Нобелевская премия 1997 года по медицине досталась нейробиологу Стэнли Прузинеру из университета Сан-Франциско за гипотезу, согласно которой простые белки, а не только вирусы и бактерии, могут вызывать инфекционные заболевания. Это решение Нобелевского комитета вызвало среди специалистов такие споры, какие ранее случались лишь по поводу премии миротворцам или литераторам.
В 1982 году Прузинер предположил, что такие дегенеративные болезни мозга, как куру (встречается на Новой Гвинее), скрейпи (заболевание овец), болезнь бешенства коров и болезнь Крейтцфельдта -Якоба вызываются особыми белками - прионами. Из мозга овцы, больной скрейпи, он выделил белок, который даже после многократной очистки, гарантированно свободный от вирусов или микробов, вызывал подобную же болезнь у грызунов. Ученый предположил, что молекула этого белка может принимать две формы: одну - нормальную (и в этой форме прион имеется в любой нервной клетке, хотя какую функцию он там выполняет, пока не ясно) и другую - дефектную, причем дефектные молекулы могут "заражать" нормальные, переделывая их по своему образу и подобию. Постепенно в нейронах накапливаются неправильные молекулы приона, что медленно разрушает мозг.
Но гипотеза Прузинера окончательно не доказана. Ее противники считают, что в очищенном белке из мозга больных овец все же притаился какой-то вирус. И сам Прузинер в последнее время считает, что для превращения нормальной молекулы приона в дефектную нужен еще какой-то белок, предварительно названный им "белок Х". А его критики предполагают, что это не белок, а не замеченный экспериментаторами вирус. Доказательством гипотезы мог бы послужить чистый синтез "неправильных" молекул прионового белка с последующим введением подопытным мышам и появлением у них болезни мозга, но пока такой опыт никому не удается.
Скептики полагают, что Нобелевский комитет отреагировал на сенсационность гипотезы Прузинера, ее актуальность в связи со много освещавшейся в прессе болезнью бешенства коров, которая тоже, как предполагают, вызывается прионами (см. "Наука и жизнь" № 4, 1992 г. и № 6, 1996 г.). Научное сообщество разделилось: одни говорят, что Нобелевский комитет должен был подождать недвусмысленных доказательств правоты гипотезы, другие - аплодируют смелости жюри, не побоявшегося спорности вопроса. Они считают, что жюри поступило верно: ведь одна из целей завещания Нобеля - стимулировать денежной премией дальнейшие исследования в перспективных областях.
