Десять видов, которые удивили мир в 2016 году
Сколопендра-«амфибия», паук-шляпа, муравей-дракон, дьявольская орхидея и другие новые виды живых существ, сумевших удивить биологов в прошлом году.
Вот уже без малого десять лет – с 2008 года – эксперты Международного института исследования видов публикуют списки особо выдающихся животных и растений, описанных биологами за предыдущий год.
Каждый раз среди «новичков» оказываются существа чрезвычайно странные, удивительные, нелепые, чрезвычайно редкие, порой бывают и такие, которые заставляют биологов пересматривать те или иные научные концепции. Выход ежегодного топ-10 обычно приурочен к ко дню рождения Карла Линнея – выдающегося естествоиспытателя XVIII века, создавшего знаменитую таксономическую систему для классификации животных и растений.
Паук-шляпа почти не заметен на сухом сучке. (Фото: Indian Journal of Arachnology5: 24-27.)
Про первый вид из новой десятки мы как-то уже рассказывали – это паук Eriovixia gryffindori, который похож на Распределяющую Шляпу из книг о Гарри Поттере. Видовое название пауку дали в честь Годрика Гриффиндора, которому когда-то принадлежала волшебная шляпа. Паук весьма невелик, его размеры всего 2 мм, живет в Индии, в лесах горного массива Западные Гаты. Скорее всего, такая форма тела защищает его от нежелательного внимания: если отвлечься от сказочных ассоциаций, мы увидим перед собой просто побуревший кусочек мертвого древесного листа. Паук, как пишут его первооткрыватели в Indian Journal of Arachnology, пока что известен только в одном экземпляре, и это самка.
Кузнечик-лист Eulophophyllum kirki. (Фото: Peter Kirk.)
Следующий номер – кузнечик Eulophophyllum kirki, найденный в Малайзии, на острове Борнео. Исследователи из Зоологического музея Александра Кенига в Бонне и лондонского Музея естественной истории, искавшие на Борнео змей и пауков, вдруг наткнулись на существо, очень похожее на лист – но не на сухой и мертвый, как в случае с пауком-шляпой, а на ярко-розовый и живой. Впрочем, ярко-розовой окраской у E. kirki обладают только самки, самцы у них обычного «кузнечикового» зеленого цвета.
Всеядная крыса Gracilimus radix с острова Сулавеси. (Фото: Kevin Rowe / Museums Victotia.)
Разные группы животных изучены в разной степени, и если все уже давно привыкли, что львиная доля новых видов приходится на членистоногих (их, во-первых, очень и очень много, во-вторых, их не так просто искать и изучать), то от млекопитающих особых сюрпризов не ждешь.
Тем не менее, в нынешнем топ-10 есть один зверь – крыса Gracilimus radix с острова Сулавеси, описанная в одной из прошлогодних статей в Journal of Mammalogy. Примечательна она тем, что питается как растительной, так и животной пищей, хотя ближайшие ее родственники строго плотоядны. G. radix не одинока: в последние годы на Сулавеси нашли несколько новых эндемичных видов грызунов, обитающих только этом острове.
Многоножка Illacme tobini. (Фото: ZooKeys 626: 1-43.)
От млекопитающих – обратно к членистоногим: четвертым номером в списке видов идет земляная многоножка Illacme tobini из национального парка «Секвойя» в Калифорнии. Тело многоножки около 20 мм, у нее нет глаз, зато очень много ног – целых 414. Впрочем, для многоножек это не так уж и много; рекорд же – 750 ног – принадлежит Illacme plenipes из того же рода Illacme, которая также живет в Калифорнии. Из других особенностей нового вида: у I. tobini нет ротового аппарата (что связано, вероятно, с тем, что питается многоножка исключительно жидкой пищей и измельчать ей ничего не надо), она умеет делать паутину и, кроме того, выделяет особое защитное вещество, природа которого пока что не вполне ясна.
Ныряющая сколопендра Scolopendra cataracta. (Фото: ZooKeys 590: 1-124.)
Многоножек в топ-10 нынче даже две, и вторая выглядит намного менее безобидной: это двадцатисантиметровая сколопендра Scolopendra cataracta, обитающая в Лаосе, Таиланде и Вьетнаме. Замечательна она тем, что в случае необходимости вбегает в воду и продолжает бежать по дну, как суше; отсюда и видовое название – cataracta, что на латыни означает «водопад».
Xenoturbella churro. (Фото: Greg W. Rouse / Scripps Institution of Oceanography, University of California, San Diego.)
Раз уж мы погрузились под воду, то логично будет перейти к морскому существу Xenoturbella churro, обитающему на глубине свыше 1 700 м. Нашли его в Калифорнийском заливе исследователи из Калифорнийского университета в Сан-Диего, статья с описанием X. churro была опубликована в Nature.
По виду X. churro напоминает десятисантиметрового плоского червя; собственно, довольно долго представителей этой группы и считали плоскими червями. Однако они никакие не черви, а ксенотурбеллиды – чрезвычайно древние организмы, которые, вероятно, появились в те времена, когда на Земле только-только появились первые двусторонне-симметричные животные.
Речной хвостокол Potamotrygon rex. (Фото: Marcelo R De Carvalho / Universidade de São Paulo.)
Вообще реки, озера, моря и океаны регулярно поставляют новые виды из самых разных систематических групп. Вот и на сей раз в списке, кроме ксенотурбеллиды, есть речной скат-хвостокол Potamotrygon rex. Все речные хвостоколы живут только в пресных водоемах Юной Америки; что же до нового вида, то он – эндемик реки Токантинс, протекающей по территории Бразилии. P. rex не зря получил такое видовое имя, его действительно можно назвать королем речных хвостоколов – вес его достигает целых 20 кг. Кроме выдающихся размеров, скат может похвастаться и эффектной – королевской – расцветкой: его черная спина густо усеяна ярко-оранжевыми пятнами.
Муравей-дракон Pheidole drogon. (Фото: Masako Ogasawara.)
Вернемся на сушу. Здесь у нас остались три вида: одно животное и два растения. Муравья Pheidole drogon из Папуа – Новой Гвинеи назвали в честь Дрогона, одного из драконов, которые служат Дейенерис Таргариен в небезызвестной «Игре престолов». Драконовое имя муравей получил из-за устрашающего вида шипообразных выростов на теле, про которые сначала думали, что они нужны для защиты.
Однако потом с помощью компьютерной томографии удалось обнаружить, что шипы служат дополнительной опорой для мышц, и нужно это, видимо, для того, чтобы муравей мог дробить челюстями прочные семена – без дополнительных точек опоры для мышц на такую работу у него просто не хватило бы сил. С другой стороны, как говорится в статье в PLoS One, к некоторым шипам у P. drogon никакие мускулы не крепятся.
Разрезанные плоды паслена Solanum ossicruentum. (Фото: Jason Cantley / Bucknell University.)
Австралийский паслен Solanum ossicruentum получил название благодаря особенности своих плодов: если разрезать ягоду S. ossicruentum, то ее мякоть из бледно-зеленой быстро становится кроваво-красной, и чем дальше, тем сходство с запекшейся кровью все сильнее, так что засохший фрукт становится похож на окровавленную кость (отсюда и видовое название: ossi – кости, cruentum – кровавые). На самом деле, S. ossicruentum известен уже около пятидесяти лет, просто до сих пор его ошибочно относили к другому виду паслена, S. dioicum.
«Дьявольская» орхидея Telipogon diabolicus. (Фото: Marta Kolanowska / University of Gdańsk.)
Замыкает список дьявольская орхидея Telipogon diabolicus из южной Колумбии. Дьявольской ее назвали не из-за ядовитости и вообще не из-за чего-то подобного, а из-за характерного внешнего вида цветков. Женские и мужские репродуктивные органы орхидеи (т. е., грубо говоря, совокупность пестиков и тычинок) срастаются у нее в одно целое, образуя колонку, или гиностемий, и вот этот гиностемий удивительно похож на голову какого-то демона.
В заключение скажем, что с 2008 года, когда Международный институт исследования видов опубликовал первый топ-10, биологи открыли почти 200 000 новых видов (на прошлый год пришлось около 18 000). Рядом с такими цифрами всего лишь десятка «фантастических тварей» кажется совсем скромной, и возникает естественное подозрение, что «десять самых удивительных видов» – не более, чем медийный трюк, пиар и т. д.
Но если тут что и пиарят, то лишь само биоразнообразие, а как известно, большое биоразнообразие – залог устойчивости любых экосистем, в том числе и тех, которые включают в себя человека. И, возможно, как раз с помощью таких списков мы научимся чаще вспоминать о том, насколько удивителен мир вокруг нас и насколько мы зависим от его многообразия.
