Высокий социальный статус делает стресс сильнее
Для доминантных мышей проблемы со статусом оборачиваются депрессией.
Стрессу подвержены все, но все – по-разному: кто-то быстро впадает в депрессию, кто-то оказывается более устойчивым. Разумеется, тут многое зависит не только от индивидуального устройства мозга, но и от обстоятельств жизни – например, от социального положения.
Исследователи из Федеральной политехнической школы Лозанны экспериментировали с мышами, которые, как и люди, по-разному чувствовали себя в сложных психологических обстоятельствах: например, некоторые мыши после череды социальных конфликтов в прямом смысле уходили в себя и начинали избегать всяких контактов (что можно расценить как депрессию), а некоторые, напротив, продолжали оставаться социально-активными, несмотря на разочарования в общении.
Мышей выбрали генетически идентичных, которых с рождения держали в одинаковых условиях, так что различия в реакции на стресс нельзя было объяснить ни особенностями генетики, ни разным рационом питания и т. д. Животных, однако держали в клетках по четыре особи в каждой, и в группе рано или поздно появлялась иерархическая структура: какая-то мышь становилась доминантной, а каким-то приходилось соблюдать субординацию.
Мышам из одной и той же клетки по очереди устраивали несколько социальных конфликтов с посторонними. И вот оказалось, что в условиях, когда приходится постоянно нервничать, доминантные особи быстрее замыкались в себе, начиная избегать окружающих, кем бы они ни были. А мыши более низких рангов проявляли к стрессу более высокую устойчивость, оставаясь общительными, несмотря на постоянные конфликты.
Под действием стресса картина менялась – этих самых веществ становилось больше у мышей-подчиненных. Авторы работы проверяли на предмет метаболизма не весь мозг, а центр удовольствия и среднюю префронтальную кору.
Центр удовольствия входит в систему подкрепления, от которой зависит чувство награды, целеполагание и мотивация к какой-либо деятельности; активность системы подкрепления зависит от социального положения; кроме того, она реагирует на стресс. И изменения в метаболизме были видны именно в центре удовольствия, но не в средней префронтальной коре, отвечающей за планирование.
Объяснить неустойчивость доминантных мышей к стрессу можно тем, что они в случае конфронтации оказываются в положении, когда их собственный социальный статус становится неустойчивым. Для субординантных мышей, напротив, конфликт не означает «крушения миропорядка»: они привыкли к тому, что есть на свете другие мыши, которые могут дать им по голове, в прямом и переносном смысле. И изменения в мозговом обмене веществ, скорее всего, просто подтверждают, что мозг низкоранговых мышей способен мобилизоваться и преодолеть неприятную ситуацию.
Хотя эксперименты ставили на мышах, авторы работы полагают, что их результаты могут пригодиться в клинике. Например, по уровню соответствующих веществ в человеческом мозге можно оценить, насколько конкретный человек способен сопротивляться стрессу, и не надо ли ему прописать какого-нибудь лекарства, активирующего метаболизм в мозге, чтобы можно было справиться со стрессом и не впасть в депрессию.
С другой стороны, тут можно вспомнить другое исследование, о котором мы писали в конце прошлого года: тогда в Science появилась статья, в которой утверждалось, что низкий социальный ранг подталкивает иммунитет к хроническому воспалению.
Собственно депрессию в той статье не обсуждали, однако известно, что между иммунитетом и депрессией есть определенная связь. Как видим, вопрос о социальном статусе и стрессе весьма непрост: возможно, тут стоит отличать, так сказать, стресс рутинный, сопутствующий обычной жизни низкорангового индивидуума, и стресс уникальный, когда происходит именно что смена социальных ролей.
Да и не стоит забывать, что реакции у разных животных на социальный стресс могут отличаться: в исследовании про «низкоранговый иммунитет» речь идет об обезьянах, а их мозг и их социальная жизнь устроены явно сложнее, чем у мышей.
