Флора субтропической Колхиды

Самый южный ботанический сад бывшего СССР и один из старейших ботанических садов Европы, Сухумский ботанический сад ведёт свою историю с середины XIX века. О том, как удаётся сохранять уникальную абхазскую флору и какие здесь есть трудности, рассказывает Эдуард Шамильевич Губаз, заслуженный деятель науки Республики Абхазия, директор Ботанического Института Академии наук Абхазии.

— Когда был создан ваш Ботанический сад?

— В 1840 году. Его создал друг Александра Сергеевича Пушкина генерал Николай Николаевич Раевский, командующий черноморской береговой линией. Здание, где мы сейчас находимся, сохранилось с тех пор. Сначала был создан аптекарский сад, первоначально небогатый. На него обратил внимание Раевский, который решил его обогатить лекарственными травами и назвал «Военным ботаническим садом». Растительные ресурсы сада помогали в лечении раненых, да и вообще генерал любил растительное разнообразие. Именно благодаря ему появились первые иноземные растения в нашей обширной коллекции.

— А как возник Ботанический институт?

— После распада СССР, в 1997 году была создана Академия наук Абхазии, и ботанический сад был переименован в Ботанический Институт Академии наук. Сейчас он входит в состав института вместе с Дендрологическим парком.

Парковая композиция Сухумского ботанического сада. Фото: Андрей Афанасьев.

— Какие были поставлены задачи?

— Сохранение и приумножение растительного биоразнообразия, привлечение иноземных растений для того чтобы внедрить их в Абхазии, которая стала входными воротами для таких культур, как чайное растение, цитрусовые – мандарины, лимоны, апельсины, грейпфруты; киви, хурма, фейхоа и другие субтропические культуры. Множество субтропических растений впервые на Черноморском побережье Кавказа распространилось через наш Ботанический сад.

Эдуард Губаз, директор Ботанического Института Академии наук Абхазии. Фото: Андрей Афанасьев.

— То есть, знаменитых абхазских мандаринов изначально здесь не было? И мимозы тоже?

— Не было. Но по климатическим показателям они очень подошли. Почему самыми вкусными оказались абхазские мандарины? Сочетание климатических условий наиболее благоприятны у нас. Если взять Батуми, тоже на Черноморском побережье Кавказа, но южнее – там почти в два раза больше выпадает осадков, солнца меньше, и поэтому вкусовые качества мандаринов значительно лучше в Абхазии, чем там. Важную роль играют также почвенные условия – они наиболее благоприятны для субтропических культур, в частности, для киви, для цитрусовых. Благодаря нашему Ботаническому саду ландшафт Абхазии существенным образом преобразился, приобрел характерные черты субтропических регионов мира.

— Какие растения являются эндемиками Абхазии и росли здесь всегда?

— У нас из 700 эндемичных растений колхидской флоры свыше 300 – эндемики Абхазии, а 83 из них произрастают исключительно только в Абхазии и не встречаются нигде более в мире. Это клён Сосновского, цикламен абхазский, подснежник Воронова, подснежник кавказский, морозник абхазский.  Великий ботаник Николай Михайлович Альбов впервые в Абхазии открыл эндемичную культуру – Campanula mirabilis, которую назвал царицей колхидской флоры. Этот вид колокольчика встречается только в Абхазии.

— Но не все они плодовые?

— В основном это цветочно-декоративные растения. Но в нашей флоре есть и плодовые растения, среди них: орешники, дикая груша, дикая яблоня, дикий виноград. Кстати, академик Николай Иванович Вавилов считал родиной винограда Кавказ.  

Рододендрон индийский (азалия). Фото: Андрей Афанасьев.

— Давайте поговорим о вашей научной работе: чем вы сейчас занимаетесь, какие есть интересные научные разработки?

— Сегодня, как и прежде, главная задача Ботанического института – аккумуляция, акклиматизация экзотических растений, изучение особенностей их произрастания в Абхазии. Основные направления исследований, определённые на первых этапах становления Сухумского ботанического сада, актуальны до сих пор. Это формирование коллекций декоративных и хозяйственно-ценных растений, комплексное биоэкологическое и систематическое изучение уникальной эндемичной флоры и растительности Абхазии.

Мы сегодня, как и всегда, привлекаем новые культуры, продолжаем изучать их для внедрения в сельское хозяйство Абхазии, а также для украшения наших городов. Наиболее важные, я считаю, те, которые наибольшую пользу приносят людям – это цитрусы. В последнее время привлекли киви, его называют плодом XXI  века. Это настоящая кладовая витаминов.

—  Говорят, что в киви витамина С больше, чем в лимоне.  

— Совершенно верно, он имеет большое лекарственное значение. Если говорить об этом, то надо обязательно упомянуть хинное дерево. Малярия свирепствовала в Абхазии, особенно в середине XIX и начале XX века. Благодаря нашему Ботаническому саду было привлечено это ценное лекарственное растение, которое сыграло важную роль в лечении населения от малярии. В этих целях также был привлечен эвкалипт – у нас много было болотистых мест. Он настолько хорошо приспособился к условиям Абхазии, что стал нам практически родным.

Веерные пальмы (Трахикарп высокий и хамеропс низкий). Фото: Андрей Афанасьев.

Мы в 2016 году проводили международную конференцию, и профессор из Австралии, из Сиднейского университета, была поражена состоянием наших эвкалиптовых лесов. Она всё это снимала и восхищалась, что здесь эти растения лучше себя чувствуют, чем на родине. А родина эвкалиптов – Австралия, там их свыше 500 видов.

— А у вас?

— У нас изучено свыше 100 видов, но из-за неморозоустойчивости некоторых из них осталось около 20 видов. Это тоже источник эфирного масла, эвкалипт осушает почву, поглощает очень много воды, благодаря выделяемым фитонцидам очищает воздух. Интересно, что под этим деревом не образуется тень: листья относительно солнца всегда принимают вертикальное положение. Не укроешься от летнего зноя, солнце просвечивает сквозь листья, но не как у других растений.

— Ваше замечательное растение самшит, известное своей фантастической прочностью, – это тоже эндемик?

— Да, но это наша боль. Когда проводилась Олимпиада в Сочи, из Италии получали растения и вместе с ними завезли болезни и вредителей – строгого контроля не было. В результате по всей Абхазии самшит уничтожен, то же самое в районе Сочи. У нас были самшитовые леса – сейчас их нет. В нашем Ботаническом саду нам удалось сохранить три вида самшита.

Самшит колхидский. Фото: Андрей Афанасьев.

— Вы собираетесь его распространять по Абхазии?

— Сейчас идёт активное изучение способов его размножения и сохранения. В лесах были естественные заросли, поэтому этот процесс займёт много времени. Это колоссальная потеря для сохранения биоразнообразия Абхазии. Без карантина нельзя ввозить растения. При Советской власти за такие преступления сажали. Сейчас же никто даже не осужден...

— Вы рассказываете, что у вас много привозных растений, и они приносят пользу людям. Но есть ли опасности, связанные с привозными видами?

— Да, есть и очень опасные растения. Ещё в 1930-е годы в Абхазию из Америки был завезён для получения каучука золотарник. Но в нём очень низкое содержание каучука – американцы за валюту нам подсунули, а пользы от него было мало. Зато вреда!.. Сегодня он повсеместно распространяется вдоль трассы. Всхожесть семян сохраняется в течение 100 лет. Что это растение делает: где он растёт – обедняется почва, уничтожает и разрушает другие культуры.

Сцилла перувианская. Фото: Андрей Афанасьев.

— Как наш борщевик!  

— Хуже. Он не даёт расти никакому другому виду растений. Распространяется от малейшего дуновения ветров. Это один из видов, который наносит колоссальный ущерб.

— Вы пытаетесь с этим как-то бороться?

— Боремся, но пока неэффективно. Его надо с корнем выдёргивать. Он очень живучий. В Белоруссии он тоже очень сильно распространён, и там ведётся интенсивная борьба. Но пока и эти меры недостаточны.

— Есть ли в вашей научной работе уникальные разработки?

— Сейчас не могу похвалиться, потому что после развала Советского Союза нам очень тяжело. Когда-то наш Ботанический сад входил в десятку лучших Ботанических садов бывшего СССР. Когда шла Великая Отечественная война, в Ленинграде был уничтожен Аптекарский сад имени Петра Великого. Он был восстановлен во многом благодаря растениям из нашего сада.

Амазонская кувшинка – Виктория королевская. Фото: Андрей Афанасьев.

Я считаю, что главное сейчас то, что мы сохраняем природу Абхазии и стараемся пополнять её новыми видами. Ведь наша природа уникальна сама по себе. Ботанический сад – это заповедник-музей естественной истории под открытым небом. А вообще по количеству природоохранных зон Абхазия находится на втором месте в мире после Коста-Рики, 27% территории Абхазии – заповедные, и это официальная цифра.

— Где находятся эти заповедные земли?

— Это, прежде всего, наш старейший Рицинский национальный парк. Второй заповедник – на востоке Абхазии, Кодорский. Третий – Гумистинский. Четвёртый  ̶  Мюссерский, рядом с Пицундой. На всех этих обширных территориях мы ведём большую природоохранную работу.

— В чём это заключается?

— Проводим постоянный мониторинг состояния значимых элементов природных ценозов в особо охраняемых территориях, а также выявляем, изучаем и сохраняем новые редкие и находящиеся под угрозой исчезновения растительные таксоны.

Камелия японская. Фото: Андрей Афанасьев.

Большое внимание уделяем молодёжи. У нас проходят практику медики, фармацевты – например, студенты Уфимской медицинской Академии, заключён договор о научном сотрудничестве. Летом они знакомятся с лекарственными растениями. У нас в горах есть научный стационар Ауадхара, они выезжают туда. В первую очередь мы следим за сохранностью растительного мира. Это способ привлечения, изучения растительного биоразнообразия.

— С какими ещё учебными заведениями вы сотрудничаете?

— Помимо Сухумского госуниверситета, это биологи из МГУ, Санкт-Петербургского университета, Пятигорского, Новочеркасского, Никитского ботанического сада и других учреждений.

— Недавно я брала интервью у президента Академии наук Якутии, и он сказал, что вы сотрудничаете с ними. Казалось бы, вечная мерзлота и субтропики – что общего?

— Да, мы с ними очень сдружились. Он говорит, что их главное богатство – это холод. Мы от мороза в ужас приходим, а он доказывает, что это богатство. Вот какие бывают разные учёные! Тем не менее, они строят теплицы, где выращивают субтропические и тропические растения. Здесь мы им помогаем.

Листоколосник сизо-зеленый. Фото: Андрей Афанасьев.

— Тропические у вас тоже растут?

— У нас во время абхазо-грузинской войны была полностью разрушена фондовая оранжерея. Сейчас мы её восстанавливаем. Там росли все виды особо ценных тропических растений.

— С какими вы сталкиваетесь трудностями в вашей природоохранной деятельности?

— Человек стал неуправляемым. Охрана не успевает за каждым. Мы во многих местах специально не ставим этикетки с названиями растений, потому что люди знают названия лекарственных растений из интернета и срывают листья. Колоссальный ущерб наносит огромная антропогенная нагрузка. Люди очень плохо понимают значимость растений. Я был в Лондоне, в одном из лучших ботанических садов мира, он носит название «Королевский». Там я увидел трепетное отношение. У нас сейчас такого нет. Почему так? Не знаю. Нас учили, ещё когда я был ребёнком, относиться к природе как к божественному творению.

Метасеквойя глиптостробоидная. Фото: Андрей Афанасьев.

— По вашему мнению, человек не царь природы?

— Мы дитя природы. Мы в долгу у неё, хотя многие словно забыли об этом. Значимость растительного мира огромна – без него невозможна жизнь на Земле. Как-то я наткнулся на так называемую «Молитву леса», в переводе она звучит примерно так: «Человек, будь милостив, не губи меня! Я даю тебе кислород и продукты питания, без которых ты жить не сможешь! Я крыша и дверь твоего дома, я люлька, куда тебя укладывали в детстве, и крыша твоего гроба. Будь разумным и не уничтожай меня!». Конечно, материалов в нашей жизни стало значительно больше, они далеко не всегда из дерева. Но эта молитва, на мой взгляд, остаётся всегда актуальной.

— Что нужно делать, дабы изменить отношение к природе?

— Сейчас туризм стал бизнесом. У нас за плату туристы посещают горы, заповедные территории. Я категорически против. У нас очень много лесных массивов в девственном состоянии. Когда я был ребёнком и меня в горы водили, даже спичку зажечь не разрешали. А сейчас там позволяют пить, разводить огонь. Не дай Бог, если пожар возникнет: его невозможно потушить, потому что там нет доступа для техники. Пожарными самолетами мы не обладаем.

Центральная аллея парка Сухумского ботанического сада. Фото: Андрей Афанасьев.

— Это всё касается туристов или местные жители тоже могут так поступать?

— Местные более трепетно относятся в природе, они приучены, туристы – нет. Но и среди местных встречаются разные. Но если вы местный, я вам не разрешу – мы  имеем  воздействие друг на друга. Подойду, пристыжу, они послушают. А туристы безалаберные. Они всё испортят: там будут валяться бутылки, пластик.

— Как вы думаете, что можно предпринять? Запретить горный туризм? Воздействовать на всю эту ситуацию законодательно: запрещать, штрафовать?

— Запретом проблему, конечно, не решить. Но считаю необходимым ограничить горный туризм в Абхазии. Наша страна как часть Колхиды, где сохранились уникальные эндемичные растения, произрастающие только на этой территории, могут быть навсегда потеряны. Это в основном цветочные растения необычайной красоты, и человек не устоит перед ними, если пускать его туда беспрепятственно. Поэтому считаю, что они не должны быть доступными для массового посещения туристами. Их необходимо использовать только для образовательных целей.

— Как вы думаете, может, нужно экологическое просвещение в школах, в институтах?

— Мы этим вплотную занимаемся, но большого эффекта пока не вижу. В Лондоне в ботаническом саду столько птиц: идёшь – на голову садятся, на плечи…  Я здесь хотел так сделать – не дали. Сделали вольер, приобрели павлинов, фазанов – это наши красивые дикие птицы. Приходят с маленькими детьми – камушки бросают, те стресса не выдерживают, умирают. Я два или три раза восстановил, а сейчас полностью прекратил. Им говоришь, что это музей, здесь развлекаться нельзя – они не понимают. Экологическое просвещение надо начинать с детского сада и до конца человеческой жизни. Только так можно спасти и сохранить природу – непрерывным экологическим просвещением.

«Мексиканская» горка (горка суккулентов). Фото: Андрей Афанасьев.

— Какие у вас планы, что бы вы ещё хотели сделать в своём институте?

— Сегодня наиважнейшая наша задача – это сохранение биоразнообразия уникальной флоры Абхазии и создание музея растительного мира.  Каждый ботанический сад, где бы он ни находился, имеет музей. Это история, это растения, которые исчезают, разрезы растений. У нас есть гербарий со дня основания. В будущем году мы будем юбилей справлять – 185 лет. В течение всех этих лет 45 тысяч листов гербарного материала собрано по всему Кавказу. У нас в Абхазии произрастает около 2000 видов растений. Большинство – травянистые. Древесных – 60. Мы обладаем уникальной коллекцией растительного мира. Со дня создания организации Сухумского ботанического сада по сегодняшний день нашими ботаниками собрана со всех континентов коллекция экзотических растений до 5 тысяч таксонов, и наша главная задача – постараться её сохранить и приумножить для будущих поколений.