Почему опиоиды усиливают боль

Действуя на иммунные клетки, морфин и подобные ему вещества повышают болевую чувствительность нервной системы.

Опиоиды до сих пор являются одними из самых эффективных и самых популярных обезболивающих – их принимают при хронических болях, их прописывают онкологическим больным и т. д.

Однако у опиоидов (морфина, оксиконтина и пр.) есть один большой минус – по мере приёма их эффективность падает и их дозу приходится увеличивать, что, в свою очередь, повышает риск передозировки (не говоря уже о возможной зависимости от них). По статистике, за последние 20 лет число смертельных случаев из-за прописанных опиоидных анальгетиков увеличилось в четыре раза, однако удачной альтернативы, которая вытеснила бы их совсем из медицины, пока нет.

Что означает «падение эффективности»? Это значит, что для того, чтобы снять боль, нужно принять большую дозу препарата. Опиоиды обезболивают благодаря тому, что связываются с определёнными (опиоидными) рецепторами в нервной системе и подавляют болевые импульсы. Однако одновременно они действуют в обратную сторону, стимулируя болевую чувствительность. Известно, что пациенты, которые ранее принимали такие препараты, после операции мучаются более сильными болями, чем те, которые не имели дел с опиоидами. То же самое показывают и опыты на животных, у которых болевая чувствительность после опиоидов повышалась.

Чтобы подробнее узнать, что при этом происходит в нервной системе, исследователи из Колорадского университета в Боулдере вживили подопытным крысам в бедро особую нить, которая набухала и сдавливала нерв; однако сама нить постепенно рассасывалась, и болевые ощущения у животных постепенно исчезали. Не всем крысам приходилось терпеть хроническую боль, как есть – половина животных через десять дней после операции начинала получать морфин; морфиновый курс длился пять дней.

Затем на протяжении трёх месяцев Питер Грейс (Peter Grace) с коллегами измеряли болевую чувствительность у всех подопытных животных, тыкая им в заднюю лапу жёсткой нейлоновой нитью разной толщины. Какое-то время чувствительность к раздражению у «морфиновых» и «не-морфиновых» крыс оставалась одинаковой, однако у «не-морфиновых» крыс болевой порог повышался быстрее, а вот «морфиновым» понадобилось 12 недель, чтобы их болевая чувствительность опустилась до нормального уровня.

То есть даже после того, как исходная травматическая боль исчезала, реакция на раздражение всё равно оставалась слишком высокой. Если же крысам просто так давали морфин, не пытая их нитью в бедре, то болевая чувствительность повышалась и у них, однако на нормальный уровень она возвращалась всё-таки быстрее, всего через неделю после прекращения морфинового курса.

В статье в PNAS авторы работы пишут, что опиоидная гипералгезия развивается из-за того, что такие вещества особым образом взаимодействуют с микроглией – служебными клетками нервной системы. Среди их функций есть и защита нервной системы от инфекции, и, как всякое противоинфекционное оружие, микроглия способна с помощью сигнальных молекул запускать воспаление. Нейроны чувствуют такие воспалительные сигналы, и в ответ на них посылают в мозг болевые импульсы. Ранее уже было установлено, что опиоиды активируют микроглию спинного мозга, но на сей раз исследователям удалось показать, что морфин действительно действует на так называемую инфламмосому – специфическую группу воспалительных сигнальных белков клеток микроглии.

Если способность микроглии реагировать на опиоиды как-то отключить – авторы работы вводили в глиальные клетки рецептор к специальному веществу, которое противодействовало морфиновому сигналу – то никакого усиления болевой чувствительности не будет. (То же самое происходило при блокировании сигнальных воспалительных белков.) Иными словами, отключая нейронные болевые сигналы, морфин и подобные ему молекулы одновременно делают нервную систему более чувствительной к боли, действуя через другие, иммунные, механизмы.

Отсюда сам собой напрашивается вывод, что если принимать обезболивающие вместе с лекарствами, которые блокировали бы их воздействие на клетки микроглии, то это избавило бы и самих больных, и их врачей от некоторых серьёзных проблем, связанных с опиоидами. И уже сейчас проводятся клинические эксперименты с антибиотиками, которые способны усыплять глиальные клетки, а также с веществами, отключающими некоторые воспалительные иммунные рецепторы.

С другой стороны, здесь ещё нужно убедиться, что у людей повышение болевого порога под действием опиоидов происходит так же, как у крыс – всё-таки и дозы обезболивающих, и схемы, по которым их предписывают принимать больным, отличаются от того, как те же вещества дают подопытным животным.