Макаки делают человеческие орудия труда

…и делают они их случайно.

Род людей — Homo возник между 3 и 2,5 млн лет назад. Примерно 2,9 млн лет назад появилась так называемая олдувайская, или олдованская, культура обработки камня. Её описывают по каменным орудиям труда, которые примечательны своей элементарностью: чтобы получить острый скол, древние люди просто били одним камнем о другой, как бьют молотом по наковальне. Камень-молот раскалывался, от него отлетали отщепы с острыми краями — и на этом всё заканчивалось, каменные отщепы использовали, как есть.

Тем не менее, даже такие орудия труда требовали определённой сноровки. Во-первых, нужно поставить себе задачу расколоть камень, во-вторых, нужно понять, что только определённый скол пригодится для какой-то трудовой задачи, в-третьих, нужно пробовать разные углы удара, нужно вертеть камень в руке, то есть нужно очень хорошо контролировать мышцы и подвижность пальцев. Иными словами, нужно проявлять когнитивные способности, свойственные Homo.

Всё бы ничего, но в какой-то момент археологи нашли каменные отщепы, которые старше и олдувайской культуры, и рода людей — они относятся ко времени около 3,3 млн лет назад. Впрочем, у людей же были какие-то предки, и человеческие способности не возникли мгновенно. Возможно, какие-то человекообразные приматы около 3,3 млн лет назад могли таким же образом колоть камни.

Однако, как пишут в Science Advances сотрудники Института эволюционной антропологии Общества Макса Планка, эти приматы не обязательно могли быть даже человекообразными. На самом деле, давно известно, что обезьяны — не только шимпанзе с орангутанами, но и всякие макаки — используют камни как орудия труда, разбивая ими орехи или моллюсков. И в новой статье речь идёт как раз о макаках-крабоедах из Таиланда.

В здешних лесах исследователи обнаружили несколько десятков мест, где макаки разбивали орехи масличной пальмы: они клали орех на один камень и били по нему другим камнем. Камни, естественно, бились друг о друга тоже, и от ударного камня отлетали осколки. Некоторые из них были достаточно острые, чтобы об них можно было порезаться, ну или порезать тушу какого-нибудь животного, если ты достаточно развитый примат, не брезгующий мясной пищей.

Аналогия напрашивалась сама собой: каменные отщепы, которые у крабоедов получались случайно, были очень похожи на отщепы олдувайской культуры. В среднем те «орудия», которые получались у макак, были меньше и толще, чем олдувайские, но в целом они не выбивались из диапазона размеров и форм человеческих орудий. То есть, когда археологам попадается характерный каменный резец, то стоит задуматься, был ли он сделан человеком, или непосредственным предком человека, или же каким-то приматом, который к людям имеет мало отношения.

Каменный отщеп, случайно получившийся у макака-крабоеда, когда он бил орехи. (Фото: Max Planck Institute for Evolutionary Anthropology)

Несколько лет назад мы писали про очень похожую статью, опубликованную в Nature. В ней рассказывалось о черноволосых капуцинах из Бразилии, которые разнообразно пользуются камнями: раскалывают орехи, копают землю и т. д. Среди всяких активностей, связанных с камнями, исследователи в какой-то момент обнаружили странное: капуцины просто били куском кварца по скале, от камня отлетал кусок, а обезьяна потом лизала скол. Возможно, на сколе оставались в виде пыли и мелких частиц какие-то микроэлементы, которые необходимы, скажем, для пищеварения. Расколотые камни опять-таки сильно напоминали олдувайские орудия.

Но капуцины именно что специально били камнем о камень — чтобы один из них раскололся и его можно было полизать (впрочем, ни для какого труда такие камни потом не использовались). Таиландские макаки-крабоеды вообще не обращали внимания на то, что там с камнем, точнее, когда камень раскалывался, они его отбрасывали, для них он становился испорченным, бесполезным. Макак интересовали только орехи. И в этом кроется отличие обезьяньих камней от человеческих. Всё-таки древние люди специально били так, чтобы получить острый скол, специально вертели камень в руке, чтобы ударить в правильное место, и специально искали такие камни, которые можно расколоть, ища их порой за несколько километров от того места, где у них был камень-наковальня.

Сам по себе камень с острым камнем ещё не признак того, что перед нами орудие труда. Нужно тщательнее присмотреться к общему контексту, к следам удара, к другим находкам вокруг, чтобы понять, случайный ли это осколок или настоящий «протонож», специально сделанный кем-то умным и сообразительным.