Терпимость к диссонансам приходит с возрастом
Возрастные изменения в работе нейронов мозга приводят к тому, что мы начинаем одинаково воспринимать благозвучные и неблагозвучные аккорды.
Возрастные изменения слуха обычно объясняют тем, что во внутреннем ухе отмирают специальные рецепторы, которые ловят звуковые колебания и превращают их в нервный сигнал. Как известно, звук сначала попадает на барабанную перепонку, с неё он переходит на слуховые косточки (молоточек, наковальню и стремечко), а от них, в свою очередь – во внутреннее ухо, заполненное жидкостью. Здесь, на перепонках Кортиева органа, сидят волосковые клетки, реагирующие на колебания жидкой среды: их волоски отклоняются, активируя ионные каналы в клеточной мембране. В результате сложных нейрохимических процессов механическое колебание превращается в нейрохимический импульс, который отправляется в слуховой анализатор мозга.
Если таких волосковых клеток становится мало, если они ломаются и плохо работают, то и слух становится хуже: например, мы перестаём различать высокие частоты. Однако есть и другие изменения, которые с возрастом случаются в нашем слуховом аппарате – в самом мозге клетки, отвечающие за обработку звукового сигнала, начинают иначе на него реагировать. В частности, меняется их временна´я активность: разные группы нейронов, которые в определённой последовательности включаются в ответ на звук, вдруг съезжают с привычного «расписания». Как это может отразиться на восприятии звуков?
Не так давно Оливер Боунс (Oliver Bones) и его коллеги из Манчестерского университета показали, что от поведения нейронов во времени зависит восприятие звуковых консонансов и диссонансов. Логично было бы предположить, что возрастные изменения во временно?й активности нервных клеток скажутся на том, как человек слышит музыку. Чтобы проверить свою гипотезу, исследователи попросили несколько десятков добровольцев оценить несколько звуковых интервалов по шкале от «очень приятного» до «очень неприятного». Сами интервалы варьировались от малой секунды, которая звучит очень резко, до благозвучной чистой квинты (за основу был взят обычный равномерный темперированный строй европейской музыки).
Затем те же самые интервалы дали послушать ещё раз, но теперь у участников эксперимента одновременно записывали активность групп нейронов из ствола мозга (тех самых, которые отличают диссонансы от консонансов). Как пишут авторы работы в Journal of Neuroscience у молодых людей временно?е кодирование благозвучий и неблагозвучий работало прекрасно. Чего нельзя было сказать про людей пожилых или приближающихся к пожилому возрасту (то есть старше 40 лет) – у них временные различия в нейронной активности на консонансах и диссонансах были не слишком велики. И это отражалось на восприятии интервалов: пожилых людей не так сильно, как молодых, раздражали диссонансы, а от консонансов они, наоборот, получали меньше удовольствия. Стоит отметить, что никто из участников эксперимента ни на каком инструменте не играл и никто из них не пытался учиться музыке как минимум последние пять лет, так что было бы любопытно повторить тот же эксперимент, но уже с профессиональными музыкантами.
С одной стороны, полученные результаты говорят о том, что возрастные изменения слуха гораздо сложнее, что мы не просто начинаем хуже слышать, но ещё и иначе воспринимаем то, что услышали. С другой стороны, значит ли это, что с возрастом нам может вдруг понравиться диссонансная музыка, на которую XX и XXI вв. особенно богаты? Вряд ли. Ведь для того, чтобы хорошо почувствовать диссонанс, мы должны хорошо почувствовать консонанс, а пожилые люди, как было сказано, вообще хуже отличают диссонанс от консонанса. Однако восприятие музыки всё же не сводится к одному лишь различению благозвучных и неблагозвучных аккордов, так что говорить о том, что пожилые люди в целом хуже слышат музыку, было бы не вполне корректно.
Подготовлено по материалам Science News.
