Камчатский бурый медведь - один из семи подвидов бурого медведя (Ursus arctos), самого крупного наземного хищника, обитающего на территории России. Изредка встречаются медведи, вес которых достигает 700-800 кг. Именно о таких супертяжеловесах слагали мифы предки камчатских аборигенов, жившие тысячелетиями в тесном соседстве с медведями. Называли таких медведей Кайным-Кутх - Медведь-Бог или, иронически, "иркуйем", что означает "неряха" или "волочащий по земле штаны". По рассказам стариков-оленеводов, у медведя-великана было огромное, отвисшее до земли брюхо, короткие задние ноги, гачи (жировые мешки в промежности) волочились по земле; зауженные плечи высоко дыбились горбом-холкой. Обитал он в глухомани, у нерестовых речушек и озер, переполненных рыбой. По всей видимости, некоторые медведи доживали до 40 лет и более.
ПОРТРЕТ КРУПНЫМ ПЛАНОМВнушительная сила крупного зверя чувствуется во всем: в неуклюжести косолапой походки, в медлительности поворота головы, в бугристых мышцах, выделяющихся даже под косматой шерстью. Встретишься взглядом с таким зверем и долго носишь в памяти его "фотографию". Маленькие карие глазки всегда переполнены дремучей дикостью и враждебностью. Ушки по бокам макушки короткие и малоподвижные. "Прическа" вокруг морды всегда индивидуальна. Эмоции выражаются самой подвижной частью тела - губами и прищуром глаз. Черный пятачок носа способен уловить запах человека по ветру за 200-300 м. При встрече с человеком медведь выражает недовольство зевотой, при этом из широко открытой пасти, между нижними клыками, вываливается красный язык, в два раза длиннее пасти. Крупные зубы способны дробить кости, перетирать стебли трав и веточки кустарников. Клыки легко разрывают сухожилия и крепкие шкуры.
Мохнатая шарообразная голова кажется шире плеч - грудь сужена за счет коротких ключиц, лопатки, поставленные под углом, выпирают горбом. Мышцы груди и передних лап накачаны, как у культуристов. На кончиках коротких толстых пальцев - длинные серповидные когти, уплощённые с боков. При ходьбе медведь ступает на мозолистые ладони передних лап и ступни задних. Жировые прослойки в мозолистых подушках служат амортизаторами и теплоизолятора ми. Зимой ороговевшая поверхность подошв, изношенная за лето, отслаивается, а к весне нарастает новая. Зверь может перемещаться на задних лапах, но только на короткое расстояние и "по делу", чтобы с высоты своего роста сориентироваться на местности или высмотреть рыбу в реке.
Мех у медведя двухслойный: нижний, пуховой слой - из тонких волосков, верхний, остевой - толстый, прямой и упругий. Истинный окрас меха у взрослого медведя появляется к сентябрю, после линьки, когда зверь уже полностью "переоделся" и волос насыщен свежим пигментом. Полового различия в окрасе нет. По окрасу медведи подразделяются на бурых, светло-бурых и темно-бурых. А поскольку каждая особь имеет свой, индивидуальный окрас, то оттенков столько, сколько медведей. За долгую зиму яркость меха приглушается. Ранней весной, под прямыми и отраженными от снега лучами, начинается интенсивное выгорание меха. Светло-бурые особи приобретают желтые или охристые оттенки вплоть до соломенного и выглядят как осветленные перекисью, темно-бурые - различные оттенки коричневого и цвета ржавчины. Но все это весеннее "перекрашивание" происходит на верхней части туловища.
Темно-бурых медведей становится все меньше, поскольку охотники отдают предпочтение по окрасу именно им.
Новую шубу медведь "надевает" перед залеганием в берлогу. Уже поздней осенью, при первых заморозках на почве, она ему необходима для экономии тепла. В берлоге шуба служит и "подстилкой" и "одеялом".
Линька - полная смена волосяного покрова - происходит один раз в год и длится с конца мая до конца августа, у некоторых особей - до конца сентября. Поредевший волос не защищает медведя от кровососов. Медведь катается по земле вкруговую, трется брюхом, боками, спиной, шеей и головой. Иногда после этого вскакивает и пробегает 30-40 м, избавляясь от комариного роя. К концу сентября уже все медведи ходят в обновленных коротких шубах.
СКОЛЬКО ИХ ОСТАЛОСЬ?В начале XIX века популяция камчатского медведя жила и развивалась в благоприятных условиях. Численность регулировалась естественной смертностью, внутрипопуляционными отношениями и природными катаклизмами. Охотой изымался 1% от общего поголовья, насчитывающего предположительно 40-50 тысяч особей.
В конце 60-х годов XX века известный исследователь А. Г. Остроумов оценивал численность медведей на Камчатке в 18-22 тысячи особей. Вполне вероятно, что их было на 10 тысяч больше. В начале 70-х годов численность резко сократилась. Основная причина заключалась в неумеренном весеннем промысле, во время которого отстреливали большое количество медведиц с медвежатами.
По моим опросным данным, в 1992 году браконьеры и охотники добыли 1500-2000 особей. В 1993 году, по данным А.С. Валенцева, браконьеры убили 1300 особей. Если к ним прибавить легальный отстрел, то получаем около 1800 особей. Разумеется, эти цифры приблизительны, но они характеризуют процесс уничтожения естественной популяции медведей.
В третье тысячелетие мы вступили после авиаучетов 1997 года, проведенных за счет Всемирного фонда дикой природы (WWF). Численность бурого медведя Камчатской области была оценена в 6000 особей. Из этих данных ясно, что практика эксплуатации биоресурсов полуострова на примере только одной популяции камчатского бурого медведя ставит под сомнение возможность сохранения важнейших экосистем Камчатки с их уникальным биологическим разнообразием.
МОИ ЛЮБИМЦЫВ моей жизни были два заглавных медведя - Корноухий и Добрыня. Корноухий сделал меня фотографом, Добрыня - наблюдателем, ну а благодаря всем остальным я стал научным сотрудником.
Девять весен общался я с Корноухим в Каньоне гейзеров. Весна - самое желанное время года. Зима в каньоне длинная, темная, скучная, изматывает белым однообразием и пустотой. Лес без птичьего гомона, пустой. Встреча с зайчиком - радость, с мышкующей лисичкой - двойная радость. Прошедшая вдалеке рысь или пробежавшая росомаха - уже событие. Горностайчик в доме - член семьи. Собака - друг. С ней разговариваешь, ходишь в маршруты, о ней заботишься.
Март - весна света. Солнце праздничным шаром зависает над каньоном, снег сжигает глаза, теплеют замороженные стволы берез. Днем обильное сияние и крошечное тепло создают иллюзию весны. Ночами возвращается зима. Медведи досматривают последние сны. Синички - порхающие "будильники" - звенят, не уставая, и будят медведей. Апрель - первые медвежьи радости - первые следы на бортах каньона, первые медведи в Долине гейзеров. С этого времени целые дни проводишь в маршрутах. Уже каждый день привносит элементы новизны.
В первый раз я встретил Корноухого весной 1973-го. Это был "атлет" в светло-бурой шубе, с твердой поступью и характерной приметой - приплюснутым ухом. Два шрама украшали лоб вдоль и поперек. Восемь лет мы притирались друг к другу. Первые годы он избегал людей. Но однажды в июне, в разгар гона, мы столкнулись нос к носу, и пережитый обоюдный страх сломал барьер отчуждения.
Я вел наблюдения за молодой гонной парой - Драным и Матреной. Прятался за камнем: хотелось снять спаривание. В этот момент, вынюхивая следы Матрены, вышел Корноухий. Драный занервничал, злобно зафыркал, подавая сигнал тревоги, и прогнал медведицу в ольхачи, на другой склон ложбины. Корноухий тоже зло зафыркал в ответ, вздыбился, потерся холкой и головой о березу и ходульным шагом спустился в ложбину следом за ними. Тут же из кустов выскочила Матрена и направилась в мою сторону. Корноухий пошел за ней, а Драный остался в кустах. Я выглянул из-за камня - расстояние между нами метров пятнадцать. Матрена, увидев меня, резко кинулась в сторону, на склон. Я решил, что Корноухий пойдет за ней, присел, снял рюкзак, положил фоторужье и только собрался еще раз выглянуть, а лохматая голова зверя уже рядом. Секунды смотрим друг на друга - у него в глазах злость и страх, медленно, со скрипом, отвисает нижняя челюсть. "Э-э-э..." - обнажается желтозубая зловонная пасть. Я прыгнул в сторону и отбежал метров на тридцать. Оглянулся - возбужденный зверь, не переставая фыркать, забрался на камень, за которым я сидел, и вздыбился во весь рост, вытянув лапу в мою сторону, - в позе Ленина на броневике. Какой это был бы кадр! Но мое фоторужье осталось у камня, и Корноухий заинтересовался им. Чтобы отвлечь зверя, я заорал, запрыгал на месте и почему-то запел. Подействовало. Он поднял голову и долго, почти минуту, наблюдал мои выкрутасы, потом развернулся и двинулся вниз по ложбине ручья. Собрав пожитки, я отправился за ним. Прошли метров триста. Он начал пастись на Цирковом пастбище, а я, заторможенный после встречи, просидел у него на виду, метрах в семидесяти, три часа.
После этой памятной встречи он уже не уходил, увидев меня издали. Понадобилось еще несколько дней для сближения на 30-50 м. В первый год нашего общения сделаны уникальные кадры маркировочного поведения. За последующие четыре года была заложена основа биографического метода исследований.
Дружеских отношений с Корноухим у нас не было никогда. Мне не известны случаи привязанности взрослого медведя к человеку. Медведь - эгоист, всегда стремится быть хозяином положения и пользуется для этого силой как инструментом власти. Кажущаяся доброта оборачивается коварством, и трагический исход неминуем. Общаясь с медведем, нельзя расслабляться. Однажды я снимал его маркировочную реакцию у берез в Устиновской куртине. Корноухий очень выразительно дыбился у березовых стволов и терся о них холкой и головой. Так пометил три березы. Я отснял всю пленку, отвернулся и спокойно стал отходить в сторону, чтобы перезарядить фотоаппарат. Шагов через пять услышал за спиной топот, резко оглянулся, и мы встретились взглядами в упор, в полутора метрах друг от друга. Меня отделял от него всего один прыжок. Зверь прыгнул, но только в сторону и, скачками пробежав метров десять, не оглядываясь, ушел вниз по реке. Потом я понял, какую ошибку допустил. Его маркировочные реакции, которые он совершал очень старательно, завершая их закусами на стволе дерева, я вначале расценил как ответную реакцию на запаховые сигналы другого самца, а на самом деле это была демонстрация угрозы, адресованной мне. В такой ситуации мне следовало либо отступить, глядя зверю в глаза, либо резко отскочить в сторону, метров на десять.
Подозреваю, что нашему тесному общению способствовала его надвигающаяся старость. Он уже не отстаивал свои лучшие кормовые пастбища, ограничил район перемещений и держался около дома. Сделал за домом лежку, отдыхал в ней по ночам, а утром мог подойти к порогу, съесть пару кустов борщевика и удалиться. Часто поглядывал на открытую дверь, на мелькающих в ней людей, но физиономия не выражала ни злости, ни страха. Собаку не боялся, но не позволял ей следовать за собой: метрах в ста от дома разворачивался и гнал ее назад, делая угрожающие выпады. В последний год жизни он не ушел осенью на нерестовую речку Шумную за рыбой, а остался в каньоне. Жил лето и осень впроголодь, питаясь исключительно травой. Сильно похудел. В начале октября мы с ним разминулись на полпути, на тропе к Узону. По следам на снегу было видно, что он зашел в заросли кедрачей. На следующее лето он не появился в Каньоне гейзеров. Два месяца искал я его на Узоне и - нашел. Поздней осенью, истощенный до предела, он не залег в берлогу, стал шатуном и умер, греясь в теплом ручье, в своей привычной позе - лежа на груди, подложив левую переднюю лапу под подбородок. По спилу премолярного зуба установили его возраст - 29 лет.
Снимки Корноухого разошлись по всему миру, часто печатались в журналах и газетах, но самое главное - он возбудил у многих фотографов-любителей интерес к медведям.
Потеряв Корноухого, я уже не надеялся встретить такого же зверя, с которым можно было бы не расставаться сутками и при этом чувствовать себя в относительной безопасности. Но это, к счастью, произошло вдалеке от туристических троп, в глухом месте, куда не добираются даже инспекторы заповедника. В истоке Тихой, на ручье Орланьем, есть избушка для временного проживания при весенних и зимних учетах зверей. Однажды, выйдя из избушки, я увидел в русле реки медведя средних размеров, бурого окраса и хорошей упитанности. Чувствуя себя в безопасности на высоком обрывистом берегу, я крикнул ему: "Привет!" Он остановил ся, рассматривая меня метров с семидесяти. Обычно в такой ситуации зверь мигом выскакивает из реки и скрывается в зарослях кустов. Крикнул вторично: "Подожди, сбегаю за фотоаппаратом!" Сбегал. Медведь, продолжая ловить рыбу, продвигался медленно вверх по реке. Прошел подо мною в тридцати метрах, строго глянул в мою сторону. А я последовал за ним. В первый день я провел с ним часа три на расстоянии 50 м. Зверь чувствовал себя уверенно. Залег на отдых в ольхачах, в ста метрах от реки. На следующий день я осмелился подойти на 30 м.
Дал ему кличку Рыбак, а через год за миролюбивый характер переименовал в Добрыню, не подозревая, что наши судьбы пересеклись надолго. Снисходительное отношение ко мне, по-видимому, можно объяснить тем, что он родился где-то в районе Тихой и в молодости, когда на месте избушки два полевых сезона стоял лагерь геологов, привык к людям. Мое присутствие рядом с ним распугивало конкурентов, и Добрыня беспрепятственно пользовался рекой и ягодными тундрами в ее окрестностях. Когда я с ним встретился, ему было лет восемь. Через три года он уже вошел в ранг доминанта и беспрепятственно пользовался восьмикилометровым участком реки от озера Ключевого до ручья Ольхового. Я каждый год проводил с ним два-три осенних месяца, снимал широкоформатным аппаратом 300-400 пленок и создал обширную фотолетопись его жизни. За семь лет съемок видеокамерой отснял 100 часов. Летом мы не общались: я занимался группировками медведей в устьях Тихой и Шумной. Иногда он сам приходил к устью Шумной, в августе и сентябре, на пару дней и снова уходил к себе, на ручей Ольховый и озеро Ключевое.
Наблюдая за Добрыней, я увидел, как с годами менялось его отношение к территории, впервые подробно изучил феномен геофагии, то есть поедания земли. Добрыня показал мне различные способы лова, в зависимости от вида рыбы и ее количества, как использовать территорию по сезонам года и, наконец, - свою берлогу.
В ноябре 2000 года Добрыня не ушел, как обычно, к берлоге, а задержался до конца декабря. Несмотря на крепкие морозы, по ночам отдыхал в грунтовых лежках, а днем рыбачил. В канун Нового года, 31 декабря, он залег в лежку прямо напротив избушки, у того обрыва, где я впервые встретился с ним 20 лет назад.
Я вышел с видеокамерой, бутылкой шампанского, новогодними игрушками. Развесил игрушки на березке, налил шампанское в две кружки и произнес тост по случаю наступления не просто нового года, а нового тысячелетия. "Тебе повезло, - сказал я медведю, - ты прожил счастливую жизнь в заповедной земле. Печально сознавать, что третье тысячелетие не принесет твоим собратьям ничего хорошего".
Только 11 января Добрыня залег в берлогу и пролежал в ней три месяца. А осенью в своих владениях не появился. Почему - неизвестно. Я так и не смог его найти.
МЕДВЕЖЬЯ РЫБАЛКАДля большинства медведей в районе исследований рыба и ягоды - основные нажировочные корма. Медведи уже в конце июля наведываются к устью рек, прохаживаются вдоль берега океана и высматривают рыбу в прибойной полосе.
Рыбу ловят все медведи, от мала до велика, но не все умеют это делать. Навыки рыбалки приобретаются еще в семье, на втором и третьем годах, а по-настоящему формируются в самостоятельной жизни, с трех с половиной лет. К 6-7 годам жизни зверь овладевает всеми способами лова и безупречным знанием русла реки.
Когда в реку Шумную на нерест заходит много горбуши, медведи наедаются тушками за две-три недели. Потом начинают есть выборочно, съедая либо одну икру, либо только шкуру, некоторые выгрызают мозговые хрящи. Медведи предпочитают есть свежую рыбу, но когда она заканчивается - едят и полуразложившуюся. Мне удалось наблюдать пять способов лова. Прыжком с берега - медведь предварительно высматривает рыбу с берега и захватывает ее в воде лапами и пастью одновременно, иногда делает прыжки с вертикальной стойки. Нагоном - гонится за рыбой по мелководью с заключительным прыжком и захватом ее лапами и пастью. Водолазиком - продвигается по руслу реки с опущенными под воду открытыми глазами и захватывает рыбу лапами и пастью. Скрадом - стоит в воде и ждет, когда рыба наплывет на него. В некоторых случаях зверь делает охотничью стойку, переступает, крадучись, один-два шага и прыгает на рыбу, пытаясь захватить ее лапами и пастью. Пятый способ ловли - на ощупь, когда медведь запускает лапы под козырьки дерна, нависающие над водой.
Стойку на дыбах для высматривания рыбы в воде чаще делают молодые и средние по размеру особи. Крупные редко пользуются таким приемом, поскольку занимают более уловистые места на отмелях, где берут рыбу нагоном и прыжками. Для добычливой рыбалки оптимальная глубина реки не должна превышать 20-30 см. На глубине 50 см медведю уже трудно взять рыбу.
Самки с сеголетками на реке проводят меньше времени, чем в ягодной тундре. Они стараются ловить в стороне от доминирующих особей. Медведица ловит рыбу только для себя. Медвежата подбирают объедки или отдирают куски, пока ест мать.
Крупные самцы стараются контролировать своим постоянным присутствием самые уловистые места: они отдыхают на берегу реки и одним своим видом отпугивают молодежь и "слабонервных" конкурентов. Но если конкурент тоже претендует на лов в этом месте, тогда отношения выясняются демонстрацией угроз и драками.
СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬРождается медвежонок в конце января в берлоге, вырытой самой матерью или "взятой в аренду" у своего сообщества. У медведей "частная собственность" на постоянное или временное жилье существует только на момент его использования. Беременность длится семь-восемь месяцев. Медведица рожает двух или трех медвежат, редко - одного, очень редко - четверых. Однажды, в мае 1971 года, в Долине гейзеров, в Урочище желтых скал удалось встретить семью с пятью медвежатами. Темно-бурая, средних размеров медведица уводила вверх по заснеженному склону пятерых маленьких темно-бурых медвежат с намокшей шерсткой. Самый маленький шел последним, на трясущихся ножках.
Медвежонок рождается с закрытыми глазами и ушами, весом 400-500 г и длиной тела 20-25 см. Розовое тельце покрыто редкой светло-серой шерсткой. У медвежат сильно развит сосательный рефлекс, крепкие передние лапки с острыми коготочками-зацепами на концах пальцев помогают добраться до соска. Питаясь молоком матери, медвежата быстро растут первые три месяца и быстро развиваются. Жирность молока у медведицы зимой составляет 25-30%, а летом, во время питания травянистой растительностью, падает до 15%.
Через 17-20 дней после рождения у медвежат открываются слуховые проходы, через месяц - глаза, теперь мир становится осязаемым, наполненным звуками, образами и запахами. Начинает развиваться исследовательское поведение: на дрожащих лапках медвежата обследуют берлогу. Когда они достигают возраста 4-4,5 месяца, семья покидает берлогу.
Количество медвежат в семье влияет как на физическое, так и на психическое их состояние. В семьях из четырех медвежат, как правило, один - "заморыш", маленький, тощий и слабый. Такие гибнут на первом году жизни. Единственный медвежонок в семье выглядит крупнее, чем медвежата в многодетных семьях, но отсутствие общения с ровесниками, несомненно, сказывается на психике животного.
МЕДВЕЖЬИ ИГРЫМедведь играет всю жизнь - с раннего возраста до глубокой старости. Перед выходом из берлоги, в четырехмесячном возрасте, медвежата оказывают первые знаки внимания друг другу через игру. Движение и поиск острых ощущений становятся внутренней потребностью организма. По выходе из берлоги в игры привносится элемент игривой агрессии: один нападает, другой обороняется, и наоборот. На первом году жизни медвежата очень подвижны, носятся по склонам, борются, встав на задние лапы, награждают друг друга шлепками, кусаются, но осторожно. На лапах и животе сползают со снежников. Играют с матерью, кусая ее за уши, шею, лапы. Осенью, во время нажировочного периода, игровая активность несколько ослабевает и медвежата уже больше внимания уделяют питанию. Игровые отношения в семьях формируют физическое, психическое и умственное развитие детенышей. Самки более игривы, чем самцы. В семье из двух медвежат-трехлеток самочка чаще играет с матерью, чем с братом. Излюбленное занятие медвежат на первом году жизни - лазание по деревьям. На втором году они тоже забираются на деревья, но реже. Трехлеток, лазающих по деревьям, видеть не приходилось. Вес ограничивает лазание с двухлетнего возраста: зацепы когтями на стволах не выдерживают веса тела.
Матерые самцы тоже не прочь поиграть. После выхода из берлоги они играючи разносят в щепки сухие пни и целые стволы трухлявых берез. Любят сползать на брюхе со снежников, даже специально разгоняются, чтобы дальше проползти. При этом иногда кувыркаются через голову. Однажды весной я наблюдал, как молодой самец отломал верхушку молодой березы и полчаса играл с ее густой кроной. Лежа на спине, старался затащить ее на себя, а затем сбрасывал. В декабре видел, как крупный самец валиком скатывался с крутого склона к ручью. Не раз замечал, как самцы, задержавшиеся на нерестилище до конца декабря, играют либо с ветками, либо со своими лапами.
МЕДВЕДЬ - ЗВЕРЬ ОПАСНЫЙФотографировать медведей - занятие очень опасное. Снимаю их уже 30 лет. Со временем храбрости значительно поубавилось, появился опыт. Но никакой опыт не гарантирует безопасность. Понадеявшись на опыт, можешь обмануться. Предсказать поведение незнакомого медведя, идти с ним на удобное для съемок сближение всегда рискованно. Даже при хорошем знании психологии зверя у меня бывают встречи, чреватые серьезной опасностью. Однажды на 3-километровом маршруте в течение 3 часов трижды попадал в такие переплеты, после которых от воспоминаний становилось страшнее, чем было в тот момент.
В конце октября, во второй половине дня, я бодро вышагивал к озеру Лесному в надежде понаблюдать медведей в закатных лучах солнца, на бирюзовой глади воды с зеркальным отражением желтых берез. Шел, разгребая ногами сухие, ломкие стебли шоломайника и крестовника, поваленные пролетевшим циклоном. Слышу сквозь сухой треск травы нарастающий топот. Глянул - на меня несется крупный темный зверь. От неожиданности оторопел на пару секунд и от страха громко заорал. От собственного крика волосы вздыбились. Медведь резко затормозил в десяти метрах, стал водить головой из стороны в сторону, высматривать меня из-за стволов деревьев. Я сбросил с плеча видеокамеру со штативом, оглянулся, ища спасительное дерево. Зверь настороженно сделал два шага в мою сторону. Я опять истошно завопил, сорвал из-за спины рюкзак и кинул в сторону медведя метра на три. Он пригнул голову, зло и тупо уставился на меня. Я отступил шагов на десять. Он сделал в мою сторону четыре шага. Тогда я быстро влез на корявую иву. Медведь задрал голову и уже со страхом и любопытством стал рассматривать меня. Вдруг, вздернув морду вверх, он потянул воздух носом, резко развернулся в прыжке и унесся. Хотел крикнуть вдогонку, но уже не было сил. Посидел на дереве минут пять, взбодрился, слез, собрал вещи, погасил страх. Осмотрел местность. В пятидесяти метрах нашел его лежку - значит, я потревожил зверя треском сухих стеблей, а когда он увидел мелькание чего-то непонятного между деревьями, то от злости и любопытства выскочил навстречу и был остановлен моим криком. Опешил и затормозил. Непонятно, как бы он повел себя после остановки, если бы не учуял мой запах. Вот тогда страх охватил его: нормальный зверь избегает запаха человека.
Я продолжил путь к озеру в надежде на миролюбивую встречу. Заглянув в котловину с крутого берега, увидел, что наискосок, метрах в двадцати пяти, стоит темный зверь, точь-в-точь такой, с каким я только что расстался. Взглянул на него через объектив - медведь передними лапами прижал к земле крупную голову кеты и раздергивал ее по косточкам, с хрустом перетирая их на зубах. Услышав щелчок фотоаппарата, зверь скосил глаза, внимательно, секунд двадцать, всматривался в меня, отвернулся и доел голову. Я сделал еще два кадра. Крупным планом взял голову медведя в объектив, ожидая прямого взгляда в камеру. Дождался. Он глянул и, не мешкая ни секунды, галопом рванул ко мне. Секунды три ушло на оценку серьезности его намерений. Я развернулся в прыжке, убегая, на ходу сбросил рюкзак одним движением. Через голову сбросил фотоаппараты, не думая о том, куда они летят и что с ними будет. Пробежал метров десять, оглянулся - он в пяти метрах. Вытянул в его сторону руку с газовым баллончиком - зверь в двух метрах, нажал на рычаг и выпустил в открытую пасть зверя струю горчично-перечного газа. Зверь резко затормозил, прыгнул в сторону, развернулся, пробежал метров двадцать к озеру и с обрыва бросился в воду. Я отбежал метров на сорок и остановился. Во рту пересохло, сердце билось так, что виски наполнились болью. Присев на землю, отдышался. Собрал пожитки, подошел к обрыву - на озере гладь и предзакатная благодать. В зеркале воды отражаются небо, деревья и тишина. Умылся, напился и пошел вниз по протоке к речке Тихой в надежде встретить Добрыню и поделиться с ним обидами на его собратьев.
Нашел Добрыню на Перелазной излучине. Он медленно вышагивал вверх по низкому левому берегу, у самой кромки воды, и лениво высматривал рыбу. За двадцать долгих лет общения у нас сложились доверительные отношения: он не проявлял грубой агрессии, но недовольство моим присутствием постоянно сквозило в его взгляде. Приблизился к нему метров на пятнадцать. Услышав шорох, он оглянулся, секунд пять всматривался, отвернулся и пошел дальше. Я двигался за ним, рассказывая о своих приключениях. Прошли метров триста. Добрыня соскользнул на лапах, как на лыжах, с крутого мокрого глинистого склона и скрылся за кустами ивняка. Я выждал секунд тридцать, начал спускаться и тут же поскользнулся. Съехал на боку, притормаживая локтем и ногами, придерживая на груди фоторужье и широкоформатный фотоаппарат. Сполз прямо к Добрыне под огромный, раскормленный зад, до коротенького хвостика можно было дотянуться рукой. Только хотел приподняться, а Добрыня уже развернулся, дышит на меня зловонной пастью и внюхивается. Я вытянул навстречу руку, ладонью к морде, приговаривая: "Спокойно, Добрынюшка, спокойно", - а сам помогаю себе другой рукой приподняться и пытаюсь отодвинуться назад короткими подскоками. Отодвинулся на метр. Добрыня смотрит со злостью и недоумением. Я медленно разворачиваюсь и на коленях, впиваясь пальцами в мокрую глину, карабкаюсь вверх. Фотоаппараты бьются друг о друга и о землю - и себя жалко, и технику. Выбрался метров на шесть, оглянулся - Добрыня развернулся и ушел. Дальше идти за ним уже расхотелось. Вернулся в избушку - снимать стресс.
