В «Былом и думах» А. И. Герцен привёл замечательную метафору: у истории много дверей, ходов и выходов... В ещё большей мере это справедливо в отношении истории революций — гигантских круговоротов жизни, взрывов, смут. Так было и в России в приснопамятном 1917 году. В конце февраля — начале марта пала многовековая монархия1. Событие столь громадного масштаба не могло быть — и не было — «прямолинейным», однозначным. Его творили люди разных намерений, умов, характеров, вольно или невольно способствуя тому или иному исходу «дела». Поэтому перед страной открывалась не единственная перспектива — у неё были альтернативы. И тот, кто хочет понять всю сложность Великой русской революции, не может обойти их.
...Началось, казалось бы, с «малого» — с хлебных очередей: из-за снежных заносов на железнодорожных путях поезда не могли вовремя подвезти муку в город. Раздражение, недовольство быстро вылились в забастовки, митинги, демонстрации. И пошло, как по бикфордову шнуру, — к динамиту. Теперь всё зависело от гражданских и военных властей, но, как говорится, нужных людей в нужное время и в нужном месте не оказалось...
