Там, за облаками
О поездке в национальный парк «Приэльбрусье», альпийских галках, неуловимых леопардах и высокогорных экскаваторах – в репортаже Наталии Лесковой.
«Приэльбрусье» – самый высокогорный национальный парк в нашей стране. Череда заснеженных горных вершин, стремительные горные реки, главная среди которых – Баксан, тенистые ущелья, альпийские луга… Здесь царит фантастической красоты природа. И над всем этим великолепием возвышается белоснежный великан Эльбрус – самый главный памятник природы на территории Национального парка. Но всю эту красоту необходимо охранять. Ведь сюда каждый год устремляются потоки туристов, альпинистов и просто желающих отдохнуть в горах. И число их день ото дня растёт. Поэтому именно охрана природы – главная функция национального парка сейчас. Но выполнять её становится всё труднее, а на научную работу остаётся совсем мало сил…
Зулейха Байдаева, начальник научного сектора Национального парка «Приэльбрусье», рассказывает: «С наукой у нас проблематично. Нехватка кадров и отсутствие финансирования научно-исследовательских работ из бюджета – это главные наши беды. А так – мы своими силами, насколько можем, проводим мониторинг лесных насаждений, ежегодный зимний учет млекопитающих, кадастр животного мира. С 2022 года совместно с сотрудниками Кабардино-Балкарского научного центра РАН проводим работу по оценке современного состояния водных природных экосистем на территории нашего национального парка».
Зулейха Байдаева. Фото Андрея Афанасьева.
Когда мы приехали в нацпарк, Зулейха как раз находилась на «учёте» – выехала фотографировать растения, которые растут около шлагбаума, где туристы оставляют свои машины. А вдруг там редкие, краснокнижные виды? Это отдельная важная работа – все их снять, идентифицировать, учесть и, если подтвердится их ценность, парковку там запретить. Если кто-то заезжает на экотропу (а таких троп здесь множество), сотрудники нацпарка сразу вызывают полицию – за это положены солидные штрафы. К счастью, с этим сейчас строго.
Иван-чай колхидский. Фото Андрея Афанасьева.
По словам сотрудников нацпарка, здесь произрастают более тысячи видов редких растений. Например, василисник вонючий – не совсем понятно, за что его так прозвали, ведь неприятным запахом он не обладает. Считается, что он опасен, внутрь его употреблять нельзя, но чего только им не лечат – незаживающие раны, язвы, псориаз…
«Василисник вонючий по-балкарски называется «байдаханс». Ханс – это в переводе с балкарского «трава». Он растёт в селе Байдаево, – говорит Зулейха. – Я шучу, что село назвали в мою честь. Но в каждой шутке – доля шутки: у нас в Кабардино-Балкарии названия сёлам часто давали по фамилиям. В 1944 году населённый пункт был упразднён в связи с депортацией балкарцев в Среднюю Азию, а потом восстановлен семьёй Байдаевых в 1957 году после возвращения балкарцев из депортации. Является родовым для семьи Байдаевых, вследствие чего и село было так названо. И там, кстати, проживал мой дед».
Почему умирают сосны
Если бы Департамент наконец сдержал обещание и выделил деньги «на науку», мечтает Зулейха, им бы сразу нашлось применение: усилили бы охрану территории, учёт видов, обязательно занялись бы восстановлением леса, который сейчас сильно страдает. «В последние годы у нас стали падать сосны, – говорит Зулейха Байдаева. – Раньше лес был очень густой, устойчивый, а сейчас стали видны корни сосен. Корневая система у них поверхностная, вот они и падают. Нужно обязательно изучить, с чем это связано. Может быть, погодные условия меняются: не было раньше затяжных дождей, и если после этого поднимается ветер, сосны порой лежат вповалку».
Сосны на склонах Эльбруса. Фото Андрея Афанасьева.
Этой ситуацией «воспользовались» другие деревья – березы и осины, которые вытесняют эндемичную кавказскую сосну, заселяют ранее недоступные для неё горные пространства. Сейчас все склоны покрыты березняком, рассказывает Малик Чочаев, заместитель директора по леcному хозяйству. По его словам, если раньше более 70 процентов территории занимал спелый перестойный лес, то сейчас он отмирает, на него наступают быстро растущие породы. Наш собеседник связывает этот процесс как с потеплением климата, так и с возрастающей антропогенной нагрузкой.
Малик Чочаев. Фото Андрея Афанасьева.
Рядом с административным зданием нацпарка Малик Чочаев решил провести научный эксперимент: вместе с другими сотрудниками высадил вперемежку молодые деревца сосны и березы и устроил им автоматический полив, поставив тем самым в равные условия. «Хотим посмотреть, как будут вести себя эти деревья, начнется ли со временем вытеснение сосны березой, и если да – как это будет происходить, постараемся понять причины», – объясняет Малик.
Экспериментальная посадка сосен и берёзы. Фото Андрея Афанасьева.
Учёт по следам
Зимой сотрудники нацпарка проводят учёт по следам. Есть радостная новость – вот уже два года они фиксируют леопарда. Его присутствие на территории нацпарка пришлось долго доказывать, из Департамента даже пришло письмо с указанием убрать его из списков охраняемых видов, так как зверь нигде замечен не был. Свидетельства очевидцев не в счёт: может, перепутали. И только теперь, с появлением фотоловушек, удалось доказать: леопарды здесь живут! Это переднеазиатский леопард, он числится в Красной книге России. Видели даже маму с котятами.
Пестрянка луговая на цветке. Фото Андрея Афанасьева.
Среди других охраняемых краснокнижных видов – копытные, такие как туры и серны. В один из дней, забравшись на высоту около 3200 метров, туда, где не было людей, нам посчастливилось увидеть пробегающее стадо туров. Эти изящные быстроногие красавцы боятся людей, к ним не подходят, стараются держаться подальше от жилищ, но найти такие безлюдные места становится всё труднее.
Туры. Фото Андрея Афанасьева.
Водится тут бурый медведь, лисы и волки, шакалы, лесная кошка, рысь, редкие хищные птицы – сапсаны, могильники, орлы. Они привыкли жить в горах, на большой высоте, но теперь им тоже приходится несладко. «Активное строительство пансионатов, отелей, канатных дорог их распугивают, – рассказывает Зулейха – Благоустраивают всё для людей, выделают на это огромные деньги, а для зверей и птиц это плохо, шум стройки – не для них. Среда обитания сокращается».
Долго ли спать Эльбрусу?
Сотрудники нацпарка пишут письма, делают запросы в Департамент. Сейчас им дали задание – рассчитать рекреационную емкость территории. Это формула, сколько человек территория может принять без ущерба для природы. Чтобы всё это посчитать, требуется специалист с математическим образованием. Такого человека в штате нацпарка нет. Придется нанимать на договорной основе, если удастся его найти. «У нас даже орнитолога нет, – жалуется Зулейха Байдаева. – Он вообще один-единственный на всю Кабардино-Балкарию, я ездила, пыталась уговорить прийти работать к нам – не вышло. Что уж говорить про математика! Там три толстые папки с методиками и формулами. По 600 страниц в каждой! И везде разная специфика – горные районы, равнинные, озера и реки, и всё надо учесть».
Панорама Кавказского хребта. Снизу виден комплекс построек Астрофизической обсерватории Института астрономии РАН на пике Терскол. Фото Андрея Афанасьева.
Но даже если удастся сделать все эти расчёты, уверенности, что кто-то начнёт сокращать поток туристов, нет. В Терсколе и других курортных поселках бешеными темпами идёт строительство. Кажется, скоро тут не останется ни одного незастроенного квадратного метра земли.
И этот процесс движется всё выше в горы. Когда-то, много лет назад я поднималась на старой канатке до станции Гарабаши, а потом шла пешком до Приюта Одиннадцати – самой высокогорной на тот момент гостинице в СССР, находившейся на высоте 4150 метров. Шли мы по бескрайнему, девственно белому снегу, закрыв лицо от ультрафиолета марлей, поскольку солцнезащитных кремов и специальных масок-«балаклав» тогда не было.
Фото Андрея Афанасьева.
Поднявшись сюда в этот раз, я с трудом узнала местность. Приют сгорел, на Гарабаши – огромное количество жилых домиков и вагончиков, где живут туристы и готовятся к восхождению на Эльбрус альпинисты, а самое главное – почти нет снега! Он виден только там, куда ещё не добралась техника. Как мне показалось, сам Эльбрус вблизи тоже стал каким-то «щербатым», с темными просветами и прогалинами, которых раньше не было. Бульдозеры и экскаваторы непрерывно корчуют ледник, бросая талый, грязный снег в сторону, дробят каменные глыбы, так что грохот стоит по всем окрестным горам. Становится страшно: ведь Эльбрус – это вулкан, пусть и дремлющий. Что, если «услышит» и проснётся? Неужели опыт Везувия ничему не научил?
Фото Андрея Афанасьева.
Альпийская галка
«Наш национальный парк уникален, – говорит Зулейха Байдаева. – У нас чистый воздух, поскольку район высокогорный, нет тяжёлых металлов. У нас вообще нет аллергиков, это заболевание в структуре заболеваний отсутствует. Детей с затрудненным дыханием специально привозят пожить в Приэльбрусье. У нас много можжевельника – если жить здесь, да ещё рядом с этим кустарником, болезни органов дыхания отступают. Наши прекрасные ландшафты ни с чем другим несравнимы. На территории нацпарка находится Эльбрус, высочайшая вершина Европы, нигде такого больше нет. Он виден даже из Пятигорска. Мы очень любим наши края и надеемся, что финансирование всё же будет».
Альпийские галки. Фото Андрея Афанасьева.
… А ещё тут водится альпийская галка – небольшая чёрная птица с ярко жёлтым клювом, внешне и правда напоминающая галку. Раньше она считалось её родственницей, но современные молекулярно-генетические исследования опровергли это предположение. Ближайший родственник альпийской галки — клушица, которую встречают даже у вершины Эвереста! При необходимости птица может залетать ещё выше, а подняться до высоты Эльбруса для неё – пустяковое дело. Недаром тут носятся целые стаи этих птиц. Международный союз охраны природы считает вид в целом благополучным, но в ряде районов Европы его численность заметно сократилась вследствие изменения климата и возрастающей на горные курорты антропогенной нагрузки.
