В литературе на исторические темы наука всегда соседствовала с мифом. Что же касается массового сознания, то в нём преобладает именно мифология, распространяемая через «исторические» романы и повести, кинофильмы и телепередачи. В последние два десятилетия в России скромный ручеёк научной литературы с её мизерными тиражами едва заметен на фоне мощного потока всевозможного чтива, часто совершенно фантастического, но претендующего на историчность. Нам сообщают, например, что Юлий Цезарь и германский император Оттон III Рыжий, правивший в 983—1002 годах от Р. Х., — одно и то же лицо; что Иисус Христос — это римский папа Григорий VII; что монгольская держава, раскинувшаяся в XIII—XIV веках от Литвы до Вьетнама, — на самом деле просто Древняя Русь. И масса людей, знающих историю «с пятого на десятое», принимают подобный бред если не как истину в последней инстанции, то по крайней мере как вполне вероятный вариант.
«Всемирные хроники» — это скромная попытка противостоять потоку псевдоистории. «Хроники» призваны наглядно проиллюстрировать тот неоспоримый факт, что любой исторический персонаж, любой народ и любая страна связаны множеством нитей с другими персонажами, народами и странами — своими предшественниками, современниками и потомками.
«Всемирные хроники» упорядочены по хронологии, однако это вовсе не справочник и тем более не хронологическая таблица. Связный, последовательный рассказ о событиях прошлого перемежается в них с обзорами, дающими представление о «цвете времени». Здесь много сходства с кино. Ведь что такое кинофильм? Последовательность кадров, статичных фотографий. Но когда кадры следуют встык один за другим, при просмотре возникает ощущение движения.
Как и в кино, во «Всемирных хрониках» «кадры» строятся по-разному: среди них есть камерные сцены, иногда встречается крупный план, но чаще всего это панорама. Читатель может посмотреть весь «фильм» с начала до конца, может выбрать один или несколько «кадров», чтобы изучить во всех деталях, а может по своему усмотрению их «перемонтировать».
В древнейшей истории счёт идёт на века. Чем ближе к современности, тем больше уплотняется ход времени. В раннем Средневековье мы можем, как под лупой, рассматривать уже каждое десятилетие, — да что там, чуть ли не каждый отдельный год!
Индивидуальная память очень ненадёжна. Если спросить любого из нас, чем жил мир в прошлом, 2007 году, вряд ли кто-то с ходу назовёт больше двух-трёх запомнившихся событий. Ну американцы с союзниками по-прежнему воевали в Ираке (про Афганистан вспомнит не каждый). Шли споры вокруг Косова. Во Франции появился новый президент. Ах да, у нас прошли выборы в Думу. Вот, кажется, и всё по-крупному.
Но история не забывает ничего (или почти ничего), и для неё любой год — большая или малая веха в судьбе множества народов.
Для примера возьмём год 862-й, когда, согласно начальной летописи, измученные распрями обитатели Приильменья призвали Рюрика. Примем его за точку отсчёта и осмотримся вокруг — на десятилетие предыдущее и десятилетие последующее.
В главных ролях
Заглянем в оглавление «Всемирных хроник». Поскольку действие в них разворачивается в хронологическом порядке, найти нужный раздел не составляет труда. Вот он перед нами, так и называется: «851—900 гг.». Состоит из двух больших подразделов — «Западная Евразия и Средиземноморье» и «Юго-Восточная Евразия». Такая разбивка неслучайна: с VII по XIII век (то есть от распада Тюркского каганата до образования гигантской монгольской державы) между этими регионами не было практически никаких контактов. Так что изучать в связи с Рюриком события на юго-востоке континента нам ни к чему.
Зато в Западной Евразии всё взаимосвязано.
Главную роль здесь играли две большие христианские державы — империя франков и Византия. И та и другая именовали себя «Римской империей»: Византия — на том основании, что её территории некогда входили в состав прежней, подлинно Римской империи, а франки — потому, что с переменным успехом пытались контролировать город Рим. Византия представляла собой строго централизованное государство с сильной «вертикалью власти». Западная же империя, созданная полвека назад Карлом Великим, оставалась единой только по названию. В 843 году её поделили трое внуков Карла, ни один из которых не имел прочной власти в своём королевстве, постоянно воюя с непокорными графами и герцогами.
Формально у Запада и Востока общая христианская церковь — католическая (всемирная) и ортодоксальная (православная). На деле Рим и Константинополь являлись центрами двух соперничающих церковных организаций. В описываемый период главным яблоком раздора между ними была дунайская Болгария — славянское государство, в котором правили потомки кочевых тюрков-булгар. Спустя два года после прихода Рюрика в Приильменье болгарский хан Борис под давлением обстоятельств был вынужден принять крещение от константинопольского патриарха Фотия. И Константинополь и Рим надеялись поставить под свой контроль новообразованную болгарскую церковь, хотя формально спор у них шёл о таких тонких предметах, как безбрачие духовенства и трактовка понятия Святой Троицы. В пылу споров Фотий даже объявил низложенным папу Николая Великого, что, впрочем, ни в малейшей степени не поколебало положение римского первосвященника.
В истории, как и в частной жизни, всегда одни действуют, а другие подвергаются воздействию. А поскольку политическая история на протяжении тысячелетий состояла главным образом из войн, ход мировых событий определяли народы наиболее воинственные и экспансионистские.
В эпоху Рюрика обе христианские империи занимали оборонительную позицию; главной нападающей стороной был халифат.
О крестовых походах слышали даже те, чьи исторические познания близки к нулю. Их поминают по любому поводу как неизбывный «первородный грех» западного христианства. Но почему-то крайне редко вспоминают, что до крестовых походов Европа на протяжении нескольких веков подвергалась массированному натиску исламского мира. Это были не просто эпизодические набеги: мусульмане захватили Испанию, атаковали Францию, лишили Византию большей части её владений. Но христиане не сплотились для отпора агрессорам. Города Южной Италии, воюя друг с другом, наперебой призывали на помощь североафриканских мусульман; в результате те захватили Сицилию и Южную Италию, в Бари и Палермо возникли эмираты. В 846 году мусульмане подступили к Риму, разрушив соборы Святого Петра и Святого Павла. «И всех христиан, которые находились за пределами Рима, они убили», — свидетельствует хронист. Главной задачей римских понтификов была организация обороны Италии от воинов ислама.
Византийцы вели себя так же безответственно, как и итальянцы. Молодой император Михаил III по вечерам пьянствовал, а дни проводил на ипподроме. Когда в разгар бегов ему сообщили о вторжении мусульман, он закричал: «Что за наглость заговаривать со мной об этом во время такого важного соревнования! У меня сейчас одна забота — оттеснить среднюю колесницу на левый край!»
Одиннадцать друзей Херлауга
Итак, мы зафиксировали в политической жизни Европы эпохи Рюрика три долговременные тенденции: распад западной (франкской) империи, противостояние мусульман и христиан, соперничество западного христианства с восточным. Эти проблемы европейцы решали одновременно. Исчезни любая из них, и история Европы приобрела бы совершенно иной вид.
А кроме того — или, вернее, прежде всего — были норманны. Дания и Скандинавия оставались последним анклавом древнего германского образа жизни. Сюда не дошли ни христианская вера, ни королевский произвол. Фермеры с многочисленными чадами и домочадцами свободно хозяйничали на своей исконной земле, и обязанности их по отношению к власти ограничивались необходимостью угощать разъезжающего по стране конунга, его дружинников и их лошадей. Однако в последнее время и на Севере жизнь начинала меняться. В Дании значительно усилилась власть королей. Уппсальский конунг Эйрик Эдмундарссон подчинил большую часть шведских земель. В этой централизации сквозь призрак «исторической закономерности» видны извечные человеческие страсти — ненасытная жажда славы, власти и золота. Когда молодой норвежец Харальд, успевший, несмотря на юный возраст, захватить владения нескольких соседей, сделал предложение Гюде из Хердаланда (Норвегия), та ответила, что не хочет тратить своё девство ради конунга, у которого и есть всего-то несколько фюльков (то есть княжеств), и что она даст согласие, если Харальд подчинит всю Норвегию, как Эйрик — Швецию.
Харальд решил: Гюда говорит дело. И дал обет не стричь волос, пока не завоюет всю Норвегию (за это его прозвали Косматым). Одного за другим Харальд вынуждал конунгов признать его власть. Одних он убил, другие, как повествует сага, «скатились с сиденья конунга на сиденье ярла». Херлауг, конунг Наумудаля, чтобы не превратиться в слугу Харальда, соорудил укреплённый курган, вошёл в него с одиннадцатью дружинниками и велел засыпать за собой вход. Два многочисленных норвежских семейства перебрались в 874 году от греха подальше в Исландию, положив начало заселению этого острова.
Может быть, именно в поисках вольной жизни множество датчан, норвежцев и шведов предпочитали добывать средства к существованию грабежом. На протяжении всего IX столетия эти храбрые, жестокие и жадные разбойники из года в год атаковали христианскую Европу. Их ладьи внезапно появлялись на Сене и Гаронне, Рейне и Темзе, и тогда дороги заполнялись бегущими людьми, спасающимися от лютой смерти. В германских анналах под 851 годом записано: «Железо язычников сверкало. Был чрезмерный солнечный зной, и последовал голод. И иссяк корм для скота». Спустя два года норманнские конунги Готфрид и Рюрик (не наш ли?) ограбили северо-запад будущей Франции. Западный император Лотарь откупился от Рюрика, дав ему земли в Ютландии, однако тот продолжал совершать опустошительные набеги на соседей. В 864 году Пипин II Аквитанский, племянник франкского короля Карла Лысого, в войне с дядей призвал на помощь норманнов. Три недели парижское аббатство Сен-Дени находилось в руках викингов, которые ушли, лишь получив богатый выкуп.
Иногда норманны не ограничивались грабежом, а стремились удержать захваченные земли. Так, зимой 850/851 года после очередного набега на Англию они не стали возвращаться на родину, а устроились зимовать в Кенте.
Если на западе Европы разбойничали норвежцы и даны (датчане), то на востоке действовали преимущественно шведы, которых местные финны звали русь (синоним слова «викинг», обозначавшего военный поход на ладьях и его участников-гребцов). Не позднее 830-х годов какая-то норманнская группировка поставила под свой контроль торговый маршрут — путь «из варяг в греки». Разбойники укрепились в Киеве и принялись оттуда наносить удары по Византии и Хазарской державе, закрывавшей им выходы к Каспийскому и отчасти к Чёрному морям. Претендуя на равенство с хазарским правителем, предводитель скандинавов стал именовать себя каганом. Германский король Людвиг в письме византийскому императору перечислил народы, чьи правители носили этот тюркский титул: авары, хазары, дунайские болгары и норманны. А киевские князья и в дальнейшем, вплоть до Владимира Святого, звались каганами.
Таким образом, приход в Приильменье Рюрика (того, что упомянут выше, или его тёзки, — вероятно, это мы не узнаем) был одним из эпизодов нескончаемой, всеохватной норманнской экспансии.
Летом 867 года вожди киевских норманнов Аскольд и Дир вернулись из неудачного похода в Византию. «И был в Киеве плач великий». Город осадили печенеги, население его голодало. Соправитель византийского императора Михаила Василий Македонянин, воспользовавшись ситуацией, склонил, по словам хрониста, «к соглашению неодолимый и безбожный народ русов, заключил с ними мирные договоры, убедил приобщиться к спасительному крещению и уговорил принять рукоположенного патриархом Игнатием архиепископа».
Надо сказать, в трудных обстоятельствах язычники-норманны легко соглашались креститься. Некоторые проделывали этот трюк по много раз, так что успевали изучить процедуру таинства не хуже любого христианского священника.
Предварительные итоги
Развязки исторических процессов крайне редко носят окончательный характер. Если же таковые случаются, они, как правило, растягиваются на долгие годы, даже на столетия. Например, Римская империя рушилась в течение по крайней мере двух-трёх веков, а когда Рим был окончательно захвачен варварами, восточная часть империи устояла и продержалась ещё тысячу лет. Многовековой была испанская Реконкиста — вытеснение мусульман с Пиренейского полуострова. Разделение западной и восточной христианских церквей окончательно оформилось только в XI веке, а рабство было уничтожено более-менее повсеместно лишь в XIX веке.
Промежуточные развязки встречаются гораздо чаще. Нередко они полны драматизма и в глазах современников выглядят поворотными пунктами истории, наподобие тех «судьбоносных» событий, о которых нас периодически оповещают телеканалы и Интернет. Годы непосредственно после призвания Рюрика (конец 860-х и начало 870-х) особенно богаты подобными эффектными ситуациями.
24 сентября 867 года пьяный до беспамятства византийский император Михаил III был убит заговорщиками во дворце близ ипподрома. «Синклит (сенат), тагмы (гвардия), всё войско и городской сброд» провозгласили императором Василия Македонянина, который немедленно сместил и отправил в ссылку Фотия, восстановив на патриаршем престоле Игнатия. А 13 ноября скончался римский папа Николай, его сменил Адриан II. И Рим и Константинополь теперь желали примирения. В 870 году в Константинополе состоялся VIII Вселенский собор — последний общий для Запада и Востока. Фотий на соборе был проклят, единство западной и восточной церквей было временно восстановлено, но церковь Болгарии приписали к Константинопольскому патриархату. Собор также отказался признать претензии папы на роль верховного хранителя веры, постановив, что высшим авторитетом является совместное решение епископов-патриархов пяти крупнейших христианских центров — Рима, Константинополя, Антиохии, Александрии и Иерусалима.
Василий Македонянин попытался продолжить переговоры с киевскими норманнами, но к этому времени обстановка в Киеве изменилась: по сообщению летописца, «избежаша от Рюрика из Новгорода в Киев много новгороцкых мужей». Это, вероятно, укрепило позиции Аскольда и Дира. Печенегов отогнали, и вопрос о «крещении Руси» потерял актуальность на сто с лишним лет.
Рюрик отправился к немецкому королю Людвигу, чтобы урегулировать вопрос о своих западных владениях. В Ксантенских анналах под 873 годом о Людвиге сказано: «Пришёл к нему Рюрик, желчь христианства, притом на корабль были доставлены множество заложников. И он стал подданным короля и поклялся верно служить ему». За эту клятву король вернул Рюрику его прежнее владение — богатую Фрисландию (приморские земли от Западной Фландрии в современной Бельгии до германской реки Везер).
Незадолго до того, в 869 году, скончался король Лотарингии Лотарь II. Его королевство, вытянувшееся широкой полосой с севера на юг через всю Европу, поделили два его дяди — Карл Лысый и Людвиг Немецкий. Отказавшись в пользу Людвига от Меца и Ахена, Карл получил Льеж, Верден, Лион и весь правый берег Роны. Так на карте впервые обозначились границы государства, известного нам теперь под именем Франции.
Исламский халифат переживал в эти годы большие трудности. Правитель Дербента ас-Сулами вышел из повиновения халифу. В Картли (ранний набросок современной Грузии) после смерти тбилисского эмира князья Багратиони пытались овладеть Тбилиси. Но опаснее всего для центральной власти была война в Ираке. В 871 году чернокожие рабы, возглавляемые шиитским духовным лидером аль-Баркауи, ворвались в Басру, сожгли большую часть города, убили многих жителей, а других обратили в рабство. Каждый мятежник обзавёлся многочисленным гаремом; мусульманских женщин из рода самого пророка продавали на базарах.
На другом краю халифата, в Италии, христиане в 871 году овладели городом Бари, но тут же передрались между собой, и мусульмане вновь перешли в наступление. 14 декабря 872 года скончался Адриан II. В тот же день был избран новый папа Иоанн VIII. Он и возглавил организацию обороны.
«Год сражений»
Важные события происходили в это время в Британии.
Для норманнов Британия и Ирландия были самой лёгкой добычей. Галлия и Германия представляли собой хотя бы отчасти единые государства; их короли могли объединять подданных для борьбы с норманнами. В Британии же существовало несколько независимых королевств — англосаксонских, кельтских (бриттских) и пиктских. Ирландия была ещё более раздробленной, и викинги хозяйничали там почти безнаказанно.
В 870 году викингский конунг Ивар Бескостный в очередной раз вторгся в Британию. По словам тамошнего хрониста, «великое множество пленных, англичан, бриттов и пиктов, было увезено в Ирландию». В январе 871 году при Эшдауне дружину Ивара встретило войско западных саксов из королевства Уэссекс. До нас дошёл репортаж об этой битве, написанный епископом Ассером со слов «заслуживающих доверия очевидцев».
Пока король саксов Эдельред молился, язычники-даны стали теснить его младшего брата Альфреда. Тому надо было либо отступать, либо начинать сражение, не дожидаясь короля. И Альфред повёл своих людей в атаку. Викинги перед битвой предусмотрительно заняли вершину холма, так что саксы были вынуждены лезть вверх по склону. Ассеру показывали потом низкорослое дерево, которое росло в том месте: «Возле него и сошлись в схватке противостоящие шеренги — одни, устремлённые к греху, другие — сражаясь за своих любимых и за родную землю». Под натиском саксов викинги дрогнули и обратились в бегство. Они бежали всю ночь и весь следующий день, «и вся ширь Эшдауна, то есть беркширские холмы, была усеяна убитыми, среди которых обнаружились тела одного из королей викингов и пятерых его ярлов».
Этот год в Англии долго вспоминали как «год сражений». Уэссекс устоял. Данов отогнали, но они устроили укреплённый лагерь неподалёку, в Рединге. Эдельред в том же году заболел и умер, и собрание знати избрало королём двадцатидвухлетнего Альфреда, который позже своими успехами в борьбе с норманнами заслужил прозвище Великий. Пока же Ивар, заключив с Альфредом перемирие, захватил другие британские королевства — Мерсию, Эсенгел и Стратклайд. Обременённый добычей, языческий вождь обосновался в ирландском Дублине и в 872 году, по утверждению набожных хронистов, «почил во Христе».
***
Итак, достаточно было перелистать один раздел «Всемирных хроник», чтобы убедиться: в реальной жизни не существует истории одного народа, одной страны, одного государства. Разумеется, такую историю можно выделить из общего контекста, её можно изучать и анализировать — так же, как можно из большой фотографии, где люди стоят в несколько рядов, вырезать одно лицо и любоваться исключительно им. Нельзя лишь забывать о многочисленных связях, которые при этом рвутся и исчезают в невольных или намеренных умолчаниях.
…Вглядываясь в своё изображение в зеркале, надо помнить, что оно заслоняет остальной мир. Поэтому желательно выбрать зеркало побольше — или просто оглянуться и внимательно посмотреть вокруг.
