В лексиконе старателей есть слово «знак». Оно служит для обозначения мельчайших, но всё же ещё различимых глазом частичек драгоценных металлов, мерцающих призывно, как звёзды на перевёрнутом небе, в старательских лотках и ковшах. Знак, другой, третий… и тянется по руслам ручьёв и речек, по логам и террасам блестящий пунктир, приводящий или к разочарованию, или к открытию. Вот из таких крупиц золота — своеобразных «квантов» старательского фарта — складываются колоссальные богатства. Неслучайно говорят: мал золотник, да дорог. Дорог и властным могуществом заключённого в нём богатства, и тяжестью труда, затраченного на его добычу. «Золото моем, голосом воем», — жаловались уральские старатели...
«1814 год. Время незабвенное! — писал А. С. Пушкин. — Время славы и восторга! Как сильно билось русское сердце при слове Отечество!» Победой закончилась война с Наполеоном. Полки наши возвращались из заграничных походов. И среди них Екатеринбургский мушкетёрский, награждённый серебряной трубой «За взятие Монмартра».
В меди военных оркестров чуть слышно прошелестел лист короткого рапорта из Березовской золотых промыслов конторы: «Его Высокоблагородию, Господину берггауптману VI класса, начальнику Екатеринбургских горных заводов и кавалеру Николаю Алексеевичу (Шленёву) известие об открытии золотоносной россыпи:
“Находящийся при Петропавловской золотопромывальной фабрике за присмотром работ и людей похштейгер Леонтей (здесь писец ошибся, надо Лев. — Прим. В. Ф.) Брусницын, исправляя таковую ему порученность с отличным усердием, ревностию и расторопностию, в каковых он прежде сего при неоднократных в разных местах откомандировках всегда отличал, так как и в последнюю, будучи в Уфалейских приисках, в Высочайше порученной Господину Горному Начальнику комиссии, тем самым обратил на себя внимание его Господина Горного Начальника о исходатайствовании ему награды, в каковую и получил ныне носимое им звание с прибавкою жалованья; впоследствии продолжал исправление им по должности ревностным к службе старанием и попечением о пользе казны и отыскал золотосодержащие пески около Петропавловской золотопромывальной фабрики в весьма достаточном количестве состоящих: из коих кроме прошлых седьмиц в которыя производилось оным одно только испытание, в нынешней с 21-го Сентября по 1-е число предстоящаго Октября (по старому стилю. — Прим. В. Ф.) получено песощатаго и с тем вместе кусковатаго в чистоте против прочаго здесь вымываемаго превосходнаго золота один фунт сорок девять три осьмины золотника (620,14 г. — Прим. В. Ф.), а сим по всей справедливости и паки заслуживает соответственно старанию и усердию его возмездие. Определили: Его Высокоблагородию Господину Горному Начальнику и кавалеру представить рапортом на разсмотрение и просить, не благоугодно ли будет, к вящему его Брусницына впредь службы продолжения в пример прочим поощрению наградить каким-либо по службе отличием. Подлинный подписали: И. Фелькнер, Алексей Речкунов, Иван Шефкунов, Николай Сивков скрепил: Секретарь 14-го класса Шаньгин”». (Здесь и далее грамматика и пунктуация сохранены.)
Событие долгожданное, но явилось оно неожиданно, как будто бы случайно. Может быть, потому, что устали его ждать. Ведь первым основательный узел о российском «песощатом» золоте завязал М. В. Ломоносов ещё в 1763 году в книге «Первые основания металлургии или рудных дел». «Прочие металлы, — писал Михаил Васильевич, — бывают в песках редко и скудно, ибо видели мы, каких требуют они превращений, пока песками станут, а в толь многие веки не могёт избегнуть разрушения от огня, воды и воздуха. Неразрушимые от сих насильств серебро и золото имеют в песках место, происходя с ними из жил металлических… и нигде искать их толь надёжно, как по рекам, у коих на вершинах есть рудные горы… И потому пески, золото или серебро содержащие, всегда указывают на золотые жилы, выше их по течению лежащие. Могут случиться и дальче от рек; но думать должно, что тут бывало прежде какой-нибудь реки течение».
Это описание теории образования россыпей. Из неё следует, где надо искать россыпи — в долинах рек, речек, ручьёв как современных, так и древних. А как извлекать драгоценный метал из песка? Ломоносов и на этот вопрос дал ответ: пески надо промывать текущей водой; поток воды унесёт лёгкие песчинки и в промывальном устройстве останутся только тяжёлые частички золота и других металлов. Технология извлечения золота, предложенная Ломоносовым, получила название «мокрое гравитационное обогащение». В России она стала основной для переработки золотоносных песков вплоть до начала XX века.
Описание поискового признака и способа извлечения золота из россыпи занимает в книге Ломоносова менее страницы. Тогда почему открытие месторождений россыпного золота произошло спустя полвека после опубликования «Первых оснований металлургии»? Тому было три причины. Две из них прокомментировал сам Ломоносов.
Геологи долгие годы были пленниками догмы о том, что поиски полезных ископаемых в северных краях бесперспективны из-за слабого проникновения здесь в недра солнечного света. По их мнению, луч света, пронизывая земную твердь, сгущается и застывает там сверкающими капельками драгоценных камней и различных металлов. Догма эта скорее «лирическая», чем «физическая», красивая, но не правдоподобная. Критикуя её, Ломоносов писал, что «стужа» не препятствует рудообразованию и поискам полезных ископаемых в северных странах. Препятствием этому служат труднодоступность территорий, их безлюдье и непросвещённость населения: «Искать… сокровища там некому, сколь ради незнания, а паче для малолюдства… а металлы и минералы сами на двор не придут, — требуют глаз и рук к своему прииску».
Собственных специалистов, знающих «горную часть», в России было мало. Неспешно, по мере открытия месторождений, уходила в анналы истории и геологическая гипотеза, так задержавшая освоение минеральных богатств северных районов страны. Поэтому современники высоко оценивали труды тех, кто преодолевал сковывающее влияние геологических догм. Горный инженер Г. И. Говеловский в связи с открытием месторождений россыпного золота на Северном Урале в районе Богословских заводов в 1827 году написал, что «искусные горные партизаны, получившие большею частию образование в Горном Кадетском Корпусе (с 1833 года — Институт корпуса горных инженеров, с 1866-го — Петербургский горный институт. — Прим. В. Ф.), раскрыли недра земли в таких диких и безлюдных странах, куда и самая быстрая мысль не дерзнула проникнуть, и извлекли из них сокровища и повергли оныя к подножию отечественнаго престола».
К сожалению, российских горных инженеров и геологов питали не ломоносовские идеи. Поскольку они, по мнению В. И. Вернадского, были поняты и оценены только в середине XIX века, когда Россия находилась уже на гребне золотой волны и занимала первое место в мире по добыче золота из россыпей.
Третья причина обусловлена своеобразием существовавшего в России горного законодательства, точнее, его противоречивостью и непоследовательностью.
Пётр I, поощряя предпринимательство в горном деле, издал в 1719 году именной указ «Привилегия о рудах и металлах», который более известен как Берг-привилегия. Указ гласил, что «соизволяется всем и каждому даётся воля, какого б чина и достоинства ни был, во всех местах, как на собственных, так и на чужих землях, искать, ловить, варить и чистить всякие металлы». Позже этот указ был подтверждён Берг-регламентом и специальными актами Сената и Берг-коллегии. Но на развитие частной золотопромышленности эти документы оказали отрицательное влияние.
В 1823 году сенатор В. Ю. Соймонов, председатель Временной горной комиссии, созданной для содействия развитию «разработки золотосодержащих руд и песков в пространстве на отраслях Уральских гор находящихся», оценивая значение Берг-привилегии, с сожалением писал, что она, благоприятствовавшая разработке месторождений железа и меди, должна была бы способствовать и поискам золота, «если бы оныя были тогда открыты, но неизвестность существования их до 1745 года и примеры, случившиеся в 1744 году с Демидовым и в 1779 году с Сибиряковым (у А. Н. Демидова были конфискованы Колывано-Воскресенские заводы после находок месторождений руд золотистого серебра, а у М. А. Сибирякова по той же причине были отобраны рудники и заводы в Нерчинском горном округе. — Прим. В. Ф.), поселили в промышленниках сего рода опасения и недоверчивость… Сему опасению приписать должно замедление открытия нынешних золотоносных рудников, коих признаки напредь сего, хотя и были объявлены в дачах некоторых частных заводов, но тщательно скрывались».
«Ножницы» — суть закона и практика его применения — энергично раздвигались правительством, стремившимся монополизировать золотой промысел, боясь, что драгоценный металл потечёт мимо казны. То, чего так боялись, всё равно произошло. Жёсткие запреты спровоцировали возникновение тайной золотопромышленности.
Положение в золотодобыче стало меняться с принятием в 1812 году закона «О предоставлении права всем Российским подданным отыскивать и разрабатывать золотые и серебряные руды с платежом в казну подати». Этот закон, по существу, ничего нового не устанавливал. Он только подтверждал то, что записано в прежних законах и указах, в частности в Берг-привилегии. Новый закон, автором которого был А. Ф. Дерябин, изменял только (всего-то!) практику применения прежних законодательных актов. Результат сказался скоро. Если в 1819 году на частных промыслах намыли 20 фунтов золота (1 фунт равен 0,4095 кг), то спустя четыре года — 69 пудов (1 пуд равен 16,38 кг).
Лев Иванович Брусницын (умер в 1856 году в возрасте 73 лет) в конце жизни описал историю своего великого открытия. В 1864 году копия его собственноручной записки «Повод к открытию первой золотопесчаной розсыпи на Урале штейгером Брусницыным» была передана сыном Константином через подполковника Дорошина в редакцию «Горного журнала» и в том же году напечатана в пятом номере.
«Повод к открытию…» — это редчайший документ, свидетельствующий о поразительной искренности и величии духа первооткрывателя и о том, что самой высокой наградой за совершённое открытие является только само открытие и больше ничего. «Кто не может представить себе восторга, — писал Лев Иванович, — в котором я был по открытии золотопесчаной розсыпи, по открытии того, что было ещё неизвестно и что при покушении на поиски часто было под сомнением. О! Это такая радость, которой нельзя передать… Надобно сказать, что ощущать такой восторг в целую жизнь доводилось немногим. Я до ныне, и в особенности видя теперь такое развитие золотаго промысла, источники котораго доставляют государству нашему огромное богатство, не могу вспомнить об открытии без особеннаго восторга».
Своё открытие Брусницын сделал не на пустом месте. У него были предтечи. О некоторых он упоминает в записке. Но не обо всех. И не потому, что шёл на поводу у своего честолюбия. Нет. По неведению.
Хронология предыстории открытия Брусницына начинается со случайной (случайной ли?) находки золота в мае 1745 года крестьянином уральской деревни Шарташ Ерофеем Сидоровичем Марковым. В 1746 и 1747 годах на месте, указанном Марковым, провели в сотнях шурфов послойное опробование на золото песков и глин. Безрезультатно. В 1764 году прошли мимо богатых россыпей в даче Уфалейских заводов. «Горячо» стало в 1773 году, когда главноприсутствующий Екатеринбургских золотых производств горной экспедиции А. А. Немов (или Немой) обнародовал «Проект к умножению при Екатеринбурге золотых промыслов», указав на возможность разработки золотоносных песков и не в виде пожелания. Им было открыто два продуктивных пласта, которые стали разрабатывать, но по неумению неудачно и скоро забросили.
Золото опять выскользнуло из рук нетерпеливого человека, разочаровавшегося первой же неудачей и вернувшегося на проторённый, хоть и не обильный путь, не подозревая, какого журавля заслонила почти домашняя синица.
Последний раз такое произошло в 1804—1806 годах на Ключевском руднике Березовского золоторудного месторождения, на котором известный горный специалист обер-берггауптман и член Берг-коллегии П. Ф. Ильман по собственной инициативе провёл опыты по извлечению золота из руды изобретённым им способом. Опыты не удались, и Пётр Фёдорович занялся промывкой золотоносных песков. Добыли их около трёх тысяч пудов; более двух тысяч раздробили и промыли; гора родила мышь — менее четверти золотника (1 золотник равен 4,266 г) золота на 100 пудов породы. Это дало основание начальнику заводов И. Ф. Герману, не терпевшему Ильмана, прекратить опыты и запретить на будущее всякие работы по «песчаной материи». Ильман воспротивился, но плетью обуха не перешибёшь. Герман приказ не отменил.
Бесплодность попыток отыскать россыпное золото как будто бы подтверждала гипотезу о его «солнечном» происхождении. Следовательно, поиски россыпей на Урале — это ересь. Но ещё большей ересью можно считать догматическое единомыслие, которое, к счастью, как всякий идеал, недостижимо. Всегда найдётся некто, способный, преодолев страх запретов, мнений, костров и плах, позволить себе усомниться. Усомнился и Брусницын, ступив на первую ступеньку лестницы, по которой он поднялся к открытию.
Считается, что лоток для опробования руд привёз в Россию Пётр I вместе с другими заморскими диковинками. В записной книжке он написал и как лотком пользоваться: «Всякую руду истолочь и потом, положа в лоток и налити воды, и толкать в один конец, чтоб руда села на дно, и потом воду слить, а материю высушить». С тех пор так и делали: пробу любой породы сначала дробили, а затем промывали. Для рудного золота это благо. «Протолочка» освобождала крупицы золота от обволакивавшей их кварцевой «рубашки». Для россыпного золота «протолочка» была вредна, потому что способствовала сильному измельчению золотин и большой потере металла при промывке, иногда десятикратному. Неудачи предшественников Брусницына отчасти объясняются этим.
«Отступничество» Брусницына закончилось вполне счастливо. А всё началось с малого. Пески, образующиеся от «протолочки» золотоносной руды, из-за несовершенства обработки содержат некоторое количество золота. Поэтому их повторно промывают. Однажды, занимаясь промывкой этих песков, Лев Иванович обратил внимание на две крупинки золота, которые отличались от других цветом и тем, что на них не было следов «протолочки». Он их долго рассматривал и «чем больше разсматривал, тем больше терялся», не находя объяснения, почему оно такое. Эти вопросы не выходили из головы штейгера и тревожили его. Вдруг он вспомнил, что во время поездки на Уфалейский завод для поисков золота вместе со Шленёвым тот ему рассказал, что «в других государствах есть песчаныя розсыпи богатые золотом»; вспомнил он об опытах Ильмана десятилетней давности и подумал, «что и это золото не песчаное ли, и что не скрывается ли подобное богатство, как в чужих землях, и в наших недрах земли».
Брусницын занялся промывкой песков в различных местах, сравнивая извлечённые из них золотины «с теми двумя зёрнами». Над ним смеялись, говоря, что «здесь пески были уже отыскиваемы несколько времени и притом большим чиновником», который себе нажил только неприятности, а казне убытки и тебе, мол, нечего начинать. Время шло, но Брусницын не отступался, хотя поиски и были безуспешными. Наконец, от одного старика он узнал, что пески, из которых он извлёк «те замечательные два зерна золота», были привезены с места проходки осушительной штольни. Стало «теплее».
«Сообразив» место, где могла находиться заброшенная штольня, и место, откуда были взяты пески, из которых получены две крупинки золота, Брусницын сделал вывод, что «земля», вынимаемая при проходке штольни, переносилась через речку Березовку и часть этой «земли» могла попасть в речку. Значит, надо опробовать песок в реке. «И что же, какое счастье: во время накладки… песку нахожу сам кусок золота в 8 ½ золотников… Вот была радостная для меня находка… Тогда я, кажется, горы срыл бы земель и пустился отыскивать пески золотые. Эта находка решила всё; с ней все сомнения вон».
«Пески золотые» он, «вычислив», отыскал возле заброшенной штольни. Опробуя их, Брусницын обнаружил на глубине 15 вершков (около 70 см) слой с видимым золотом толщиной около трёх аршин (более 2 м). Из этой первой, открытой им россыпи золото потом добывали много лет до пяти пудов в год. Своим открытием Брусницын «поставил» уральцам зрение. Оказалось, что золото было распространено повсеместно. По нему буквально ходили. В черте Екатеринбурга, например, с 1817 по 1824 год было открыто 85 россыпей, из которых намыли 1343,6 кг золота.
«Золотыми» волнами разошлись результаты открытия Брусницына не только по Уралу, но и по всему миру. Пик добычи россыпного золота в России пришёлся на 1845 год. В этот год из уральских россыпей извлекли 47% золота мира. Уральский опыт золотодобычи инициировал открытие месторождений россыпного золота в Черногории, Валахии, Египте и особенно уникальных россыпей в Калифорнии и в Австралии. Лев Иванович был осведомлён об этом и закончил свою рукопись фразой: «Вот как было и вот что произошло от двух крупинок золота!»
В идеологических сумерках Средневековья великий мученик истины Галилео Галилей написал как будто бы о Брусницыне: «Авторитет, основанный на мнении тысяч… не стоит искры разума у одного-единственного».
Иллюстрации из книги «Золото Урала». — Екатеринбург: Уральский рабочий, 2012.
