[QUOTE]Владимир пишет:
Полагаю, что "развивается" понимание прекрасного внешнего мира , а предметы искусства лишь отражают глубину этого понимания. [/QUOTE]Интересное мнение и отражает претензию искусства на некое сокровенное видение мира, видение прекрасного. Так нам внушают заинтересованные профессионалы - критики, музейщики и, конечно, сами художники.
Однако, то, что оседает в музеях, это именно осадок, а основной поток искусства - удовлетворение потребностей широкой публики. Это заказы типа: "Мне надо одну поучительную картинку в детскую и заодно ещё одну для столовой. Она будет висеть над сервантом и должна гармонировать с голубыми обоями".

Попробую привести мнение Дункана Уоттса - главный исследователь в Microsoft Research и один из основателей лаборатории MSR-NYC. С 2000 по 2007 год он был профессором социологии в Колумбийском университете, а затем, до прихода в Microsoft, главным научным сотрудником в Yahoo Research, где он руководил группой социальной динамики человека.
[QUOTE]Дункан Уоттс. Здравый смысл врёт.
Мудрость (и безумие) толпы (глава из книги)

В 1519 году, незадолго до своей смерти, великий итальянский живописец, скульптор, ученый и изобретатель Леонардо да Винчи добавил последние штрихи к портрету молодой флорентийки Лизы дель Джокондо. Ее муж, богатый торговец шелком, заказал картину шестнадцатью годами ранее — на празднование рождения сына. К моменту окончания работы над ней Леонардо уже жил во Франции, куда перебрался по приглашению Франциска I. Именно король в итоге и купил портрет, который, судя по всему, ни сама Лиза, ни ее муж так и не увидели. А жаль, ведь 500 лет спустя это произведение сделало ее лицо чуть ли не самым известным в истории.
Речь идет, разумеется, о картине «Мона Лиза». Для тех, кто всю жизнь прожил в пещере и не в курсе, скажу, что она помещена в особый футляр с пуленепробиваемым стеклом и климат-контролем и висит в специально отведенном для нее зале Лувра. Как утверждают сотрудники музея, из шести миллионов человек, ежегодно посещающих этот дворец, почти 80 % приходят ради нее. На сегодняшний день страховая стоимость портрета оценивается примерно в 700 млн долларов — эта цифра во много-много раз превышает суммы, за которые продавались даже самые дорогие картины в истории. Впрочем, едва ли ее истинную ценность можно выразить в денежном эквиваленте. «Мона Лиза» — это нечто большее, чем просто картина. Это — пробный камень всей западной культуры. С нее писали копии и пародии, ею восхищались, ее высмеивали, реквизировали, анализировали и изучали больше, чем любое другое произведение искусства. Ее происхождение, веками остававшееся тайной, привлекало различных специалистов. Она дала свое название операм, кинофильмам, песням, людям, кораблям и даже кратеру на Венере.
Учитывая все вышеизложенное, можно простить наивного посетителя Лувра, который, впервые увидев самую знаменитую картину в мире, испытывает, мягко говоря, разочарование. Для начала, «Мона Лиза» — на удивление маленькая. А поскольку она находится за пуленепробиваемым стеклом и вокруг нее постоянно толпятся туристы с фотоаппаратами, увидеть ее не так-то просто. Поэтому, когда наконец удается протиснуться поближе, действительно ожидаешь чего-то особенного — того, что искусствовед Кеннет Кларк назвал «высочайшим образцом совершенства», заставляющим зрителя «отринуть сомнения, замерев в восхищении перед высшим мастерством». Что ж, раз говорят — значит, так оно и есть: я не художественный критик. Но когда несколько лет назад мне наконец довелось побывать в Лувре и насладиться этим самым «высшим мастерством», я не мог не вспомнить о трех портретах да Винчи из соседней залы, мимо которых я только что прошел и к которым, казалось, никто не проявлял ни малейшего интереса. Насколько я мог судить, «Мона Лиза», бесспорно, была потрясающим достижением художественного таланта… равно как и три других портрета, не более того. Признаться, не знай я заранее, какая картина является наиболее известной, едва ли я выбрал бы именно ее. Уверен, если бы «Мона Лиза» висела рядом с другими величайшими произведениями искусства, мне бы и в голову не пришло, что именно она и есть основной претендент на звание самой знаменитой на свете.
Разумеется, Кеннет Кларк вполне мог бы возразить, что вот поэтому-то он — художественный критик, а я — нет; что существуют определенные характерные признаки, указывающие на мастерство автора и видимые только наметанному глазу. Иными словами, подобным мне дилетантам лучше просто согласиться с тем, что им говорят знающие люди. Справедливо. Хотя если это так, то совершенство, очевидное Кларку, должно было быть очевидным и искусствоведам более ранних периодов истории. Увы, как рассказывает историк Дональд Сассун в своей поучительной книге о «Моне Лизе», ничто не могло быть дальше от истины. Веками портрет оставался относительно безвестным, томясь в частных резиденциях королей. Шедевр? Безусловно, но лишь один из многих. Даже когда после Французской революции его перевезли в Лувр, он не привлекал к себе столько внимания, сколько работы таких художников, как Эстебан Мурильо, Антонио Корреджо, Паоло Веронезе, Жан-Батист Грез и Пьер Поль Прюдон — сегодня эти имена никто, кроме историков искусства, практически не знает. Хотя да Винчи и восхищались, вплоть до 1850-х годов его не ставили в один ряд с такими величайшими фигурами в живописи, как Тициан и Рафаэль. Некоторые работы последних стоили почти в 10 раз дороже «Моны Лизы». В сущности, только в XX столетии портрет начал свое ослепительное восхождение на вершину славы, став в итоге мировым брендом. Впрочем, это не было заслугой ни художественных критиков, вдруг оценивших гений, все время находившийся у них под самым носом, ни музейных кураторов, ни общественности, ни меценатов, ни политиков, ни королей. Все началось с кражи.
21 августа 1911 года обиженный и рассерженный сотрудник Лувра по имени Винченцо Перуджа спрятался в шкафчике, где хранились метлы, дождался в нем закрытия музея, а затем покинул здание с «Моной Лизой» под пиджаком. Будучи гордым итальянцем, Перуджа, очевидно, полагал, что «Мона Лиза» должна выставляться в Италии, а не во Франции. А потому преисполнился решимости лично вернуть давно утраченное сокровище на родину. Однако, как и многие другие похитители произведений искусства, он вскоре обнаружил, что украсть знаменитую картину куда легче, чем избавиться от нее. В течение двух лет он прятал портрет в собственной квартире, после чего был арестован при попытке продать его галерее Уффици во Флоренции. Несмотря на то что миссия вора провалилась, ему тем не менее удалось поднять славу «Моны Лизы» на новый уровень. Смелая кража и последующее чудесное возвращение картины приковали к ней внимание всего французского общества. Итальянцы тоже не остались безучастны: их настолько взволновал патриотизм соотечественника, что они посчитали Перуджа скорее героем, нежели преступником. В итоге, прежде чем вернуться к своему французскому владельцу, «Мона Лиза» была провезена по всей Италии.
С тех пор слава шедевра да Винчи только росла. Картине предстояло стать жертвой преступлений еще дважды — один раз ее облил кислотой вандал, а затем в том же году молодой боливиец Уго Унгаза Виллегас швырнул в нее камнем. Но прежде она стала отправной точкой для других художников. Самая известная — пародия, написанная в 1919 году дадаистом Марселем Дюшаном. Последний высмеял самого Леонардо, снабдив коммерческую репродукцию усами, козлиной бородкой и непристойной надписью. За ним последовали Сальвадор Дали и Энди Уорхол с собственными интерпретациями и многие другие. В общей сложности «Мону Лизу» копировали сотни раз и упоминали в тысячах рекламных объявлений. Как пишет в своей книге Дональд Сассун, все эти люди — воры, вандалы, художники и рекламодатели, не говоря о музыкантах, киношниках и даже NASA (помните кратер на Венере?), — использовали «Мону Лизу» в собственных интересах. Одни — чтобы что-то доказать, другие — чтобы еще больше прославиться, третьи — чтобы просто воспользоваться ярлыком, который, по их мнению, заключает в себе определенный смысл. Но каждый раз, когда они использовали «Мону Лизу», та использовала их, все глубже проникая в фибры западной культуры и сознание миллиардов людей. Сегодня невозможно вообразить себе искусство без нее, и в этом смысле «Мона Лиза» — воистину величайшая из картин. Впрочем, равно невозможно объяснить ее уникальный статус некими особыми качествами самой картины.
Последнее утверждение представляет определенную проблему, ибо, объясняя успех портрета, основное внимание мы уделяем как раз его особенностям. Если вы — Кеннет Кларк, вам ничего не нужно знать об обстоятельствах восхождения «Моны Лизы» к славе, чтобы понять, почему это произошло: достаточно просто взглянуть на нее. Проще говоря, это — самая знаменитая картина в мире потому, что она лучшая. И хотя на осознание данного факта ушло некоторое время, оно тем не менее было неизбежным. Вот почему, впервые видя этот портрет, многие приходят в замешательство. По их глубокому убеждению, характерные особенности должны сразу бросаться в глаза — но такого не происходит. Разумеется, большинство людей лишь пожимают плечами. Дескать, некто умнее и опытнее видит то, что, к сожалению, не в состоянии узреть они. С другой стороны, утверждает Дональд Сассун, какие свойства ни возьми — новая техника, с помощью которой Леонардо добился эффекта легкой дымки, таинственная женщина, ее загадочная улыбка, даже слава самого да Винчи, — всегда найдется уйма других произведений искусства, которые покажутся не только не хуже, но даже лучше.
Конечно, этой проблемы можно избежать: достаточно сказать, что столь особенной «Мону Лизу» делает не какое-то одно ее качество, а их совокупность — и таинственная улыбка, и игра света, и фантастический пейзаж, и прочее, и прочее. Собственно говоря, опровергнуть это утверждение невозможно, ведь картина, разумеется, уникальна. Сколько бы похожих портретов докучливый скептик ни выудил из мусорной корзины истории, всегда отыщется какое-нибудь различие между ними и той, которую мы считаем заслуженной победительницей. Увы, этот аргумент выигрывает лишь ценой собственной бессодержательности. На первый взгляд, мы оцениваем качество произведения искусства с точки зрения неких его особенностей. Однако же фактически делаем прямо противоположное. То есть сперва мы решаем, какая картина лучше, и только затем из тех или иных ее особенностей выводим меру качества, к которой впоследствии и прибегаем, оценивая — нам кажется, что объективно и рационально, — другие произведения искусства. Собственно, именно этим в большей или меньшей степени и занимаются художественные критики и искусствоведы. В результате возникает замкнутый логический круг. Мы утверждаем, что «Мона Лиза» — самая знаменитая картина на свете потому, что у нее есть особенности X, Y и Z, которых нет ни у какой другой. По сути же, мы говорим, что «Мона Лиза» знаменита потому, что она больше остальных похожа на «Мону Лизу». Может, оно и так, конечно, однако здесь заметна явная нелогичность.[/QUOTE]