Голые землекопы нашли рецепт долгой старости
Старея, клетки землекопов подавляют активность собственных генов, что позволяет им прожить намного дольше обычного.
Обитающие в Африке голые землекопы часто появляются в научных новостях из-за своей странной, исключительной физиологии. Они, например, вообще нечувствительны к некоторым видам боли. Они могут очень долго обходиться без кислорода. У них не бывает злокачественных опухолей. Наконец, они живут чрезвычайно долго для грызунов такого размера – 28–31 год, что в десять раз дольше, чем живет обычная крыса.
То, что землекопы живут долго, означает, что их клетки достаточно медленно выходят из строя. Но если их клетки так долго живут, то они должны были бы порождать опухоли. Клеточное старение, на самом деле, служит противоопухолевой защитой.
Со временем в клетках накапливаются генетические повреждения, которые могут превратить их в злокачественные, и, чтобы такого не случилось, в клетки встроен механизм, во что бы то ни стало запрещающий им делиться. Но при этом клетки начинают дряхлеть и изнашиваться, то есть старение оказывается альтернативой раку. (Старение, очевидно, занимает больше времени, чем рак, хотя тут и приходит на ум пословица, что хрен редьки не слаще.)
Землекопам же удается и старение замедлить, и раком не болеть. Как у них это получается, описывают в статье в PNAS Андрей Селуанов, Вера Горбунова и их коллеги из Рочестерского университета. Они изучают землекопов довольно долго, и несколько лет назад в журнале Nature вышла другая их статья, в которой говорилось, что устойчивостью к раку эти грызуны обязаны большому количеству гиалуроновой кислоты, заполняющей межклеточный матрикс – она мешает клеткам слипаться и превращаться в опухоль. На сей раз исследователи решили присмотреться к старению землекопов, сравнив их с обычными мышами.
И на первый взгляд оказалось, что между старением клеток голых землекопов и старением клеток мышей нет никакой разницы: молекулярные признаки клеточной старости обнаружились и в волосяных фолликулах, и в коже, и в носоглоточном эпителии, и в других тканях. Но при этом было существенное отличие: у землекопов в стареющих клетках сильно замедлялся синтез новых белков. У мышей, да и у большинства других млекопитающих, несмотря на старение, гены в целом остаются слишком активными, и такая повышенная активность приводит к тому, что клетка изнашивается очень быстро – это можно сравнить с тем, как если бы очень пожилой человек решил бы потягаться в спорте с олимпийским чемпионом.
У землекопов же клетки подходят к старению более организованно, ограничивая активность генов и не допуская слишком быстрого собственного износа – как если бы тот же пожилой человек, не отказываясь вовсе от физической нагрузки, занимался бы спортом настолько, насколько ему позволяют собственные силы.
Конечно, остается вопрос, что за механизм настраивает клетки землекопов на «разумную» старость. В следующих исследованиях, возможно, удастся выяснить, какие молекулы и клеточные процессы играют тут роль, и не исключено, что землекопы научат и нас управлять старением так, чтобы прожить как можно дольше, не боясь при этом заболеть раком.
