Пригожин (Prigogine Ilya) Илья Романович (р. 25.01.1917, Москва) - бельгийский физхимик русского происхождения. В 10-летнем возрасте вместе с семьей эмигрировал в Бельгию. В 1977 году удостоен Нобелевской премии по химии за работы в области неравновесной термодинамики. Группа исследователей в Брюссельском Свободном университете, работающая под его руководством, получила мировую известность как Брюссельская научная школа. С 1959 года - директор Международного института физикохимии, основанного Сольвеем. С 1967 года - директор Центра термодинамики и статистической физики при Техасском университете, с 1982 года - иностранный член АН СССР.
С середины 40-х годов XX века работает над проблемами неравновесной термодинамики. Установил, что процессы, протекающие в системах, далеких от равновесия, могут трансформироваться во временные и пространственные структуры. Система становится чувствительной к своим собственным флуктуациям (случайным отклонениям от среднего значения), которые могут превратиться в фактор, направляющий глобальную эволюцию системы (порядок через флуктуации). Главное внимание уделял изучению того, как диссипация порождает порядок во времени и пространстве. В 1971 году была опубликована первая его работа по теории диссипативных структур "Thermodynamic Theory of Structure, Stability and Fluctuations". И. Пригожин вместе со своими сотрудниками разработал упрощенную теоретическую модель для описания феномена самоорганизации, который можно наблюдать за порогом химической нестабильности. Эта модель была названа "брюсселятором" в соответствии с именем Брюссельской научной школы, где она была изобретена. Уравнения реакции-диффизии составляют ядро математической модели, первоначально предназначенной для описания определенного типа химической нестабильности и образования временных структур (осцилляций процессов во времени) - химических часов. Наиболее известный пример такого рода нестабильности - реакция Белоусова-Жаботинского, исследованная в России в начале 60-х годов (см. "Наука и жизнь" № 7, 1984 г.).
Изучение закономерностей эволюции открытых неравновесных систем и спонтанного возникновения в них порядка (их самоорганизации), несмотря на происходящее в них рассеяние (диссипацию) энергии и даже благодаря ему, привело И. Пригожина к созданию теории диссипативных структур, одного из направлений общего междисциплинарного движения, называемого в России вслед за немецким физиком Германом Хакеном синергетикой.
Будучи увлеченным, разносторонним и универсально мыслящим ученым, Пригожин предпринимает попытку навести мосты между естественными и гуманитарными науками. От конкретной модели сложного поведения в химии Пригожин продвигается к глубоким мировоззренческим обобщениям о смене научной парадигмы и радикальных изменениях в видении мира. Эволюционная парадигма охватывает всю химию, а также существенные части биологии и социальных наук. Происходит открытие нового мира необратимости, внутренней случайности и сложности.
Пригожин развивает философию нестабильности. Особое внимание он уделяет рассмотрению проблемы времени, происхождению стрелы времени, природе необратимости. Сущность происходящей в наши дни научной революции состоит, с его точки зрения, в том, что современная наука о сложном опровергает детерминизм и настаивает на том, что креативность проявляется на любом уровне природной организации. Природа содержит нестабильность как существенный элемент; как правило, имеет место не единичная бифуркация (от лат. bifurcus - раздвоение - приобретение новых качеств динамической системой при малом изменении ее параметров), а целые их каскады. В результате возникают новые непредсказуемые макроструктуры, поэтому мы не можем прогнозировать, что произойдет: будущее открыто. Это означает, что даже фундаментальные естественные науки становятся науками историческими, в них появляется темпоральный, зависящий от времени элемент, наступает "конец определенностей", что и нашло отражение в названии последней книги Пригожина. Мир находится в становлении, участниками которого сделались мы сами. Мы призваны вести диалог с природой; тем самым человеческая креативность встраивается в креативность природы в целом. Мы живем в эпоху флуктуаций и бифуркаций, когда индивидуальные действия являются существенными. Поэтому конец определенностей в науке означает начало особой ответственности человека за судьбы природы и человечества.
