Ученые, приятные во всех отношениях
Внешняя привлекательность мешает выглядеть солидным исследователем.
Обычно мы больше доверяем привлекательным, вежливым, общительным людям – но только если речь идет не о науке: исследователи из Кембриджа и Эссекского университета пишут в своей статье в PNAS, что доверие к ученому как к ученому со стороны других людей оказывается тем больше, чем меньше этот ученый привлекателен в социальном плане.
Эксперимент психологов был прост: они выбрали несколько сотен фотографий физиков и биологов из университетов США и Великобритании. От участников эксперимента (которых было более 3 700) нужно было оценить, насколько умными выглядят люди на фото, насколько они привлекательны, каковы они по моральным качествам и сколько им примерно лет.Кроме того, нужно было сказать, захотели ли бы вы больше узнать о том, чем занимается тот или иной исследователь, а также похож ли он на человека, чьи исследования объективно важны и который выполняет их с должной тщательностью.
Привлекательные лица в этом опросе вызывали большую заинтересованность, кроме того, участники эксперимента хотели больше знать о тех, кто выглядел умным и компетентным, и чьи моральные качества казались более достойными; также небольшое преимущество было у более старших перед более младшими, а у мужчин – перед женщинами.
Однако на вопросе о том, чьи работы кажутся более значительными с точки зрения науки, выбор падал умных и высокоморальных (подчеркнем, что тут речь идет о кажущихся, субъективных оценках тех, кто разглядывал фото); а вот привлекательность, общительность и т. д. ослабляли впечатление. Иными словами, наиболее значительным ученым казался человек, который, судя по фото, был не слишком красив и не слишком приятен в общении.
Далее авторы работы решили выяснить, как восприятие персоны влияет на восприятие конкретных исследований и научно-популярной информации в разных медийных форматах. Сначала реальные новостные сообщения (в виде текстов или видео) совмещали с фото ученых, которые до этого уже проранжировали по интересности и научной весомости – и тут выбор чаще падал на те сообщения, где можно было увидеть интересного человека, вне зависимости от того, был ли перед глазами текст или видео, был ли ученый мужчиной или женщиной, и о какой именно научной области шла речь.
Потом то же самое сделали для журнальной статьи, в которой некий исследователь рассказывал о себе и своей работе – и тогда выбор был уже в пользу «настоящих ученых» (причем физики были чуть более популярны, чем биологи), что до «привлекательных людей», то они вниманием не пользовались.
В целом вывод можно сделать такой: внешняя привлекательность годится, если нужно заинтересовать других в своей работе, если нужно привлечь внимание к новостной повестке – что, в общем, кажется вполне понятным; не только ведь в науке приятные люди с умными лицами кажутся более интересными и располагают к диалогу.
Но при том, как ни парадоксально, когда речь заходит о научной ценности исследования, привлекательность сильно теряет в цене. На всякий случай подчеркнем, что тут речь идет все-таки не о самих ученых, но о восприятии их и их работы другими людьми.
Можно предположить, что здесь сталкиваются два расхожих социальных стереотипа: более старый, согласно которому исследователь – это мрачный социопат, живущий одной только наукой, и новый, обязанный своим появлением социальным сетям и всеобщему общению и предписывающий каждому быть настолько милым, насколько оно возможно.
