наконец, любовь к природе.
Вы сразу выбрали профессию геолога?
Нет. Я родился и вырос в маленькой глухой сибирской деревне. У нас была только начальная школа. В пятый класс я ходил за пять километров, в центральную усадьбу совхоза. Холода были страшные. Трое из нашего класса замерзли… Кстати, в первый класс пошел в шесть лет, в то время как двоим моим друзьям исполнилось уже по девять. Эта разница в возрасте и сыграла важную роль в моей судьбе. После седьмого класса меня не взяли в школу механизаторов: по возрасту не вышел. Учиться мне нравилось. Директор отцу сказал, что у меня есть способности и надо продолжать учебу. Отец - он был кузнецом в деревне - отправил меня в районный центр, в интернат. Так в 13 лет я стал самостоятельным. Научился рассчитывать на себя. В школе увлекался радиотехникой, занимался в кружке. Дело это мне нравилось, поэтому собирался поступать в Новосибирский электротехнический институт по специальности "электроника". В Новосибирск приехал с друзьями, которые мечтали стать геологами. А поскольку в университете экзамены начинались раньше, я за компанию с приятелями решил тоже сдать экзамены на геологический факультет. Сдал хорошо. Потом хотел было забрать документы, но в приемной комиссии настояли, чтобы я остался в университете. Решил, что поучусь годок, а потом переведусь… Закончил первый курс, и нас троих, получивших лучшие оценки, направили не на обычную практику, а в настоящую экспедицию. Пошли вверх по реке, почти до Бийска добрались. Очень понравилось! После второго курса понял окончательно, что геология - моя судьба. Я выполнил курсовую работу по метеоритам, она попала на глаза академику Владимиру Степановичу Соболеву, который еще в 1930-х годах сделал первый прогноз местонахождения алмазоносных пород. Он пригласил меня к себе и поручил заняться кимберлитами…
С этого началось ваше знакомство с алмазами?
Определить, где следует искать алмазы, нелегко. В этом процессе множество тонкостей. Куски пород поднимаются с больших глубин на поверхность, и, к примеру, если подъем будет происходить медленно, то алмаз либо окислится, либо графитизируется. Когда алмаз переходит через границу, лежащую на глубине примерно 150 километров, он покидает зону своей термодинамической стабильности и попадает в зону стабильности графита. Если температура массы достаточно высокая, то алмаз успевает перестроить свою решетку и становится графитом. Есть такой массив в Марокко, где алмазов в породе было очень много, но все они "переродились" в графиты. И случилось это во время подъема раскаленной массы из глубин к поверхности.
Наверное, ученым важно прежде всего понять, как развивалась планета?
Конечно. Алмазы - свидетели ее развития. Да и, пожалуй, активные участники этого процесса. Вначале Земля представляла собой океан магмы. Потом началось остывание, стали образовываться кора, мантия. Шли динамичные процессы, формировалась мощная литосфера, где и зарождались алмазы…
Проще говоря, вы исследуете древние вулканы? Именно в их жерлах и находятся породы, содержащие алмазы?
Кимберлитовые трубки - это старые вулканы. Для Сибирской платформы установлены три цикла их образования. Одни появились 350-360 миллионов лет назад, и в них есть алмазы. Другие - около 240 миллионов лет, в них алмазов немного. И, наконец, молодые вулканы, юрского периода - 150 миллионов лет, - "пустые", в них практически алмазов нет. Так что перспективны именно самые древние вулканы. Но это правило действует лишь для Сибирской платформы. В других точках Земли ситуация иная… В принципе, алмазные месторождения характерны для древних платформ - Северо-Американской, Сибирской, Восточно-Европейской. К последней относится месторождение в Архангельской области. Кстати, с ним связана любопытная история. Нам прислали образцы пород. Предполагалось, что следы алмазов идут с Урала или притащены ледником. Мы посмотрели образцы - ничего общего с уральскими трубками нет и дали заключение, что где-то неподалеку есть свои алмазоносные породы. Вскоре поиски увенчались успехом. Кимберлитовые трубки выносят с глубин обломки пород, и по ним уже можно судить, где и как искать алмазы.
А каков их возраст?
Изотопные исследования показали, что природные алмазы образовались в основном около трех миллиардов лет назад. Есть и "молодые" алмазы, но это уже особые случаи.
Вы моделируете эти процессы?
Конечно. В этой области много оригинальных работ.
Я знаю, что алмазы пытались создавать даже с помощью ядерного взрыва.
Взрывные технологии используются, но получается алмазная пыль, крошечные по размеру кристаллики. А в природе алмазы крупные. Самый знаменитый из них - с куриное яйцо, весом 600 граммов. Это одна треть от расколовшегося кристалла. У нас был обнаружен алмаз приблизительно с килограмм, но плохого качества. У меня в лаборатории есть его обломки по 120 граммов. Средний, обычный вес алмазов в кимберлитах порядка десяти миллиграммов.
Природные ресурсы мы отдаем в частные руки. А как быть с геологией?
Ситуация очень опасная - может развалиться наша геологическая школа. У нас огромная страна, но климатические условия не позволяют выращивать ананасы и бананы, так что на сельское хозяйство рассчитывать не приходится. Однако с природными ресурсами хорошо. Ими серьезно занимались в советские времена, когда прекрасно понимали, отчего именно зависит благополучие людей. За десятилетия накапливался опыт, создавались научные школы. Знания нельзя передать только через книги - ребят нужно с собой возить в экспедиции, натаскивать их. Это настолько сложная система, что с наскоку освоить ее невозможно: каждый участок, каждая территория характеризуется своим набором признаков, которые нужно ассимилировать, накапливать, сопоставлять. Здесь нужно знать и химию, и физику, и множество других дисциплин, а также обладать тем наиважнейшим качеством, которое называется интуицией. Если всего этого нет, то произойдет беда. Нынешние наши нефтяные владельцы, к примеру, пользуются тем, что было найдено и поставлено на баланс в минувшие времена. Они стараются "снять сливки" побыстрее, потому что боятся будущего.
Чего именно?
А вдруг отнимут то, что приватизировано незаконно?!
В алмазной сфере такая же ситуация
Открытие наших алмазных месторождений, составляющих основу сырьевой базы, случилось с 1955 по 1975 год. Началось все со знаменитой трубки "Мир", а потом было еще несколько сенсационных находок, и все это создавало у людей непосвященных иллюзию о беспредельных богатствах нашей страны. Но дела обстоят иначе. В 1994-1995 годах были найдены две трубки, но они не решают проблемы. И это уже привело к тому, что в ближайшем будущем добыча алмазов резко упадет. Если сегодня считается, что она составляет 26 процентов от мировой, то доля разведанных и поставленных на баланс запасов составляет только 10 процентов. Чувствуете разницу?
И чем это нам грозит?
Подскочит стоимость алмазов. Идет весьма интенсивная добыча, а условия усложняются. В трубке "Мир" надо уже переходить на подземную добычу, а это приведет к удорожанию выемки руды в два-два с половиной раза. Одновременно уменьшается вдвое и количество алмазов. То есть происходит резкое увеличение расходов во всей отрасли. Если не будет найдено новое богатое месторождение, то нашу алмазную отрасль ожидает плачевное будущее. Мы потеряем свое положение на мировом рынке, а, следовательно, страна лишится одного из крупных источников дохода.
Потом начнем искать виновников случившегося?
Конечно. Хотя главная причина известна - пренебрежение геологическими исследования ми. Как известно, все начинается с науки.
У конкурентов именно так?
Основные из них - "Де Бирс" и канадские фирмы - хорошо это понимают. Более того, они используют ту ситуацию, которая сложилась в России.
В частности и на вашем примере?
Он лучше всего свидетельствует о том, что происходит в геологической науке, связанной с алмазами.
А у нас в стране есть шанс еще открыть такие трубки, как "Мир" и "Удачная"?
Безусловно. Но изменились условия геологических поисков. Территории, где было легко найти новые месторождения, уже тщательно исследованы. Значит, надо переходить на участки, где работать несравненно тяжелее. Это подразумевает дополнительное финансирование, а денег на такую геологию не выделяется. Существует набор определенных поисковых методов. Нужно не только их развивать, но и создавать новые. А это ресурсы - человеческие и материальные, проще говоря, особое отношение к геологии и геологам.
Какую роль в этом играет академическая наука?
Убежден, что основную. К примеру, в той же Канаде успехи в открытии новых месторождений алмазов связаны с маленькими компаниями, которые быстро осваивают последние достижения науки. Они используют новые идеи, привлекают к работе крупных ученых. Это, на мой взгляд, и определяет стремительное развитие алмазной промышленности.
В России вы попали в "золотой век" алмазной геологии…
Точнее - на его исход, так как начал заниматься алмазами с 1968 года. Но все "киты", основатели этой науки, "были в рабочем состоянии", держали отрасль на своих плечах и щедро делились с нами своим опытом и знаниями. Школа академика Соболева стала для меня тем самым геологическим университетом, которым я так горжусь. Академик Соболев еще в 1938 году сказал, что алмазы надо искать в Сибири. В 1940 году на совещании в Госплане он настаивал, чтобы каждая экспедиция, работающая на Сибирской платформе, обязательно искала кимберлиты и алмазы. Когда же нашли первые трубки, он не только сам поехал посмотреть, но и своих ближайших учеников нацелил на исследования именно алмазов. Кимберлитовых трубок на территории Якутии очень много - более тысячи, но лишь в пятнадцати есть алмазы. Поэтому надо искать не просто кимберлитовую трубку, а ту, в которой высокое содержание алмазов. А для этого нужна наука. Нам удалось создать методики, позволяющие довольно точно прогнозировать перспективность месторождения. К примеру, сама трубка находится где-то в двадцати километрах, а мы взяли пробы "на хвосте" и по ним уже можем судить - имеет ли смысл продолжать работы здесь или следует искать дальше.
Началось все с Якутии?
Сразу после открытия первых месторождений туда приехали молодые ребята и начали комплексное изучение. Первая монография вышла в 1959 году. И геологи всего мира стали учиться у наших. Это дало импульс для развития алмазной геологии. Началось интенсивное изучение Земли, оно продолжается и сегодня.
Странная ситуация: высокого уровня наука достигает у нас, а результаты получают в Канаде?!
Востребованы ученые именно там. У нас же нет денег. К примеру, по грантам РФФИ мне дают для лаборатории миллион рублей, а из Канады я получаю в несколько раз больше. Помимо этого, сотрудники зарабатывают там за короткое время - считанные месяцы - достаточно, чтобы не думать о том, выплатят здесь зарплату или нет. Я уж не говорю о научных публикациях: работа в Канаде весьма эффективна. Люди работают спокойно, с увлечением.
То, что вы сделали в Канаде, принципиально новый шаг в геологии?
Северный район Канады, где найдены алмазы, геологи изучали так сказать "классическими" методами, которые были разработаны у нас в 70-х годах. Эти методики широко используются и в других регионах, например в Южной Африке. Я приехал в Канаду в 1994 году, посмотрел, что делают канадские коллеги, и пришел к выводу, что искать алмазы следует в других местах.
Это открытие - сказочная удача, подарок судьбы или все-таки нечто, чего вы ожидали?
В какой-то мере удача. Однако главную роль сыграла интуиция, которая появляется с опытом и знаниями. Как известно, в этом районе уже работали геологи, но ничего не нашли. Причем сначала работали специалисты "Де Бирс", а потом и канадские. В общей сложности более двух лет. Утверждать, что они ошиблись, было слишком рискованно, и не каждый мог бы на такое решиться. Но нужно уметь рисковать и идти против течения, и только такая тактика может привести к успеху. В данном случае успех случился, и вот это как раз удача!
"Де Бирс" обязательно упоминается во всех случаях, когда речь идет об алмазах. Будь это Канада, Якутия, Австралия или Африка…
… и причем очень давно! Даже в те времена, когда весь мир осуждал апартеид в Южной Африке и были санкции ООН. И тем не менее в 1978 году я принимал ребят из "Де Бирс" в Новосибирске, угощал их нашими пельменями, которые они с удовольствием уплетали под холодную водочку. Они приезжали к нам как граждане Ботсваны, и в КГБ это прекрасно знали. Они бывали в Новосибирске, в Якутии. Наше государство продавало алмазы через дочерние компании "Де Бирс" в Англии. Мы прекрасно знали всех геологов этой компании, сотрудничали с ними. Ситуация резко изменилась в 1994-1995 годах, когда правительство, нарушив все договоренности, выбросило на мировой рынок алмазы в огромных количествах.
"Огромных"… Это сколько?
В тоннах!
Впечатляет…
Гохран был очищен полностью. Это очень сильно расшатало рынок, цена алмазов резко упала…
И в первую очередь потеряли мы?
Россия - бесспорно, а некоторые дельцы и так называемые "бизнесмены" - нажились.
"Де Бирс" - это хорошо или плохо?
И то и другое. Однозначного ответа нет. Хорошо, что они регулируют цены, держат ценовую политику. Если бы их не было, то алмазный рынок давно бы уже обрушился. Нашлись бы страны и фирмы, которые пошли бы на это ради сиюминутной выгоды… В целом цены на сырые алмазы растут постоянно, и это для нас выгодно. Такую политику осуществляет именно "Де Бирс", и для стран - производителей алмазов она положительная. А плохо то, что компания очень агрессивна. Она пытается взять контроль над всей сырьевой базой, будь то в Африке, в России или в Канаде.
И вы на себе в этом убедились?
Конечно. Когда мы нашли месторождение, поняли, что оно очень перспективное и что нужно создавать рудник. Не буду вдаваться в тонкости организации этого дела, но требовалось около 250 миллионов долларов. Такие деньги найти нелегко, и тут же на горизонте появилась "Де Бирс". Они внимательно следили за происходящим. И агрессивность компании сыграла свою роль. В общем, они "перехватили" наше месторождение, поставили его под свой контроль, причем для достижения своей цели использовали всякие средства…
Например?
Сообщили в печати, что я всех обманываю, мол, привез крупные алмазы из России и подсыпал их в пробы. Первая проба была 200 тонн, обогатили и получили хорошие результаты. Вторая проба - уже 6000 тонн. Тут уж стало ясно, что алмазов много и они хорошие. Однако "Де Бирс" запустила дезинформацию, и тем самым удалось снизить стоимость акций. Все эти события развивались на плохом фоне - одна из канадских компаний выпустила акции под якобы богатейшее месторождение золота в Индонезии. Цены сразу же взвинтились в сотни раз, а потом эта "золотая пирамида" рухнула, так как выяснилось, что золото в пробы подсыпали. На рынке создалась нервозная обстановка. И тут мы появились со своим алмазным месторождением. Ясно, что приходилось бороться с недоверием к открытию. Битву за месторождение мы проиграли.
Ваше положение в тот момент?
Главный консультирующий геолог компании. Мне принадлежало несколько процентов акций. Срок жизни рудника около 25 лет. Нетрудно подсчитать, что в этом случае наша лаборатория имела бы порядка полумиллиона долларов в год. К сожалению, этого не случилось. Рынок есть рынок, мы проиграли, а не выиграли. Такое в том мире, где мы теперь живем и работаем, случается постоянно, и к этому надо привыкать. Акции я вынужден был продать. На этом моя роль "первооткрывателя" завершилась.
Новый хозяин месторождения - "Де Бирс" - как к вам относится?
С уважением. Обычно "чужих" специалистов они на свои рудники не пускают. Для меня сделали исключение, значит, считают "своим". А рудник конечно же удивляет. Там огромный тоннель, по которому снуют мощные машины. Есть большие залы… Сооружение циклопическое... И все это находится под озером.
А экология?
Никаких терриконов нет. Извлекли породу, выбрали алмазы, а затем породу вновь вернули. Когда эксплуатация рудника завершится, вход будет закрыт и следов на поверхности земли не останется.
И это все входит в стоимость алмазов?
Не только это, но и возведение поселка, аэродрома, всей инфраструктуры! Себестоимость всех работ в пересчете на одну тонну составляет 40 долларов, а алмазов в ней как минимум на 250 долларов. Таким образом, прибыль больше 200 долларов на тонну. А в год выемка два миллиона тонн…
Месторождения такого типа есть только в Канаде?
Нет. Похожие условия существуют в разных местах планеты. Думаю, что и у нас, в Якутии. Будем искать!
