Насильно мил не будешь: как амадины выбирают партнёров
Выбирая супруга, амадина-самка оценивает то, насколько самец психологически с нею совместим.
Выбирая партнёра для продолжения рода, самки и самцы выбирают сильных и здоровых. Качество претендента можно оценить либо напрямую (скажем, сила и здоровье самца проявляются в том, как он сражается с другими претендентами на «руку и сердце») либо косвенно – например, по окраске, по голосу, по длине перьев. Считается, что косвенные признаки (то есть окраска, длина перьев, особенности песни и прочее) отражают состояние иммунитета, наличие хороших генов и т. д.
Однако зоологам далеко не всегда удаётся восстановить логику выбора полового партнёра. Например, в случае зебровых амадин часто бывает сложно понять, какими соображениями руководствуется самка, отдавая предпочтение тому или иному кавалеру: иногда это оказывается самец с самым ярким клювом, иногда – самый искусный певец, а иногда – ни то, ни другое, и непонятно, что в нём приглянулось.
Со временем биологи пришли к выводу, что самка оценивает не саму по себе силу и выносливость самца, а то, насколько он совместим с ней. Совместимость же может быть сугубо генетической, когда гены от обоих родителей работают в согласии друг с другом, так что развитие эмбриона пройдёт без проблем, и сам детёныш (или птенец) в будущем будет меньше болеть. (То есть самец вполне может быть не самым сильным среди прочих, но с точки зрения генетической совместимости он будет идеально подходить самке.) С другой стороны, совпадение может быть поведенческим, когда обоим родителям удаётся договориться друг с другом и согласовать свои действия в заботе о потомстве.
Исследователи из Института орнитологии Общества Макса Планка поставили следующий эксперимент: 160 амадинов поделили на 4 группы, поровну самцов и самок в каждой, и дали им время на знакомство и брачный ритуал. После того, как пары сложились, часть птиц оставили наслаждаться семейным счастьем, а часть снова перетасовали, причём выглядело это так, как если бы полюбившийся самец погибал, а на его месте появлялся другой. Важно, что он тоже был чьим-то избранником, но – чужим.
Как пишут авторы работы в PLoS ONE, самки, хотя и вили гнездо, и откладывали яйца, всё же явно оказывались недовольны навязанным выбором. Во-первых, они уклонялись от полового контакта с новым супругом, во-вторых, вели себя более вольно, то есть не пренебрегали вниманием других самцов; наконец, в гнёздах таких пар было в три раза больше неоплодотворённых яиц, чем у тех птиц, которых не разлучали. Да и подсаженные самцы становились не такими уже хорошими отцами и меньше заботились о птенцах. В результате число выживших потомков уменьшалось более чем на треть – если сравнивать опять же с теми, кого не разлучали.
Можно сказать, что погибшие птенцы – цена разрушенной «первой любви». Но была ли «первая любовь» генетической или поведенческой? Чтобы узнать это, орнитологи поменяли яйца между птичьими парами: те, что принадлежали парам, сформированным по принуждению, отправились в гнёзда семей, которые сложились в результате свободного выбора. И оказалось, что смертность эмбрионов и там, и там одинакова. То есть всё дело было не в более или менее удачной комбинации генов в эмбрионе, а в поведении: если пара оказывалась, что называется, психологически несовместима, то птенцам с такими родителями приходилось плохо. Любопытно, что сами амадины в искусственных парах не прилагали усилий к тому, чтобы как следует заботиться о птенцах, хотя можно было бы ожидать, что в отсутствии «личного счастья» самец или самка, по крайней мере, «вложатся в детей». И ещё раз напомним, что самкам подсаживали не откровенно третьесортных самцов, их новые партнёры были чьими-то избранниками. Но, видимо, одного идеала на всех не существует даже у пернатых – кому избранник, а кому и наоборот.
От аналогий с человеческими обычаями тут трудно уклониться. Можно сказать, что поведение амадин полностью подтверждает пословицу о том, что насильно мил не будешь, а вот формула «стерпится – слюбится» у этих птичек как раз не проходит. Конечно, велико искушение начать рассуждать о том, что эволюция любви как психологической совместимости началась ещё в животном мире, но всё-таки сначала нужно подробнее узнать о том, что такая совместимость означает для самих животных. Имеет ли она, как мы сказали, сугубо прикладное значение, то есть что только при согласованном поведении родителей детёныши будут согреты и накормлены? Или же потомство косвенным образом получает преимущество от взаимного согласия в семье? И, наконец, насколько вообще в природе распространено, чтобы выбор брачного партнёра был основан на поведенческой совместимости?
По материалам Science.
