В Бостон в пандемию

Николай Корчемный – выпускник медицинского факультета МГУ, а ныне интерн в больнице в Бостоне. Чем отличается американская медицина от российской, с какими трудностями сталкивается начинающий врач и стоит ли ехать в Америку работать – читайте об этом в нашем интервью. Беседу вела Анастасия Антропова.

Расскажи, пожалуйста, какая у тебя должность в бостонской больнице? Ты сейчас работаешь или учишься?

Я врач-резидент первого года или, по-другому, интерн. Лицензия врача у меня ещё ограничена, но тем не менее это лицензия. Моя образовательная программа длится три года, и пока у меня нет права врачевать без контроля более опытного специалиста. Как это работает? У нас, скажем, команда состоит из нескольких резидентов и одного врача. В основном всю работу выполняем мы (резиденты), но утром на обходе мы должны рассказать «старшему» врачу, что мы собираемся делать, обсудить план лечения, проконсультироваться и всё с ним согласовать.

Когда я закончу программу по внутренним болезням, у меня будет право работать врачом общей практики и принимать пациентов либо амбулаторно, либо в больнице. Но если я захочу работать по более конкретному направлению: кардиологии, гастроэнтерологии или реаниматологии – то мне нужно ещё 2-3 года отучиться по этой специальности. Я, например, хочу учиться на пульмонолога-реаниматолога (в Америке объединили эти две специальности), поэтому параллельно готовлюсь к поступлению на такую программу.

Амбулаторный приём. Фото предоставлено Николаем Корчемным @nikolay.korchemny.

Чем тебя привлекает именно эта специальность?

Мне очень интересно с медицинской точкой зрения заниматься тяжело больными пациентами. Ещё мне очень нравится делать процедуры. В терапии мы большую часть времени подбираем оптимальный план обследования и лечения, а в реанимации есть возможность поработать и руками тоже. В реанимации, в отличие от терапии, также больше возможностей поработать с высокотехнологичным оборудованием, что меня очень привлекает. 

Почему ты решил переехать в США?

Ради хорошего медицинского образования, возможности работать с интересными людьми со всего мира и за хорошим качеством жизни. Я три года готовился к переезду и очень много сомневался, нужно ли мне это на самом деле, стоит ли уезжать из страны, где живёт моя семья. Но в итоге я понял, что вернуться можно будет всегда, а второго шанса устроиться на работу в США может и не быть.

Первый день работы в реанимации. Фото предоставлено Николаем Корчемным @nikolay.korchemny.

Многие ли в Америке, в отличие от России, идут в медицину?

Быть врачом в США – очень престижно. И эта специальность, как правило, приносит большие деньги. Из-за этого в профессии очень высокая конкуренция, и люди годами не могут поступить в медицинские школы и иногда вынуждены уезжать в другие страны за медицинским образованием.  А в России престиж медицины сомнительный, и зарплаты, к сожалению, меньше мотивируют.

Насколько сложно получить иностранцу работу врача в США? Что для этого нужно?

В Америке очень много иностранцев. Получить работу врача в США реально, но это требует больших усилий, много времени и финансовых затрат. Нужно подтвердить диплом, сдав много экзаменов. Также надо пройти стажировки, получить рекомендательные письма от американских врачей, а дальше уже получить рабочее место в резидентуре в какой-нибудь больнице.

Расскажи, пожалуйста, про эти экзамены, и как проходило твоё поступление?

Нужно сдать три обязательных экзамена, из которых два – это компьютерные тесты. Я сдавал первый экзамен в Армении. Сдать можно во многих местах в Европе, но нет ни одного центра сдачи этого экзамена в России.

Первый экзамен называется «Step 1». Это самый большой, самый страшный и самый важный экзамен. Его нужно очень хорошо написать, потому что иностранных врачей при поступлении в резидентуру в первую очередь оценивают по нему. К этому экзамену американцы в среднем готовятся месяц, может, два, а иностранцы, как правило, около года. И по много часов в день: 6, 8, 12 – кто сколько выдерживает и может себе позволить. Во время самого экзамена за безопасностью следят очень строго, повсюду металлодетекторы, при входе выворачивают карманы и проверяют рукава, нет ли там шпаргалок, просят показать очки со всех сторон. Никто не знает, какие вопросы выпадут, их очень часто обновляют и меняют. Экзамен длится 8 часов: 7 часов сам тест и час перерыва, который можно распределить, как тебе удобно.

«Step 1» – это научный экзамен. Проверяются знания по физиологии, анатомии, биохимии, фармакологии, психологии и этике. Могут показать графики, таблицы, спросить про механизмы действия любых препаратов, даже тех, которые выпустили всего несколько лет назад, показать анатомический рисунок и указать там какое-нибудь образование. Могут быть вопросы по статистическим расчётам. На каждый вопрос даётся всего лишь полторы минуты, и, как правило, текст вопросов достаточно длинный, на чтение одного вопроса уходит минута, а на «подумать» остаётся 20 секунд.

Потом идёт второй экзамен («Step 2 Clinical Knowledge»). Он похож на первый, но здесь уже идут клинические вопросы: ты будешь ставить диагноз, подбирать лечение, которые лучше всего подходят этому пациенту. В экзамен включены все области медицины, включая психиатрию, хирургию, внутренние болезни, инфекции, педиатрию, акушерство и гинекологию – абсолютно всё. Этот экзамен длится 9 часов, и к нему тоже нужно готовиться полгода или год. Я бы не сказал, что эти экзамены невероятно сложные, что их могут сдать только гении, просто нужно вложить много времени и сил, чтобы всё получилось.

Получается, первый тест «Step 1» – фундаментальные знания, второй тест «Step 2 Clinical Knowledge» – клинические знания, а третий тест – это клинические навыки «Step 2 Clinical Skills». Третий экзамен можно сдать только в Америке. К этому экзамену специально набирают актёров, играющих роль пациентов. Их очень тщательно обучают, как на какие вопросы отвечать и отвечать ли вообще. Этот экзамен длится 6 часов, за которые нужно осмотреть 12 пациентов. Перед входом к каждому пациенту экзаменуемый получает о нём краткий сюжет, в котором рассказана основная информация о больном и его жалобах – буквально пару строчек. У тебя есть несколько минут, чтобы представить, что ждёт внутри, какие важные вопросы нужно не забыть задать. А потом заходишь в комнату – и там настоящий американец.

В комнате есть всё: койка, аппаратура, тонометр, офтальмоскоп, неврологический молоточек – весь врачебный набор. Главное в этом экзамене – быть предельно вежливым, очень-очень много улыбаться, обязательно пожать руку пациенту перед осмотром, чуть что извиняться. Всё проходит очень быстро, ты должен четко знать, что спросить, а актёры-пациенты обучены быстро отвечать на вопросы, но лишнее говорить не будут, если напрямую не спросить. На общение с пациентом даётся 15 минут, а потом в течение 10 минут нужно записать свои наблюдения, предварительные диагнозы и план дальнейшего обследования. Параллельно пациент в своей комнате ставит тебе балы за учтивость, профессионализм, уровень английского языка.

Этот экзамен не очень строгий, в основном его заваливают из-за уровня английского. Снимают баллы, если переспрашиваешь, если пациент должен переспрашивать или если он что-то не понял из сказанного тобой.

А что происходит дальше, после успешной сдачи экзаменов?

Получаешь сертификат. Он означает, что твой иностранный диплом соответствует американскому. И с этим сертификатом уже можно претендовать на работу и учёбу. Система, в целом, устроена достаточно честно. Конкурс в резидентуру открыт для всех.

Сертификат о подтверждении диплома. Фото предоставлено Николаем Корчемным @nikolay.korchemny.

Что ещё необходимо для того, чтобы поступить?

Хорошо бы ещё во время учёбы в меде пройти стажировку (а лучше несколько) в больнице в США, желательно при университете. Нужно, чтобы американский врач (чем авторитетней он будет, тем лучше) написал рекомендацию. Если у тебя нет ни одной, даже краткосрочной практики в Америке, то больницы будут сомневаться – понимаешь ли ты то, что тебя ожидает. Кроме стажировок желательно иметь опыт участия в научных исследованиях и публикации.

Далее изучаешь программы по всей стране и принимаешь решение, в какие из них подавать заявления. Это зависит от многого: балов за экзамены, количества стажировок и публикаций, и конечно, предпочтений по штатам и городам.  Я отправил своё резюме примерно в 150 больниц. Через какое-то время приглашают на интервью. Мне пришло где-то 10-12 приглашений – это хороший результат. Если ты супер-звезда, то, может, тебя пригласят 20 больниц.

А как проходят интервью?

Сезон интервью – это путешествие по всей Америке. Он проводится зимой. На интервью больницы выделяют целый день. Они очень стараются тебе понравиться, проводят экскурсию по больнице, пытаются себя зарекомендовать, вкусно кормят, могут привести на внутрибольничную конференцию. А потом следует само интервью. Обычно их 2-4. Это самая волнительная часть, все очень переживают из-за интервью. С одной стороны, это нечто приятное, потому что тебе уделяют внимание, а с другой стороны, тебя очень жёстко оценивают. Сами интервью по содержанию мало чем отличаются от собеседований в других специальностях. Спрашивают стандартные вопросы: «Кто твой кумир?», «Что бы вы могли предложить нашей больнице и обучающей программе?», «Что бы вы могли рассказать о себе?», «Какие ваши сильные или слабые стороны?». Я такие вопросы не очень люблю, я не очень знаю, как на них искренне отвечать, поэтому выходит много лицемерия. Как ответить так, чтобы не перехвалить себя и подчеркнуть свои достоинства? При этом вопросы на проверку медицинских знаний не принято задавать – это считается плохим тоном, потому что мы и так уже сдали достаточно экзаменов.

В каких городах у тебя были интервью?

У меня были интервью в Нью-Йорке, в Бостоне, в небольшом городке в штате Коннектикут, в Атланте, на Среднем Западе в городе Сент-Луис, в Балтиморе и в Чикаго. В целом я полтора месяца ездил по стране, с костюмом и маленьким чемоданом – бесконечная череда самолетов, автобусов и поездов.

Как в итоге ты получаешь работу после успешно пройденных этапов?

После происходит «match». Ты в онлайн-режиме составляешь рейтинг больниц, в которых тебе больше всего понравилось. Больницы точно так же распределяют всех абитуриентов, прошедших у них собеседования. Потом специальный алгоритм высчитывает, кого куда распределить. Он высчитывает оптимальный вариант, стараясь максимально учитывать интересы и больниц, и абитуриентов. Ты не должен быть первым у больницы, а они у тебя первыми, чтобы вы «совпали». Конечно, не все получают то место, которое они поставили на первое место в списке. Кто-то получит третье, кто-то десятое, а кто-то вообще не получит работу. Нет никаких гарантий, что ты поступишь. Решение о списке программ очень ответственное, так как после его отправки ничего изменить уже не получится. Все заведомо соглашаются работать там, куда распределили, отказываться от места уже нельзя. 

Ждать приходится очень долго – результат приходит по электронной почте через несколько месяцев. Я попал в программу, которая была у меня в рейтинге на втором месте. Так что у меня всё вышло просто отлично.

Твой переезд выпал на период пандемии. Столкнулся ли ты с какими-то особыми трудностями?

Отдельная история – подготовка документов. Нужно написать в разные госучреждения в США, получить право на работу, рабочую визу, изучить контракты. Больницы требуют вакцинаций, заполнения бесконечных анкет, документов, прослушивания каких-то курсов (мне нужно было пройти примерно 20 онлайн-курсов) на тему неразглашения медицинских тайн, работы в электронной медицинской системе больницы и так далее. Было много сложностей, но в итоге ВУЗ и Минздрав РФ выдали нужные мне документы, американское посольство приняло меня в порядке исключения на интервью для рабочей визы, и я в итоге смог купить билеты. Мне, безусловно, очень повезло.

Выезд в США во время карантина. Фото предоставлено Николаем Корчемным @nikolay.korchemny.

Каково работать в американской больнице?

Первая неделя – это неделя знакомства с устройством больницы. Новичкам подробно показывают, где что находится, есть время приглядеться, как работают местные врачи. Нас учили работать с электронными медицинскими картами, рассказывали о различных службах в больнице. Со второй недели мы уже начали работать. Первое время было очень страшно, особенно первый месяц. Структура работы другая, общение и взаимодействие – тоже. Было ощущение, что от меня будут требовать, чтобы я всё знал и умел, и что я буду хуже любого американца, которого в местной медицинской школе идеально подготовили к работе в здешней среде. Но, к моему счастью, американские интерны знают примерно так же мало, как и я. Нам помогли освоиться, и в первый год работы у нас ещё есть право много чего не знать.  После нескольких месяцев я уже чувствую себя комфортно в этой среде и хорошо ориентируюсь. Но со следующего года мои обязанности резко возрастут, и ответственность будет гораздо выше – когда я буду один дежурить ночью в реанимации, мне уже нельзя будет не знать чего-то важного.

Что представляет собой твой рабочий график?

Мой график состоит из 2-недельных циклов. Я по очереди работаю в отделениях терапии и реанимации и в поликлинике. В терапии и реанимации я работаю в среднем с 5:30 утра до 6 вечера, 6 дней в неделю (либо с 6 вечера до 5 утра, если ночной цикл). Потом после 4 недель в больнице меня всегда вознаграждают двумя неделями работы в поликлинике, где работа только 5 дней в неделю с 8 до 4, есть время погулять или поработать над научным проектом. Отпуск у нас три недели в году.

Расскажи, пожалуйста, о своём обычном рабочем дне?

Когда я работаю в отделении терапии или реанимации, нужно приходить в больницу где-то к 5:30. Я должен с ночной командой принять пациентов, мне расскажут, что с ними произошло за ночь. Если поступит кто-то новый, они мне расскажут про него все подробности. До 8 утра я должен сам обойти моих пациентов (в терапии обычно 7-8 пациентов, и 4-5 в реанимации), посмотреть все новые анализы, составить план лечения на день. С 8 до 9 у нас каждый день лекция, потом приходит наш старший врач, и мы 2-3 часа обсуждаем планы лечения для всех больных. За этим у нас обычно следует вторая лекция с 12 до 13. И потом до 6 вечера мы пытаемся выполнить план, после чего передаём больных ночной бригаде. Всё очень структурировано и чётко, и так каждый день с одним выходным в неделю.

По дороге на работу. Фото предоставлено Николаем Корчемным @nikolay.korchemny.

А кто твои коллеги?

Я работаю с врачами со всего мира. У меня в потоке 16 резидентов, а всего в программе – 48, среди них есть ребята из арабских стран: из Ливана и Иордании, из Турции. Из европейских стран – Германии и Швеции. Многие из Латинской Америки, многие из Индии, и даже есть один из Австралии. Из России тоже много врачей, в том числе и потому, что в районе больницы живёт очень много русских и процентов 10 наших пациентов говорят только на русском языке. У нас работает небольшое количество американцев, но больница в основном берёт на работу иностранцев. Мне очень приятно работать в этой международной атмосфере, и моим коллегам, думаю – тоже. Сам факт того, что мы все откуда-то приехали, нас очень объединяет.

Чем тебе нравится твоя нынешняя работа?

Мне очень нравится рабочая атмосфера. Наша больница давно работает с иностранными врачами. Несмотря на все строгие требования к сотрудникам больницы, нам очень помогают адаптироваться и учиться работать по американским протоколам. К примеру, мы пользуемся электронной медицинской системой, бумаг у нас почти нет. Это невероятно удобно: можно даже в приложении в телефоне наблюдать за состоянием пациента, дописывать дневники дома, назначать больным анализы на следующий день. Ещё очень легко видеть записи и результаты анализов от прошлых госпитализаций и амбулаторных приёмов. Конечно, система далека от совершенства. Для того, чтобы научиться ею правильно пользоваться, требуется много месяцев, и до сих пор там мне не всё понятно.

Можешь назвать главные, по твоему мнению, отличия медицины в России и в США?

Первое, что приходит в голову, – это условия работы. Здесь все друг к другу относятся с большим уважением, даже к нам, новичкам. Ещё, безусловно, у больницы гораздо больше ресурсов. Здесь с любым пациентом работает целая команда специалистов, в которую входят не только медсёстры и врачи, но и социальные работники, страховые агенты, физиотерапевты, диетологи, логопеды и многие другие. Всегда с нами работает фармаколог, который очень сильно помогает подбирать формы препаратов и дозы. Такое я мало где встречал в России.

В США больше ощущение того, что пациенты руководят собственным лечением. Обычно медицина в Америке частная и платная, поэтому пациент – почти всегда человек, который пришёл получить платную услугу, больше вовлечён в процесс принятия решений, ожидает большего, и очень часто требует не то, что ему нужно. Пациенты нередко уходят из больницы, отказываясь от продолжения госпитализации вопреки медицинским рекомендациям. Бывает, что очень тяжёлый пациент может решить, что ему здесь быть не хочется, и он встанет и уйдёт (иногда даже из реанимации), и его останавливать мы не имеем права (если он способен принимать решения, конечно).

Пациенты вправе заранее выбирать объём реанимационных мероприятий, в случае если им станет резко хуже, что я считаю абсолютно правильным. При поступлении в больницу, мы обязаны у всех пациентов (даже у молодых и относительно здоровых) спрашивать какой объем помощи они хотели бы в случае, если им станет плохо и они не смогут принимать решения. В России заведомо врачи по закону обязаны всем пациентам проводить полный объём реанимационных мероприятий в случае остановки сердца, тяжёлой дыхательный недостаточности или наступления комы. Если у пациента много тяжёлых заболеваний, мы часто понимаем, что интубация или сердечно-лёгочная реанимация будут только продлевать мучения, и шансов на восстановление нет. Поэтому я считаю очень правильным, что у людей с тяжёлыми заболеваниями есть право в больнице спокойно уйти из жизни, которого в России у людей нет.

Что тебе не нравится в работе?

Мы очень мало времени проводим с пациентом, в отличие от медсестёр. Мы сидим большую часть дня в ординаторской, и большая часть нашей работы делается через компьютер и звонки. Ещё я не очень люблю утренний обход больных со старшим врачом, но это неизбежная и важная часть работы. С одной стороны, основная часть обучения происходит именно на обходе, потому что мы подробно учимся составлять план обследования и лечения больного, а это, по сути, и есть вся наша работа. С другой стороны, обходы здесь начинаются в 7:30 утра и могут длиться до 5-6 часов – это очень утомительно.

Сложно ли продвигаться по карьерной лестнице?

Всё очень зависит от индивидуальных планов и амбиций. По окончании моей программы я получу лицензию на самостоятельную работу врачом-терапевтом. Это может быть очень интересная и хорошо оплачиваемая работа в приятном городе. Если есть планы развиваться дальше по конкретной специальности, то нужно поступать на дополнительную программу ещё на 2-3 года. На многие суб-специализации довольно большой конкурс, и далеко не всем удаётся в такие программы попасть. Для этого, как правило, необходимо активно заниматься наукой параллельно с работой в больнице. Как я уже говорил, я хочу поступить на программу по пульмонологии-реаниматологии, куда попасть достаточно сложно. В целом, среда очень конкурентная и продвигаться всегда сложно.

Бостонский скайлайн. Фото предоставлено Николаем Корчемным @nikolay.korchemny.

Ты доволен, что попал именно в эту больницу и именно в этом городе?

Бостон – прекрасный университетский город. Здесь расположены топовые американские университеты, включая Гарвард и MIT. Я живу в 15 минутах ходьбы от больницы, как и почти все резиденты, и до центра могу добраться за 20 минут на велосипеде. Мы очень много ходим друг к другу в гости, любим встречаться в местных барах и ресторанах. Здесь, в Новой Англии, ещё прекрасная природа, и среди резидентов очень большой популярностью пользуются поездки на хайкинг за город, но я пока не находил времени её (природу) изучить. В целом, мне очень повезло оказаться именно в этом городе и в этой больнице, надеюсь, что в будущем удастся пожить и поработать и в других интересных городах.