СТРАНИЦА ИСТОРИИ. ДО ГРИФА "СЕКРЕТНО" (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Странное ощущение рождается, когда знакомишься с рассекреченными документами 60-летней давности. То время удивительно похоже на наше, нынешнее. В стране тяжелейшая обстановка, средств не хватает. И тем не менее правительство внимательно прислушивается к ученым. Их просьбы по мере возможности выполняются. Именно в те годы закладывался успех Атомного проекта.
Почему же сегодня власть не слышит ученых?! Ведь они предупреждают: цивилизация стоит на грани грандиозных открытий и свершений, и связаны они будут с новыми достижениями в физике и биологии. Не уделять сегодня особого внимания развитию фундаментальной науки - значит лишать страну будущего!
Исследование прошлого необходимо нам для того, чтобы избежать тех ошибок, которые делали наши пращуры, и в полной мере использовать их умение заботиться о будущем, то есть о нашей с вами жизни. Сейчас другое время, другие заботы... А тогда дыхание Второй мировой войны уже чувствовали многие и в первую очередь, конечно же, ученые.
1 сентября 1939 года эта самая страшная в истории цивилизации война началась... И уже через три недели в Академии наук появился документ с грифом "Секретно" - протокол совещания академиков-секретарей, на котором О. Ю. Шмидт призвал ученых расширить тематику работ для нужд обороны и особенно обратить внимание на проблемы замены дефицитного сырья и увеличения топливных ресурсов страны... В своем докладе Шмидт сказал: "...надо отметить инициативу многих академиков, выдвигающих целый ряд оборонных задач и успешно их разрешающих в лабораториях Академии, подчеркиваю особенно заявление директора Физического института академика С. И. Вавилова о полной готовности института пересмотреть свою традиционную тематику в интересах усиления оборонных работ".
Непосвященным могло показаться, что физики отказываются от исследований атомного ядра, посчитав, что это вопрос далекого будущего. Но уже буквально через несколько дней появляется еще одна секретная бумага, на этот раз за подписями академика С. И. Вавилова и ученого секретаря возглавляемого им Физического института АН СССР И. М. Франка. Они пишут в Президиум АН СССР:
"Комиссия атомного ядра обращает внимание Президиума АН СССР на необходимость разработки специальных оборонных мероприятий по охране радия. В настоящее время значительное количество радия имеется в целом ряде научных учреждений (Гиредмете, Радиевом институте АН СССР, Физическом институте АН СССР и др.), а также в ряде медицинских учреждений. Стоимость радия, как известно, чрезвычайно высока - около 1,5 миллиона рублей за грамм. Помимо высокой стоимости следует также принять во внимание, что радий обладает сильным биологическим действием. Это действие особенно значительно при непосредственном попадании крупинок радия на живой организм, а также при воздействии на него радиоактивного газа радона (эманация радия), непрерывно выделяемого радием. Поэтому если в результате попадания бомбы или взрыва радий окажется рассеянным на значительной площади, то вся эта площадь станет биологически вредной. Единственной мерой борьбы с таким "заражением" может быть механическое удаление радия, что сопряжено со значительными трудностями.
В качестве охранных мер могут быть предложены либо своевременная эвакуация радия в заранее подготовленные места, удаленные от бомбардировок, либо создание специально приспособленных для него подземных хранилищ..."
Любопытно, не правда ли? Ведь речь идет и о возможности радиоактивного заражения местности (Чернобыль), и о последствиях не только атомной атаки (Хиросима и Нагасаки), но даже ядерного терроризма!
Вместе со Второй мировой пришла и иная, пока не совсем понятная, но оттого не менее страшная война. Физики уже чувствовали ее "дыхание", особенно Игорь Васильевич Курчатов. В плане работ его лаборатории на 1940 год значится:
"В последнее время было открыто явление развала некоторых тяжелых ядер при захвате нейтронов. Эта реакция - новый тип ядерных превращений, представляющих большой научный и, возможно, практический интерес. В 1940 году предполагается изучить взаимодействие нейтронов с ядрами урана и тория. Будет исследовано, происходит ли испускание вторичных нейтронов при захвате ядрами урана и тория быстрых нейтронов..."
Пройдет совсем немного времени, и физикам станет ясно, что судьба их дела полностью зависит от урана, а точнее - от изотопов этого химического элемента.
Из стенограммы обсуждения доклада профессора И. В. Курчатова "О проблеме урана" (26 февраля 1940 года):
"С. И. Вавилов: Игорь Васильевич, каковы практические перспективы разделения изотопов урана?
И. В. Курчатов: Думаю, что задача чрезвычайно сложна, но тем не менее ее интересно было бы решить...
С. И. Вавилов: А можно выделить уран-235 в больших количествах?
И. В. Курчатов: Думаю, что это будет необычайно трудно. У нас никто этим не занимался.
С. И. Вавилов: А за границей?
И. В. Курчатов: У нас таких сведений нет.
Я. И. Френкель: Диффузионный метод мог бы позволить это сделать.
С. И. Вавилов: Лет 20 назад вообще проблема разделения изотопов казалась немыслимой, а теперь она уже решена.
A. Ф. Иоффе: На предыдущей сессии отделения, в которой вы, Сергей Иванович, по болезни не участвовали, был поставлен вопрос о том, что необходимо как-то обеспечить у нас работы по разделению изотопов. Всем хорошо известно, что в последнее время это направление быстро развивается. То, что 3-4 года назад казалось совершенно немыслимым, теперь представляется возможным...
B. И. Вернадский: К сожалению, это осуществимо главным образом лишь в отношении легких элементов.
В. А. Амбарцумян: Почему, когда вы говорили об обогащении, вы упомянули цифру одна тонна?
И. В. Курчатов: Потому что нейтроны, двигаясь в этой среде, имеют большую длину пробега. Нельзя допустить, чтобы они выходили из нее, не совершив полезной работы..."
Этот фрагмент дискуссии, состоявшейся в Академии наук СССР, свидетельствует о многом. Во-первых, к проблеме урана привлечено внимание крупнейших ученых страны, имена которых уже в те годы составляли славу отчизны. Во-вторых, основная идея использования атомной энергии в военных целях ясна. Не случайно вскоре появился документ, в котором схема А-бомбы была проработана настолько детально, что невольно возникает вопрос: а не украли ли эту идею американцы у России?
Нельзя отрицать очевидное: задолго до того, как начали работать и поставлять в СССР уникальные материалы наши разведчики, основные принципы создания А-бомбы "прощупывались" нашими физиками и теми, кто стоял с ними рядом. Жаль, что многие документы тех лет до сих пор еще лежат на архивных полках, а потому история создания атомного оружия и в нашей стране, и в мире изобилует "белыми пятнами", а подчас специально искажается. Многим хочется быть первыми, однако становятся ими лишь некоторые.
К счастью, в нашей стране всегда находились провидцы, способные заглянуть в далекое будущее. И среди них, конечно же, академики В. И. Вернадский и В. Г. Хлопин. В июне 1940 года они направили Записку об организации работ по получению урана в Президиум АН СССР. В ней, в частности, говорилось:
"Уже сейчас, пока еще технический вопрос о выделении изотопа урана-235 и использовании энергии ядерного деления наталкивается на ряд трудностей, не имеющих, однако, как нам кажется, принципиального характера, в СССР должны быть приняты срочные меры к формированию работ по разведке и добыче урановых руд и получению из них урана. Это необходимо для того, чтобы к моменту, когда вопрос о техническом использовании внутриатомной энергии будет решен, мы располагали необходимыми запасами этого драгоценного источника энергии. Между тем в этом отношении положение в СССР в настоящее время крайне неблагоприятное. Запасами урана мы совершенно не располагаем. Это металл крайне дефицитный. Производство его не налажено. Мощные месторождения урана на территории Союза пока не известны. Разведка известных месторождений и поиски новых производятся темпами, совершенно недостаточными..."
Реакция на Записку двух выдающихся ученых была быстрой. Через несколько дней ее обсудили на заседании отделения Академии наук и наметили в течение двух недель разработать проект конкретных мер и решений по этому вопросу для предоставления в Президиум АН СССР.
17 июля 1940 года Владимир Иванович Вернадский записал в своем дневнике: "В Президиуме вчера прошел вопрос об уране. Сделал доклад не очень удачный, но результат достигнут. Огромное большинство не понимает исторического значения момента. Любопытно, ошибаюсь я или нет? Надо записку в Правительство..."
30 июля (не правда ли, события развиваются сверхстремительно!) на заседании Президиума АН СССР создается Комиссия по проблеме урана. В нее входят 14 человек: десять академиков - Хлопин, Вернадский, Иоффе, Ферсман, Вавилов, Лазарев, Фрумкин, Мандельштам, Кржижановский, Капица, три старших научных сотрудника - Курчатов, Щербаков и Харитон, а также профессор Виноградов. Сразу же организуется Государственный фонд урана, некоторые члены комиссии отправляются в Среднюю Азию, где находятся главнейшие урановые месторождения.
... Мне несколько раз доводилось бывать на урановых комбинатах, что находятся там. Это суперсовременные предприятия, на которых добывали не только уран, но и, к примеру, золото. Вокруг них поднялись города, ставшие гордостью Узбекистана, Киргизии и Казахстана. Однако с распадом Советского Союза в новых самостоятельных государствах эта отрасль промышленности постепенно умирает, а ведь именно она обеспечила подъем индустрии в Средней Азии!
В предвоенные годы титаническими усилиями ученых и геологов здесь удалось выявить районы, перспективные для добычи урана, и создать новую отрасль промышленности. Вся информация стекалась к академику А. Е. Ферсману. Он выступал экспертом правительства, и на документах по урану всегда появлялась его подпись.
На судьбе одного из месторождений хочу остановиться особо. 12 декабря 1940 года Ферсман пишет в Совнарком СССР о Майли-Су:
"В период нашего объезда ряда месторождений Ферганской котловины и северного Тянь-Шаня, лежащих на территории Киргизской республики, мы неоднократно обращали внимание на исключительные запасы ряда месторождений (особенно в связи со специальными редкими металлами), имеющие большое промышленное и оборонное значение.
Некоторые месторождения, как, например, Майли-Су (уран), Акджелга (кобальт), Актюс (цинк, индий, торий), Куперли-Сай (торий), представляют совершенно исключительное значение... Месторождение Майли-Су настолько серьезно по своим запасам, что промышленное его значение является доказанным..."
Недавно я вновь побывал в Средней Азии. Сейчас богатства недр этого края распродаются разным зарубежным компаниям. Наверное, нынешнему поколению кое-какие доллары еще достанутся, а как жить следующим?!
СТРАНИЦА ИСТОРИИ. РАЗВЕДКА НАЧИНАЕТ "ДРОБИТЬ АТОМ"
Этот документ, хранившийся шестьдесят лет в самых труднодоступных помещениях сверхсекретных архивов, официально называется так: "Письмо № 1 по "ХУ" от 27.01.1941 г." ("ХУ" - кодовое обозначение научно-технической разведки).
Оперативное письмо № 1 было направлено 27 января 1941 года "Геннадию" от "Виктора" ("Геннадий" - заместитель резидента в Нью-Йорке Г. Б. Овакимян, "Виктор" - один из руководителей "ХУ" в Москве П. М. Фитин). В нем впервые упоминается уран-235, так что эту дату можно считать началом "эпохи атомного шпионажа".
"30. Об уране-235.
В шанхайской газете "Норс Чайна Дейли Ньюс" от 26.06.40 г. была помещена статья о работе, проводимой физическим отделением Колумбийского университета (Нью-Йорк), по получению нового вещества, обладающего громадной энергией, превышающей энергию угля в несколько миллионов раз. Это вещество названо "U-235". О первых результатах этой работы было сообщение в "Физикел ревью".
В конце февраля прошлого года в университете Минезоты (имеется в виду штат Миннесота. - Прим. авт.) под наблюдением профессора Альфреда О. Ниера это вещество в минимальных количествах было якобы получено в чистом виде и испытано при помощи 150-тонного циклотрона (установка для дробления атома в Колумбийском университете)... Испытания дали положительный результат и стимулировали дальнейшие усилия в этой работе. Данной проблемой много занимаются и советские физики..."
Наши разведчики не только внимательно следили за развитием науки и техники в Америке и других странах, но и тщательно изучали прессу всего мира. Не появись тогда небольшая заметка об открытии нового вещества в шанхайской газете, возможно, уран-235 не привлек бы нашего внимания. В то время советские физики еще не думали, что разведку можно эффективно использовать для их дела. Осознание этого пришло гораздо позже.
Впрочем, вновь обратимся к документам, составляющим основу Атомного проекта СССР. Их количество резко увеличивается с началом войны. Уже 22 июня принимается решение о вывозе на Урал "Фонда радия", в срочном порядке эвакуируются из Ленинграда физические институты, ученые включаются в работу на нужды фронта. Но об уране они не забывают, точно так же, как и разведчики.
В конце сентября 1941 года в Москве становится известно о совещании Комитета по урану в Англии. На основании информации разведчиков готовится Справка за № 6881/1065 от 25 сентября 1941 года из Лондона. В ней, в частности, говорится:
"Вадим" передает сообщение "Листа" о состоявшемся 16.IX.41 г. совещании Комитета по урану. Председателем совещания был "Босс"... ("Вадим" - А. Горский, "Лист" - Д. Маклин, "Босс" - Хенке.)
На совещании было сообщено следующее. Урановая бомба вполне может быть разработана в течение двух лет, в особенности, если фирму "Империал Кемикал Индастриес" обяжут сделать ее в наиболее сокращенные сроки... Представитель Вульвичского арсенала С. Фергюссон заявил, что запал бомбы может быть сконструирован в течение нескольких месяцев... В ближайшее время намечается проведение опытов по достижению наибольшей эффективности взрыва с определением плотности нейтронов в промежутке между соседними массами U-235...
Комитетом начальников штабов на своем совещании, состоявшемся 20.IX.41 г., было вынесено решение о немедленном начале строительства в Англии завода для изготовления урановых бомб.
"Вадим" просит оценку материалов "Листа" по урану".
Через несколько дней поступило новое сообщение от "Вадима". Это был более детальный доклад о том, что происходило на совещании Комитета по урану. В нем сообщалось: "...помимо огромного разрушительного эффекта урановой бомбы воздух на месте ее взрыва будет насыщен радиоактивными частицами, способными умерщвлять все живое, что попадает под действие этих частиц".
Чиновники НКВД понимали, что в их распоряжении оказался уникальный материал. В недрах 4-го спецотдела готовится Записка наркому Л. П. Берии. Любопытно, что это был единственный документ, где фамилия "Берия" склонялась. Как только Записка попала на стол Лаврентия Павловича, тот выразил неудовольствие... С тех пор в НКВД самым тщательным образом следили за тем, чтобы фамилия наркома писалась так, как он хотел...
В Записке отмечалось:
"На основе изучения присланных материалов можно сделать следующие выводы:
1. Материалы представляют безусловный интерес как свидетельство большой работы, проводимой в Англии в области использования атомной энергии урана для военных целей.
2. Наличие только имеющихся материалов не позволяет сделать заключение о том, насколько практически реальны и осуществимы различные способы использования атомной энергии, о которых сообщается в материалах..."
Берия получил Записку и тут же распорядился подготовить письмо И. В. Сталину. Однако так и неизвестно, попало оно к нему или Берия попридержал письмо у себя... Возможно, он просто рассказал Сталину об информации из Лондона, но тот отмахнулся, посчитав, что есть дела поважнее.
В марте 1942 года из Москвы в Лондон и Нью-Йорк резидентам идут оперативные письма, в которых четко обозначаются направления работы в области научно-технической разведки.
В Лондон, А. В. Горскому:
"По линии техники перед нами сейчас стоит большая необходимость в получении как информации, так и конкретных материалов по проводимым в Вашей стране работам в области: 1) военной химии - отравляющим веществам и защите от них; 2) бактериологии - изысканиям новых бактериологических средств нападения и защиты; 3) проблемам урана-235 и 4) новым взрывчатым веществам..."
В Нью-Йорк, "Максиму":
"Обстановка настоящего времени настоятельно требует мобилизации всех имеющихся у нас возможностей для развертывания разведывательной работы в разрезе заданий, данных в Постановлении № 4 (1941 г.), и других указаний и особенно по химии ОВ (ОВ - отравляющие вещества. - Прим. авт.) и защите от ОВ, по вопросам бактериологии и проблеме урана-235... Над получением урана-235 и использованием его как взрывчатого вещества для изготовления бомб огромной разрушительной силы в настоящее время усиленно работают в Англии, Германии и США, и, по-видимому, проблема довольно близка к ее практическому разрешению..."
В Главном разведывательном управлении Генштаба Красной Армии уверены, что в Академии наук хорошо осведомлены об использовании за рубежом ядерной энергии в военных целях. Руководство ГРУ обращается в спецотдел АН СССР с просьбой проинформировать, "имеет ли в настоящее время эта проблема реальную основу для практической разработки вопросов использования внутриядерной энергии, выделяющейся при цепной реакции урана". У руководства разведки появилось сомнение, не проводит ли противник (хоть мы и были союзниками, по-прежнему спецслужбы США и Англии считались "противниками") мощную "игру", в которой А-бомба всего лишь удачная "приманка"?..
Им отвечает академик В. Г. Хлопин:
"...сообщаем, что Академия наук не располагает никакими данными о ходе работ в заграничных лабораториях по проблеме использования внутриатомной энергии, освобождающейся при делении урана. Мало того, за последний год в научной литературе, поскольку она нам доступна, почти совершенно не публикуются работы, связанные с решением этой проблемы. Это обстоятельство - единственное, как мне кажется, дает основание думать, что соответствующим работам придается значение, и они проводятся в секретном порядке...
Если Разведывательное управление располагает какими-либо данными о работах по проблеме использования внутриатомной энергии урана в каких-нибудь институтах или лабораториях за границей, то мы просили бы сообщать эти данные в спецотдел АН СССР".
Вскоре ГРУ направило материалы из Лондона на имя С.В. Кафтанова, который возглавлял Комитет по делам высшей школы.
Всего было несколько "партий" документов: в первой (17 августа 1942 года) - 138 листов; во второй (24 августа) - 17 листов; в третьей (25 августа) - 122 листа и в четвертой (2 сентября) - 11 листов. В ноябре того же года со всеми этими материалами знакомится Игорь Васильевич Курчатов. Так устанавливается прямая связь между атомными лабораториями США и СССР. Правда, это был "мост с односторонним движением", и его роль играла советская разведка.
СТРАНИЦА ИСТОРИИ. СТАЛИН ИНТЕРЕСУЕТСЯ УРАНОМ
Надо отдать должное Сталину - интуиция у него была хорошая: как только положение на фронте стабилизировалось, он познакомился с теми материалами по урановой бомбе, которые были в распоряжении НКВД. Возможно, во время одного из ночных застолий ему рассказал о них Берия. Теперь об этом точно узнать невозможно, но в сентябре 1942 года были приняты решения, которые, по сути дела, положили начало истории создания Атомного проекта СССР. Одно из них - Распоряжение Государственного комитета обороны "Об организации работ по урану" № 235 сс... В нем предусматривалось создать специальную лабораторию (позже, в 1943 году, она получила название "Лаборатория № 2"), разработать методы центрифугирования и термодиффузии урана-235, а также выделить 6 тонн сталей разных марок, цветных металлов, два токарных станка, 30 тысяч рублей на закупку за границей аппаратуры и химикатов и помещение площадью 500 м2 для размещения лаборатории атомного ядра и жилую площадь для 10 научных сотрудников в Казани. Почему-то на этом документе подпись Сталина отсутствует. Впрочем, Председатель ГКО иногда ставил ее на папке, где собиралось за день много документов.
Однако выполнялось это Распоряжение ГКО вяло, особого значения ему не придавали, хотя, бесспорно, высшее руководство страны внимательно присматривалось к тому, что делается в Америке. Благо, информация оттуда шла регулярно.
Но сомнения в возможности создания А-бомбы оставались. Отчасти их разделял и Игорь Васильевич Курчатов. В своем докладе ГКО о цепной реакции он отмечал, что в определенных условиях лавинный процесс будет развиваться и может закончиться взрывом исключительной силы, но при этом подчеркивал, что отсутствие экспериментальной базы не позволяет проверить достоверность полученной из-за рубежа разведывательной информации.
А разведка продолжала поставлять новые материалы. В частности, из Англии пришла пугающая информация:
"Изучение материалов по разработке проблемы урана для военных целей в Англии приводит к следующим выводам:
1. Верховное военное командование Англии считает принципиально решенным вопрос практического использования атомной энергии урана-235 для военных целей.
2. Английский Военный кабинет занимается решением вопроса об организации производства урановых бомб.
3. Урановый комитет английского Военного кабинета разработал предварительную теоретическую часть для проектирования и постройки завода по изготовлению урановых бомб.
4. Усилия и возможности наиболее крупных ученых, научно-исследовательских организаций и крупных фирм Англии объединены и направлены на разработку проблемы урана-235, которая особо засекречена".
В. М. Молотов поручает И. В. Курчатову ознакомиться с материалами разведки и дать свое заключение. Игорь Васильевич делает следующие выводы:
"1. В исследованиях проблемы урана советская наука значительно отстала от науки Англии и Америки и располагает в данное время несравненно меньшей материальной базой для производства экспериментальных работ.
2. В СССР проблема урана разрабатывается менее интенсивно, а в Англии и Америке - более интенсивно, чем в довоенное время.
3. Масштаб проведенных Англией и Америкой в 1941 году работ больше намеченного постановлением ГКО Союза ССР на 1943 год.
4. Имеющиеся в распоряжении материалы недостаточны для того, чтобы можно было считать практически осуществимой задачу производства урановых бомб, хотя почти не остается сомнений, что совершенно определенный вывод в этом направлении сделан за рубежом.
5. Ввиду того, однако, что получение определенных сведений об этом выводе связано с громадными, а может быть, и непреодолимыми затруднениями, и ввиду того, что возможность введения в войну такого страшного оружия, как урановая бомба, не исключена, представляется необходимым широко развернуть в СССР работы по проблеме урана и привлечь к ее решению наиболее квалифицированные научные и научно-технические силы Советского Союза. Помимо тех ученых, которые уже занимаются ураном, представлялось бы желательным участие в работе профессоров: Алиханова и его группы, Харитона и Зельдовича, Кикоина, Александрова и его группы, Шальникова.
6. Для руководства этой сложной и громадной трудности задачей представляется необходимым учредить при ГКО Союза ССР под Вашим председательством специальный комитет, представителями науки в котором могли бы быть академики А. Ф. Иоффе, П. Л. Капица и Н. Н. Семенов".
К сожалению, мнение И. В. Курчатова было учтено лишь отчасти: спецкомитет при ГКО создали только после взрывов американских А-бомб в Хиросиме и Нагасаки. Впрочем, это уже другая страница истории. А в конце 1942 года ситуация на фронтах Великой Отечественной еще оставалась очень тяжелой. Сталина, которому Молотов направил доклад Курчатова, в то время волновало оружие, которое могло появиться в ближайшие месяцы... Но тем не менее несколько распоряжений по атомной проблеме ГКО принял, они касались как создания лабораторий и установок, так и добычи урана.
1942 год стал своеобразным рубежом в истории создания ядерного оружия. С января 1943 года начинает разворачиваться первый акт драмы, которую назовут в США "Манхэттенский проект", а у нас - "Атомный"...
СТРАНИЦА ИСТОРИИ. "БОМБЫ НЕТ. ПЛОХО РАБОТАЕМ!"
Начало 1943 года. На фронтах чуть полегче. Разведка продолжает поставлять материалы о создании урановой бомбы в Америке и Англии. В. М. Молотов как заместитель председателя Государственного комитета обороны не может не реагировать на происходящее. Сведения, которые он поставляет своему шефу, неутешительные:
"Решения ГОКО по урану выполняются очень плохо, что видно из прилагаемых справок. По обоим решениям ГОКО работы в установленные сроки выполнены не будут. Ни Академия наук, ни Наркомцветмет серьезно этим делом не занимаются, работа в значительной степени идет самотеком..."
Опытный аппаратчик и "царедворец" (таким он вошел в историю) Вячеслав Михайлович Молотов прекрасно понимает, что расплата за бездействие будет беспощадной. Сталин непременно накажет за медлительность и пренебрежение его распоряжениями о поддержке работ по урановой бомбе, подписанными еще в 1942 году, в самое тяжелое военное время. Молотов подписывает новое Распоряжение ГКО, в котором ответственность за работы по урану возлагается на конкретные лица. В документе значится:
"В целях более успешного развития работ по урану:
1. Возложить на тт. Первухина М. Г. и Кафтанова С. В. обязанность повседневно руководить работами по урану и оказывать систематическую помощь спецлаборатории атомного ядра Академии наук СССР.
Научное руководство работами по урану возложить на профессора Курчатова И. В..."
Пожалуй, это первый документ, в котором ясно сказано, кто теперь возглавляет Атомный проект СССР.
А за несколько дней до принятия этого решения С. В. Кафтанов уточняет:
"В проекте предусматривается перевод в Москву группы работников спецлаборатории атомного ядра (20-25 человек) для выполнения наиболее ответственной части работ по урану..."
Так возникла Лаборатория № 2 - будущий Институт атомной энергии имени И. В. Курчатова. У Игоря Васильевича появились мощные союзники, и в первую очередь - академик Владимир Иванович Вернадский, который обратился к президенту АН СССР:
"Я считаю необходимым немедленно восстановить деятельность Урановой комиссии, имея в виду как возможность использования урана для военных нужд, так и необходимость быстрой реконструкции последствии разрушении от гитлеровских варваров, произведенных в нашей стране. Для этого необходимо ввести в жизнь источники новой мощной энергии..."
По сути дела, Вернадский говорит о получении электроэнергии с помощью атомного ядра, то есть об атомных электростанциях!..
СТРАНИЦА ИСТОРИИ. ДИАЛОГ С РАЗВЕДКОЙ
Разведчики продолжают поставлять материалы из Англии. Документов очень много. Каждый шаг английских ученых и военных, касающийся урановой проблемы, известен в Москве. А вдруг это провокация? Может быть, английская контрразведка затеяла "урановую игру", чтобы направить наших ученых по ложному следу?
Ответить на этот вопрос должен И. В. Курчатов, заведующий Лабораторией № 2. 7 марта 1943 года в своей Записке с грифом "Совершенно секретно" он обращается на "самый верх" - к заместителю председателя СНК СССР М. Г. Первухину, который курирует урановую проблему. О сути дела знали только они двое.
"Произведенное мной рассмотрение материала показало, что получение его имеет громадное, неоценимое значение для нашего государства и науки. С одной стороны, материал показал серьезность и напряженность научно-исследовательской работы в Англии по проблеме урана, с другой - дал возможность получить весьма важные ориентиры для нашего научного исследования, миновать многие трудоемкие фазы разработки проблемы и узнать о новых научных и технических путях ее разрешения".
Споры о роли разведки и значении материалов, полученных с Запада, для разработки отечественной А-бомбы идут уже четверть века. Мне кажется, Игорь Васильевич Курчатов дал весьма точную оценку труда разведчиков, и в любой дискуссии по этому вопросу она обязательно должна присутствовать, потому что единственным человеком, в полном объеме знакомым со всеми материалами, был он и только он!
В заключение своей Записки, оценивающей "качество" разведданных, Курчатов отмечает:
"Естественно возникает вопрос о том, отражают ли полученные материалы действительный ход научно-исследовательской работы в Англии, а не являются вымыслом, задачей которого была бы дезориентация нашей науки. Этот вопрос для нас имеет особенно большое значение потому, что по многим важным разделам работы (из-за отсутствия технической базы) мы пока не в состоянии произвести проверку данных, изложенных в материале.
На основании внимательного ознакомления с материалом у меня осталось впечатление, что он отражает истинное положение вещей. Некоторые выводы, даже по весьма важным разделам работы, мне кажутся сомнительными, некоторые из них - малообоснованными, но ответственными за это являются английские ученые, а не доброкачественность информации".
Летом 1943 года Курчатову вручили новые разведматериалы, поступившие из США. Из них он узнал о пуске первого реактора. Игорь Васильевич по достоинству оценил это событие:
"Рассмотренный материал содержит исключительной важности сообщение о пуске в Америке первого уран-графитового котла - сообщение о событии, которое нельзя оценить иначе, как крупнейшее явление в мировой науке и технике".
Нет, медлить уже нельзя, и Курчатов это прекрасно понимает, да и возможность действовать появилась - он стал официальным научным руководителем проблемы. Игорь Васильевич решает привлечь к работе выдающихся физиков, способных познать то, что "нельзя пощупать руками". Он обращается в правительство:
"1. В начале развития взрыва бомбы из урана большая часть вещества, еще не успевшая принять участия в реакции, будет находиться в особом состоянии почти полной ионизации всех атомов. От этого состояния вещества будет зависеть дальнейшее развитие процесса и разрушительная способность бомбы. На опыте, даже в ничтожных масштабах, ничего аналогичного этому состоянию вещества не наблюдалось и до осуществления взрыва бомбы не может быть наблюдено. Только в звездах предполагается существование такого состояния вещества. Представляется возможным в общих чертах теоретически рассмотреть протекание процесса взрыва в этой стадии. Эта трудная задача могла бы быть поручена профессору Л. Д. Ландау, известному физику-теоретику, специалисту и тонкому знатоку аналогичных вопросов.
2. При выборе основных путей решения задачи по разделению изотопов и конструированию соответствующих машин Лаборатория № 2 нуждается в консультации и помощи крупного ученого, имеющего глубокие познания в физике и опыт экспериментальной работы по разделению газов и обладающего талантом инженера. Ученым, сочетающим в себе эти качества, является академик П. Л. Капица. Прошу Вас рассмотреть вопрос о привлечении академика Капицы в качестве консультанта по вопросам разделения изотопов и поручении профессору Ландау расчета развития взрывного процесса в урановой бомбе".
Постепенно И. В. Курчатов собирает вокруг себя всех выдающихся ученых страны. Он понимает, что иначе Атомный проект осуществить не удастся.
