Еврей, говори на иврите!
Свой язык у евреев был ещё в XII веке до нашей эры, к тому времени относят библейскую «Песнь Деворы». Но с уничтожением Второго Храма и началом расселения людей он перестал быть разговорным, остался только в богослужении.
Почти полтора тысячелетия на нём пишут научные труды и каббалистические трактаты, но сами евреи используют в повседневной жизни другие наречия, как чужие, так и возникшие в их собственной среде. К числу последних относятся в первую очередь идиш (язык германской группы с обширными заимствованиями из славянских наречий) и сефардский, или ладино (иберо-романский по происхождению).
В начале XX века возникла идея возрождения Израиля и немедленно встал вопрос: какой язык должен стать государственным?
Возможно, выбор был бы сделан в пользу идиша (им тогда пользовались более десяти миллионов евреев по всему миру), если бы не один человек — Элизер Бен-Йехуда, родившийся в Российской империи. В 1881 году он переехал в Палестину, а когда через год у него родился сын Бен-Цион, Бен-Йехуда решил, что его наследник будет говорить только на древнееврейском языке.
Он изолировал мальчика от сверстников, а супруге категорически запретил петь колыбельные на русском или идише.
Этим Бен-Йехуда не ограничился. Он основал газету на возрождённом языке, учредил Комитет языка иврит (превратившийся затем в Академию иврита) и начал работу над первым словарём иврита. Именно ему принадлежит девиз «Иври, дабер иврит!», в переводе на русский вынесенный в название главки.
Бен-Йехуда не остался в одиночестве, его поддержали многие: в 1904 году Союз взаимопомощи немецких евреев основал в Иерусалиме учительскую семинарию для преподавателей иврита, в 1905-м в Яффо открылась «Герцлия» — первая средняя школа с обучением на иврите. В общинах-кибуцах всё чаще и чаще изучали именно его, поскольку для переселенцев из разных стран он был одинаково чужим, но в то же время обладал ореолом подлинности, древности.
Не всё шло легко. События первой половины ХХ века в Палестине иногда называют «войной языков» (на иврите «Милхемет ха-сафот»): забастовка студентов Техниона, старейшего вуза страны, где преподавание велось на немецком, запрет на использование идиша и ладино, изменение написания имён и даже полная их смена (например, Давида Бен-Гуриона при рождении звали Давидом Йосефом Грином, а Голду Меир — Голдой Мабович).
Даже классика идишской литературы Шолом-Алейхема долгое время издавали исключительно на иврите.
Только вот иврит — а само это слово означает «еврейская», поскольку слово «язык» (сафa) женского рода, — получился не совсем тем языком, на котором говорили евреи времён Давида или первых римских императоров. Он обогатился множеством слов, коих просто не существовало восемнадцать веков назад, и претерпел грамматические изменения под влиянием тех же идиша и ладино.
Например, изменился порядок слов: если раньше был VSO (глагол — подлежащее — прямое дополнение), то сейчас SVO (подлежащее — глагол — прямое дополнение); трансформировалась система глагольных времён: совершенное и несовершенное преобразовались в прошедшее и будущее, а настоящее стало выражаться причастиями.
Что касается обогащения иврита новыми словами, то этот процесс — большей частью упорядоченный, и им в первую очередь занимается Академия языка. Например, изменение значения древних слов, вроде «алуф»: обозначавшее в древности «тысячник», в современном иврите оно означает воинское звание — «генерал». Образование слов от существующих корней по новым правилам: «махшев» — компьютер от основы «ХШВ», «вычислять» по аналогии с «мазрек» — шприц и так далее.
Сочетание слов «шем-мишпаха» обозначает «фамилию», в то время как «шем» — это «имя», а «мишпаха» — семья.
Применяется также слияние-сокращение терминов (вроде нашего «колхоз») и прямое заимствование из иностранных: английского, немецкого, французского, русского. В современном иврите число слов, взятых из тех, что бытовали в древности, оценивается в двадцать тысяч, в то время как новообразований и заимствований больше ста тысяч.
Но это не мешает ивриту быть полноценным, живым языком со своими яркими особенностями. В Израиле у него конкурентов нет, и именно его учат евреи по всему миру, а ладино и идиш стали лингвистической экзотикой.
Очевидно, что нормирование языков — процесс спорадический, случайный, а успех или неуспех зависит от усилий энтузиастов, не всегда лингвистов-профессионалов.
Но наука не стоит на месте...
И кто знает, может быть, через тысячелетие или два возникнет набор методов и практик лингвонормирования, когда языки будут проектировать так, как сейчас проектируют автомобили, не только возрождая старые наречия, но и создавая новые для той или иной национальной или просто коммуникативной среды.
Об этом писал известный писатель-фантаст Джек Вэнс в романе «Языки Пао», где языковая инженерия используется на уровне даже не сравнительно небольших наций, а огромных народов, планет и цивилизаций.
